Островитянин - Азаров Алексей Сергеевич (книги полностью бесплатно TXT) 📗

Снимаю шляпу и обмахиваюсь ею, как веером. Мне и в самом деле душно.

— Я могу сесть?

— Да, да, конечно... Пеппо, подвинь стул господину.

С достоинством опускаюсь на сиденье и наваливаюсь на спинку. Стул скрипит. Господи, где они откопали такую рухлядь? Кладу шляпу на колени, прикрыв ею Э. Уоллеса. Кто знает, не захотят ли эти двое напоследок заинтересоваться книгой? В ней ничего нет ни в переплете, ни между страницами, но представители ОВРА могут не удовольствоваться поверхностным осмотром и растерзать обложку. «Не люблю растрепанные книги, — думаю я. — Между прочим, мне никто не сказал, что на таможне в Триесте рентген. Надо будет запомнить...»

Коротая время, достаю сигареты. Предлагаю Беллини и Пеппо. Беллини с видом знатока смакует каждую затяжку. Натянуто улыбается.

— Не будьте в претензии, синьор Багрянов. Поверьте мне, Италия самая гостеприимная из стран в Европе.

— В мире, — поправляет Пеппо.

В третий раз я слышу все те же слова о гостеприимстве. Неужели ими встретят меня в Швейцарии и Франции? И кто в итоге окажется самим гостеприимным — швейцарская БЮПО, полиция генерала Дарнана [6] или имперское гестапо?

— Чего мы ждем, синьоры?

— Ваш багаж.

— Он нужен вам?

— Нам? Нет, синьор.

— Тогда почему его несут сюда, а не в вагон?

Беллини тянется к телефону. Прижав трубку к уху и набирая номер, говорит:

— Я думал, вы захотите убедиться, что ничего не пропало.

— А могло пропасть?

— О, что вы! — Ив трубку: — Беллини. Закончили паковать? Хорошо. Тогда несите прямо в вагон.

Закончив разговор, Беллини встает. Я слушаю его извинения с видом посла на приеме у Бориса Третьего. Обмен рукопожатиями проходит под аккорды взаимных улыбок, после чего Пеппо устремляется к двери, чтобы коммерсант Багрянов не утруждал себя возней с замком.

Пеппо же сопровождает меня до перрона. Киваем друг другу и расстаемся — дай бог, навсегда. Хотя инцидент и исчерпан, хотя Беллини ничего не записал в процессе разговора, я склонен полагать, что в Милане меня не обойдут вниманием. Все, что требуется, господа из триестского вокзального пункта ОВРА выудят я при чтении моей въездной анкеты и сообщат куда надо. Имя, возраст, место рождения, адрес и так далее.

У вагона нахожу Дину и Альберта. В руках у Дины бутылка виши. Кажется, они и не подозревают о причине моего отсутствия; в противном случае Дина не была бы так заботлива. Альберто протягивает мне бумажный стаканчик. Вода теплая, но я пью с удовольствием. Выпиваю всю бутылку и не отказался бы от второй.

Скверные новости: обстоятельства складываются так, что мне, вполне вероятно, не суждено съездить в Рим. А между тем, именно в Риме находится посольство Швейцарии, без визы которого нельзя попасть в Женеву. В Софии визу не удалось раздобыть; остается надеяться на снисходительность консульства в Милане. Если оно там есть.

4

Интересно, что испытывает собака, потерявшая хозяина? Я нередко встречал таких, но как-то не задумывался над их ощущениями. Бежит по улице пес с растерянной мордой, тыкается носом в углы — ну и пусть себе бежит... Двухдневные поездки — сначала в Рим, потом в Галларде и Комо, — сопряженные с непрерывными и безуспешными поисками, заставили меня вспомнить об осиротевших собаках и проникнуться к ним сочувствием. Особенно, когда поиски зашли в тупик.

На миланском вокзале я распрощался с Вешалкой. Фон Кольвиц после, триестского испытания вновь проникся доверием и подтвердил желание поговорить со мной по телефону в Берлине. Я поблагодарил его, дав себе слово забыть и номер телефона, и сам факт существования оберфюрера СС. И потом — когда и как я попаду в Берлин?

Прежде чем думать о Берлине, следовало добраться до Рима, и здесь мне помог Альберто. Короткого звонка в полицию — прямо из будки на вокзале — оказалось достаточным, чтобы через час я получил разрешение на недельное проживание в Милане и поездку в столицу. Альберто с шиком довез меня до квестуры на своем «фиате», таком огромном и черном, что его можно было принять за катафалк. Я поцеловал руку Дины и удостоился многозначительного пожатия.

— Не забывайте нас, — сказала Дина. — Милан наполнен соблазнами, но лучшее, что в нем есть, это друзья

Адрес Дины я записал еще в вагоне. Альберто, сопя, протянул мне мягкую вялую лапу.

— Не обижайте малышку...

«Фиат» сверкнул омытым лаком и умчался в сторону центра, а я остался — круглый сирота в огромном городе, о котором знал чуть больше, чем о Сириусе. Улицы закружили меня, запутали, углубив ощущение одиночества роскошной отчужденностью реклам. «Бреда», «Сниа вискоза», «Монтекатини». «Фальк», «Пирелли» — все это было не для меня, не ко мне обращены были отверстые входы в Торговый банк и Итальянский кредит. Прежде чем втиснуться в переполненный трамваи и полуживым выйти из него у вокзала, я до пресыщения налюбовался вывесками концернов в центре, древностями Старого города и проникся сознанием своей незначительности перед величием Миланского собора.

Визит в Рим оказался бесплодным. Выходя из швейцарского посольства, я пожалел, что отпустил такси — весь разговор занял десять минут. Пока я ловил машину, чтобы вернуться на вокзал, подробности, всплывавшие в памяти, отравляли душу, и Вечный город показался мне дурацким скопищем дворцов, ханжески подновленных церковных развалин и рваного белья, сохнувшего на веревках в переулках. Впрочем, настроение мое испортилось несколько раньше, когда завершилась беседа с чиновником в посольстве Германии. Немецкий дипломат по манерам и обхождению оказался почти двойником швейцарского чиновника и отличался от него только одеждой. Если немец был обряжен в полувоенное и серо-зеленое, то швейцарец прочим покроям предпочел пиджачную пару, а цветам и оттенкам — шоколадный.

— Не думаю, чтобы что-нибудь вышло, — сказал швейцарец и слегка поднял бровь. — Почему вы не обратились в посольство у себя на родине?

— Меня лимитировали сроки.

— Напрасно. Софийские коллеги навели бы справки, не затягивая. Здесь это сделать труднее: кто знает, как скоро будет получен официальный ответ.

— Но...

Бровь опустилась на место. Ах, есть «но»?

— Я не собираюсь задерживаться в Берне или Женеве. Мне нужна транзитная виза. Это меняет дело?

— В известной степени.

— Я могу надеяться?

— На всякий случай заполните эти бумаги и побеспокойтесь о финансовом поручительстве вашего посольства... Не понимаю, почему вы не хотите действовать ординарным путем — через свой консульский отдел?

— Сколько это займет?

— Месяца два, я полагаю.

— Вот видите! Потому я и рискнул прийти непосредственно к вам.

— Боюсь, что все-таки напрасно, господин Багрянов. Хотя я и попробую что-нибудь для вас сделать... Для начала запаситесь официальным подтверждением вашей кредитоспособности. Это многое упростит.

— У меня есть чековая книжка.

— Этого недостаточно... Весьма сожалею.

Можно было уходить, но я решил проявить непонятливость.

— Чем плоха чековая книжка?

— Деньги нетрудно одолжить на короткий срок, внести в банк и по миновании надобности закрыть счет. Не обижайтесь, господин Багрянов. Вы сами понудили меня к ненужной прямоте. Если б вы только догадывались, сколько людей стремится укрыться в Швейцарии от войны! И каждый готов предъявить чековую книжку, а, когда приезжает, оказывается, что республика вынуждена кормить его и одевать.

— Не забывайте, я еду транзитом.

— Из каждой сотни транзитных гостей пятьдесят пытаются остаться в Швейцарии, и один бог ведает каких хлопот стоит политическому департаменту уговорить их следовать дальше. Вы не поверите, но многих приходится отправлять до границы под конвоем...

На стенах бюро полыхали сочной альпийской зеленью плакаты с видами Давоса и Сен-Морица. Чиновник проследил мой взгляд.

— Да-да, обязательно побывайте на курортах. Ни с чем не сравнимая красота! Надеюсь, получив визу, вы выберете денек-другой и погостите в горах.