Медуза - Тимайер Томас (лучшие бесплатные книги txt) 📗

Полковник подошел чуть ближе к Ирэн. Похоже, его физическая близость никак не раздражала ее, потому что Ирэн с пониманием кивнула.

— То есть на изготовленных от руки картах ненужная информация отсортировывается?

— Это так, но тем не менее на топографических картах содержится куда больше важной для нас информации, и представлена она яснее. Вот почему они нагляднее, и с ними куда легче работать. Для грифов или орлов, конечно, куда полезнее оказался бы снимок, сделанный со спутника, но что касается нас, мы предпочитаем армейские карты, — пошутил полковник Дюран.

Шутка явно не получилась — мадам Клермонт продолжала угрюмо созерцать карту. Но нужно было всеми средствами поддержать разговор, не дать ему угаснуть.

— Вторым важным аспектом является то, что на спутниковых снимках никак нельзя избавиться от светотеней, создающих серьезные помехи для восприятия. Лишь опытный картограф, опираясь на топографическую карту, в состоянии отсортировать помехи. — Дюран чувствовал, что настает момент для решающего броска. Он сжал руку Ирэн. — Может, все же скажете мне, куда могла направиться эта парочка?

Похоже, его вопрос не стал неожиданностью для Ирэн.

— Ну вы ведь, узнав об этом, сразу же избавитесь от меня, — вызывающим тоном произнесла она, глядя полковнику прямо в глаза. — Эти сведения — мое единственное оружие против вас. Глупо было бы с моей стороны раньше времени распускать язык.

Именно такого ответа и ожидал Дюран, и слова Ирэн подтверждали ее полнейшую вменяемость. Если она на самом деле располагает необходимой Дюрану информацией, следует проявить осторожность и не наломать дров. Собрав в кулак все самообладание, он нарочито медленно убрал прядь волос с ее лица.

— Сколько вам лет, Ирэн? — участливо спросил он.

Она, удивленная столь внезапным порывом, вскинула голову:

— С какой стати вы вдруг этим заинтересовались?

— Хочу убедить вас, что ничего дурного в отношении вас не замышляю.

Подумав секунду или две, она упрямо выставила вперед подбородок и ответила:

— В январе стукнет сорок три.

Дюран заставил себя улыбнуться и от души надеялся, что улыбка получится искренней.

— Как я и предполагал. Не сочтите меня за донжуана, но вам больше тридцати пяти никак не дашь. Хотя ваш взгляд убедил меня, что вам больше. В нем опытность, глубокое понимание положения вещей. Назовите это мудростью, если хотите.

Решающая атака. Если она захлебнется, считай, все пропало.

— Не сомневаюсь, что вам выпало немало пережить, перечувствовать. И сейчас хочу, чтобы вы прислушались к внутреннему голосу. Вы до сих пор всерьез полагаете, что я не выпущу вас отсюда на все четыре стороны? Прошу, поверьте, независимо от того, намерены вы мне помочь или нет, с вами ничего не произойдет. Даю честное слово. Но если вы согласны содействовать мне, не тяните. До завтрашнего утра вы должны дать мне ясный и недвусмысленный ответ. А сейчас Сабу принесет вам ужин, потом можете взять что-нибудь почитать из моего собрания. Будьте как дома.

Франсуа Филипп Дюран направился к двери и уже собрался выйти, как услышал за спиной голос:

— Синие горы.

Полковник застыл как вкопанный, потом медленно повернулся к Ирэн:

— Что вы сказали? То есть они направляются на восток? Но это же чистейшая глупость! Там ведь мертвая территория! Синие горы расположены на краю Тенере, невообразимо огромной пустыни, действительно пустыни, которую просто так, на своих двоих, не перейти. Вы это точно знаете?

Полковник заметил, как палец Ирэн уперся в точку на карте.

— Ханна Петерс однажды рассказывала мне о том, как познакомилась с туарегом, который и направил ее в святилище в Тассили-Анджер. И не раз говорила мне, что, когда экспедиция завершится, она непременно навестит его там, где он проводит лето. Мол, чтобы поблагодарить за помощь. Не сомневаюсь, что она непременно навестит его. Зовут его Кор.

Полковник Дюран помрачнел.

— Уж не Кор ли Меллах из племени кель-аджер?

Ирэн удивленно взметнула брови:

— Так вы его знаете?

— Немного. Он — амахар, человек смелый, гордый, выросший в пустыне. Очень богат, выходец из знатного рода. Каждый год приезжает сюда и до сих пор не поддался уговорам принять участие в движении повстанцев. По его словам, политика не для него, он, дескать, ответствен лишь перед Аллахом. Один из последних настоящих туарегов.

— Вы говорите так, будто он вам симпатичен.

Дюран невольно улыбнулся:

— В определенном смысле так оно и есть. Кор чем-то похож на меня. Упрямец и традиционалист. Он доставил мне немало головной боли. Если Картер и Петерс на самом деле доберутся до него, это значительно осложнит ситуацию. Вам знаком обычай туарегского гостеприимства?

— Знаю только, что нарушить его равносильно святотатству.

— Именно так. Следуя вере, туарег обязан защищать гостя даже ценой жизни. А что касается Кора, закон верен вдвойне. — Дюран дружелюбно посмотрел на Ирэн Клермонт. — Благодарю вас, вы очень помогли мне.

— Вы посоветовали мне прислушаться к себе, вот я и прислушалась. Надеюсь, не прогадала.

— Гарантирую вам, что не прогадали. Согласны и дальше помогать мне?

— Зависит от того, как вы поведете себя, когда мы завладеем камнем.

Скрестив руки на груди, Дюран почесал успевший покрыться щетиной подбородок.

— Попросил меня заняться камнем мой бывший сослуживец. Сейчас он работает на один японский консорциум. Японцы мечтают заполучить камень. — Дюран обезоруживающе улыбнулся, будучи уверенным, что Ирэн Клермонт непременно клюнет на его предложение. — Он рассчитывает, что я готов выполнить его просьбу из чувства товарищества, но, как мне сдается, намерен просто обвести меня вокруг пальца. Я выдвину требование, чтобы они считали вас единственной правообладательницей камня. Естественно, такое дело окажется слишком уж обременительным для вас в силу того, что камень — невероятно ценная штука. Но вы понадобитесь им как человек, посвященный в свойства, — что, кстати, позволит вам заработать состояние.

— А вы что намерены получить со всего этого? Деньги вас не волнуют? Или я ошибаюсь?

Дюран покачал головой:

— Боюсь, вы не совсем верно понимаете меня, иначе убедились бы, что деньги не суть важны для меня. Все, чего я желаю, — вот это. — Полковник обвел рукой форт. — Здесь я бог и царь. И никаких ни от кого предписаний или ограничений. Признаюсь, иногда по ночам бывает одиноко, но это недолго исправить. Может, выслушаете от меня еще одно предложение?

Бровь Ирэн иронично поднялась вверх.

— Бог ты мой, Дюран, уж не собрались ли вы предложить мне руку и сердце?

Он рассмеялся:

— Нет, можете быть спокойны. Во всяком случае, пока не собрался, — добавил он с обольстительной улыбкой. — Нет, я хочу предложить вам следующее. Даже если отбросить камень, все то, что вы обнаружили в пещере, — сенсационное открытие. Храм, скульптуры — словом, все это привлечет сюда толпы желающих своими глазами взглянуть на невиданное чудо десятитысячелетней давности. Сюда ринутся ученые, журналисты, писатели. Возникнет вопрос о фотоснимках и связанных с ними правах. Вам не хочется заиметь эксклюзивное право на снимки? Губернатор Агадиса — мой давний и добрый приятель. Он доверяет мне и примет это предложение. Представляю, каково сейчас Национальному географическому обществу! Оно мечтает обзавестись эксклюзивными правами. Я предполагаю, что вам придется застрять здесь если не навсегда, то, во всяком случае, надолго. У нас будет достаточно времени получше узнать друг друга. Что скажете?

Ирэн с бьющимся сердцем слушала, как Дюран излагает свое видение ближайшего будущего. Последняя фраза даже вызвала едва заметную улыбку.

— Франсуа Дюран, вы — хитрая лиса, но не это важно. Пусть даже ваши слова продиктованы коварством и хитростью, в умении убеждать вам не откажешь. Когда мы отправимся?

— Завтра утром, если вы не против. Только мы с вами. Нет нужды посвящать в дело слишком много народу. А за меня на период отсутствия в лагере останется мой первый заместитель. Что, если мы возьмем один из ваших «хаммеров»? Он производит впечатление, к тому же, как мне кажется, никакие бури ему нипочем.