Перст Божий - Эмар Густав (библиотека книг TXT) 📗
— Думаю то же, что и ты, вероятно. Платеадос, переправившись через реку, переменили лошадей, приготовленных, конечно, заранее, а усталых лошадей отослали с пеонами, с приказанием углубиться в пустыню и наделать ложных следов.
— Да, именно так!.. Ты на меня не сердишься за самовольную отлучку?
— Viva Dios! Напротив, я благодарен тебе: если бы ты не оказался так догадлив, неизвестно еще, сколько драгоценного времени мы потеряли бы на преследование этих дураков.
— Значит, я хорошо сделал?
— Даже очень хорошо! Тем хуже для них, что им не удалось надуть нас!
— Ну, что же мы теперь будем делать?
— Что? Пойдем опять по настоящему следу, а так как лошади уже готовы, то мы отправимся за этими бандитами немедленно. Право, я ими очень доволен: не думал, что они окажутся так хитры.
Не теряя времени, они вскочили на лошадей и тронулись в путь.
Ночь была светлая, хотя луна слегка заволакивалась облаками; широкая серебристая полоса пересекала прерию по реке Рио-Салинас, на берегах которой росли дикие хлопчатники и кусты. Горизонт терялся за густой, темной массой девственного леса, над которым подымались до неба остроконечные вершины горы; крутые склоны ее представляли самые затейливые рисунки. Правый берег реки обрывался утесом, от которого шли холмы к подножию Сьерры-А-де-Пахарос.
На спуске правого берега реки виднелись развалины жилища, которое несколько лет тому назад должно было представлять из себя внушительного вида ранчо.
Этот мрачный пейзаж при слабом лунном свете и бледном сиянии звезд казался диким и в то же время величественным; это была первобытная и грандиозная природа, вышедшая именно в таком виде из рук всемогущего Создателя.
В саванне царила мертвая тишина, лишь изредка нарушаемая хищными зверями.
Когда наши искатели следов приблизились к берегу реки Рио-Салинас, дон Торрибио остановился и, протянув руку по направлению к развалинам на противоположном берегу, сказал:
— Посмотри брат, вот ранчо, в котором наверняка были спрятаны лошади для тех, кого мы сейчас преследуем!
— Очень даже возможно, — ответил Пепе. — Я думаю, что мы приближаемся к цели.
— Я тоже так полагаю. Но теперь начинается самое трудное для нас: пространство вокруг нас все больше сужается; перед нами остается совсем маленькое место для работы; может быть, это и хорошо для нас, а может быть, и скверно, смотря по тому, как мы примемся за дело.
— Да, да, — сказал Пепе с уверенностью, — здесь кончаются охотничьи ухищрения и ловушки, которыми пользуются краснокожие, и начинается работа следопытов.
— Ты рассуждаешь верно, брат; теперь начинается настоящая борьба. Все, что было до сих пор, пустяки в сравнении с тем, что нам предстоит. Несмотря на всю хитрость этих дьяволов, я надеюсь до восхода солнца перерыть все закоулки их таинственной берлоги, которую мы изучим лучше, чем они сами.
— Аминь, от всего сердца, брат! Где мы перейдем речку?
— Вот здесь, по этим следам; предоставим чутью лошадей отыскать брод.
Разговаривая таким образом, молодой человек направил свою лошадь в воду и, отпустив поводья, доверился ее инстинкту. Пепе Ортис следовал за ним, не отставая. Лошади, с минуту потоптавшись на месте, вступили в воду и пошли вперед, не колеблясь. Через десять минут они уже были на другом берегу.
Оба брата соскочили на землю, ввели своих лошадей на ранчо и, привязав их, вышли оттуда.
— Не оставить ли их здесь? — спросил Пепе.
— Я сам подумал об этом, но боюсь, что их украдут и вдобавок еще откроют наше присутствие. Пока я начну поиски, пойди поищи подходящее место, где бы мы могли оставить животных на день-два; раньше нам вряд ли удастся вернуться. Иди же скорее.
Они расстались.
Пепе Ортис вошел в лес и принялся за розыски с увлечением, присущим ему во всем, что касалось исполнения приказаний его брата.
Долго он не мог ничего найти; растущие близко друг от друга деревья и густо переплетенные лианы со всех сторон заграждали дорогу. Это был настоящий девственный лес, где ни люди, ни звери не находили себе приюта. Здесь не было протоптано ни одной тропинки, землю загораживали сухие стволы. Стоячие воды, непроходимые кустарники — вот все, что удалось обнаружить молодому человеку. Разбитый усталостью от бесполезных поисков, он решил вернуться к брату, чтобы посоветоваться с ним.
Но не прошел он и пяти минут, совсем расстроившись от неудачи, как вдруг ему в грудь ударила лиана и он споткнулся. Он попробовал удержаться, но наткнулся на камень, покрытый мхом, и растянулся во весь рост, к счастью, не причинив себе особого вреда, так как упал на лианы и кусты. Пепе Ортис поднялся, ругаясь про себя, и машинально, как это обыкновенно бывает в таких обстоятельствах, осмотрелся кругом, чтобы уяснить себе причину падения.
Внезапно он вздрогнул и вскрикнул от радости: падая, он сдвинул массу лиан и примял куст позади себя, который заслонял собой красное дерево гигантских размеров. В этом великане, с виду совсем крепком, было громадное дупло; на двенадцать футов в высоту от земли вся внутренность дерева сгнила, осталась только одна кора. Ему, по-видимому, было двести—триста лет, и, по всей вероятности, оно могло простоять еще столько же, прежде чем превратиться в прах.
Пепе Ортис, добравшись до него, проник в отверстие, которое и осмотрел самым тщательным образом, после чего удалился, весьма обрадованный: шесть лошадей могли легко поместиться в этой своеобразной конюшне. Молодой человек скоро нагнал брата, которому, смеясь, и сообщил обо всем.
На ранчо нашелся горох, кукуруза и прочие припасы, оставленные платеадос в расчете на скорое возвращение, чем молодые люди и поспешили воспользоваться; для лошадей хватило бы корму на четыре дня. Затем, найдя под портиком замка несколько ведер, они наполнили их водой и, взвалив все на двух животных, повели их в конюшню, найденную таким странным образом Пепе Ортисом, и прекрасно устроили их там. Затем, сложив в уголок провизию и сбрую, вышли из дупла, завалив вход и прикрыв его лианами, так что кроме них никто не мог заметить следов этого потайного убежища.
Покончив с заботами о лошадях, они начали совещаться.
— Во время твоего отсутствия, — сказал дон Торрибио брату, — я внимательно осмотрел окрестности на расстоянии двухсот квадратных метров, но не нашел никаких следов. Есть только одна, едва заметная тропинка с востока. Со всех других сторон дорога совершенно непроходимая; расчистить ее можно лишь топором, а наши противники были на лошадях. Значит, они пробирались по тропинке, а потому я и приступил к тщательному исследованию последней, рассмотрел ее дюйм за дюймом, но безрезультатно. Если бы дело происходило днем, я, конечно, различил бы малейший след, но при свете луны, заволакиваемой облаками, это было невозможно. Тогда я бросил тропинку и принялся за окраины. Вскоре я заметил по обеим сторонам дороги чуть заметные песчаные валики, прикрытые частью травой, частью листьями. Тут я вспомнил о наломанных ветвях, на которые набрел в ту ночь в лесу, где останавливались платеадос, и мне все стало ясно. Оставив ранчо, они привязали ветви к хвостам лошадей, чтобы замести за собой следы; но им не удалось уничтожить валик, образовавшийся от лошадиного галопа.
— А что ты хочешь, брат, — сказал Пепе Ортис насмешливо, — нельзя же предусмотреть абсолютно все! Несмотря на все хитрости, они позабыли о пыли, скапливающейся посреди дороги, которая, что весьма естественно, отбрасывалась в стороны. Итак, теперь ты напал на след?
— Да, и на этот раз, клянусь тебе, не упущу его! Ну, теперь, брат, в дорогу, мы и так потеряли немало времени!
— В дорогу! — весело воскликнул Пепе Ортис.
Они решительно вступили на тропинку, идя особенной, развалистой походкой, свойственной лишь лесным охотникам. Вскоре тропинка затерялась, и перед искателями следов отовсюду выросли препятствия. Но ничто не могло заставить их отступить или даже замедлить шаги. Они продолжали продвигаться вперед, с глазами, устремленными скорее к небу, чем к земле. Доверяясь своему необыкновенному чутью, им удавалось держаться нужного направления. Они долго шли радом, не произнося ни слова, проходя по тому самому месту, где два часа тому назад проезжали их недруги.
