Осужден пожизненно - Кларк Маркус (читаем книги онлайн txt) 📗
– Нет, папа, – сказала она, вздохнув с облегчением, – я никого из них не знаю.
В этот момент со свидетельского места раздался чей-то голос, услышав его, она вдруг побледнела и остановилась у двери. Суд, по-видимому, тоже заволновался, по залу пробежал шепот, и кто-то властно крикнул: «Тише!».
Всем известный преступник Руфус Доуз, отчаянный головорез из Порт-Артура, «дикий зверь», которого газета считала недостойным жизни на земле, только что вошел в свидетельскую ложу. Это был тридцатилетний человек в расцвете сил, прямой, могучий торс которого не могла скрыть тесная желтая куртка, человек с сильными, загорелыми, нервными руками, с горящими черными глазами, жадно устремленными на судей.
Даже тяжесть двойных кандалов, свисающих с ремня, охватывавшего его мощные бедра, не нарушала стройности его фигуры, свидетельствующей о прекрасно развитой мускулатуре. Обращенные к нему хмурые лица, очевидно, не внушали ему уважения, ибо он ни на йоту не смягчил резкого и презрительного тона, каким он произнес свое имя:
– Руфус Доуз, арестант.
– Уйдем отсюда, деточка, – сказал Викерс, встревоженно увидев, как побледнела дочь, как загорелись се глаза;
– Погоди, – нетерпеливо сказала она, прислушиваясь к голосу невидимого ей человека. – Руфус Доуз! О, я где-то слышала это имя.
– Вы арестант из каторжного селения в Порт-Артуре?
– Да.
– Осуждены пожизненно?
– Пожизненно.
Сильвия повернулась к отцу. В глазах ее застыл немой вопрос.
– О, папа! Кто это? Я знаю это имя! Я знаю этот голос!
– Это человек, что был с тобой в лодке; дорогая, – мрачно ответил Викерс. – Каторжник.
Яркий огонек погас в ее глазах, и в них появилось выражение разочарования и боли. – А я думала, что это хороший человек, – проговорила она, стоя в дверях. – Голос у него добрый…
Она вздрогнула и закрыла руками глаза.
– Ну полно, полно, – сказал Викерс, успокаивая ее. – Не бойся, малышка – теперь он тебя не обидит.
– Ха, ха! Еще бы! – вставил Микин с наигранной удалью. – Теперь этот негодяй сидит под крепкими замками.
В зале продолжался допрос.
– Узнаете ли вы людей на скамье подсудимых?
– Да.
– Назовите их.
– Джон Рекс, Генри Ширс, Джеймс Лесли и… и… я не уверен, знаю ли я четвертого.
– Вы не уверены… Допустим. Скажите, можете ли вы дать под присягой показания по поводу первых трех?
– Да.
– Вы хорошо их помните?
– Мы проработали три года в кандальной команде в колонии Макуори-Харбор.
Услышав об этом страшном знакомстве, Сильвия тихо вскрикнула и прижалась к отцу.
– О, папа, уведи меня отсюда! Мне кажется, что я сейчас припоминаю что-то ужасное!
Среди глубокой тишины жалобный голос девушки прозвучал во всем зале, и головы присутствовавших повернулись к двери. Во время всеобщего замешательства никто не заметил, как изменилось лицо Руфуса Доуза. Он густо покраснел, на лбу выступили большие капли пота, а взгляд черных глаз, загоревшись, устремился туда, откуда раздался крик: он словно пытался проникнуть сквозь злосчастную деревянную перегородку, отделявшую его от женщины, голос которой он услышал. Морис Фрер вскочил со своего места и, протолкнувшись через ряды зрителей, подошел к Викерсу.
– Это еще что такое? – резко спросил он Викерса. – Зачем вы привели ее сюда? Я же вам говорил, ей здесь нечего делать!
– Я считал это своим долгом, сэр, – с достоинством ответил ему Викерс.
– Что напугало ее? Что она увидела? Что она услышала? – продолжал настойчиво спрашивать Фрер, сильно побледнев. – Сильвия! Сильвия!
При звуке его голоса она открыла глаза.
– Уведите меня домой, папа. Мне очень плохо… О, эти мысли!
– Что она хочет сказать? – вскричал Фрер, в тревоге переведя взгляд с девушки на ее отца.
– Этот негодяй Доуз напугал ее, – сказал Микин. – Она что-то вспомнила, бедное дитя. Ну, ну, успокойтесь, мисс Викерс. Он вас не тронет! Он под надежной охраной.
– Он напугал ее?
– Да, он напугал меня, Морис, – слабым голосом ответила Сильвия. – Мне больше не нужно здесь оставаться, правда, дорогой?
– Конечно, – успокоил ее Фрер, и тень сошла с его лица. – Извините меня, майор, я очень взволновался. Уведите ее домой сейчас. Такого рода зрелища не для нее.
И он вернулся на свое место, отирая лоб и тяжело дыша, как человек, только что избежавший опасности.
Руфус Доуз застыл на месте, пока не увидел Фрера, входившего в зал.
– Кто она такая? – спросил он тихим, хриплым голосом у констебля, стоявшего за спиной.
– Это мисс Викерс, – коротко ответил тот, бросив эти слова арестанту, как бросают кость злой собаке.
– Мисс Викерс… – повторил Доуз, все еще страдальчески глядя в дверной проем. – А мне сказали, что она умерла!
Констебль презрительно фыркнул на это глупое утверждение, словно говоря: «Раз ты все знаешь, скотина, чего же ты спрашиваешь?», – и затем, видя, что тот жадно ждет ответа, добавил:
– Это ты так думал, что она умерла. Ты, видно, старался, чтоб так и случилось.
Арестант вскинул руки в гневе и отчаянии, как будто собирался схватить говорившего и задушить, хотя со всех сторон ему угрожали мушкеты, но тут же, с трудом сдержавшись, повернулся к судье:
– Ваша честь! Джентльмены! Я прошу меня выслушать.
Это громкое восклицание, повышенный тон заставили всех, смотревших на дверь, откуда вышел Фрер, вновь обернуться к Доузу. Многим показалось, что «злодея Доуза» уже нет в свидетельской ложе, а вместо преступника, который только что стоял там с дерзким и вызывающим видом, был бледный как мел, взволнованный человек, с мольбой наклонившийся вперед. Одной рукой он ухватился за перила, чтобы не упасть, а другую протянул к судейскому столу.
– Ваша честь, произошла чудовищная ошибка. Позвольте мне все рассказать о себе. Я и раньше все объяснял в своих письмах из Порт-Артура, но комендант не отправил ни одного письма. Видно, таково уж правило, и я не жалуюсь. Но меня, ваша честь, несправедливо снова упекли на каторгу. Ведь это я построил лодку, ваша честь. Это я спас жену и дочку майора. Я сделал все. Но этот подлый человек так ненавидел меня, что оклеветал и не дал мне выйти на свободу. До сих пор никто правды не знал, ведь мне сказали, что мисс Викерс умерла…
Это пылкое и неожиданное признание так поразило судей, что никто не прервал Руфуса.
– Да, сэр, я был приговорен к смерти за побег, но они помиловали меня, потому что я помог им спастись. Да, я спас их! Да, я построил лодку! Пусть она сама подтвердит это. Я выхаживал ее, когда она болела. Носил ее на руках. Голодал ради нее. И она привязалась ко мне, сэр. Честное слово! Она называла меня «добрый мистер Доуз».
В зале кто-то расхохотался, но на него тотчас же зашикали.
Судья спросил клерка:
– Он имеет в виду мисс Викерс?
В этот момент Руфус Доуз посмотрел в зал и увидел Мориса Фрера, который не сводил с него глаз, полных животного страха.
– Смотрите, вот он, капитан Фрер, трус и лжец! Заставьте его, джентльмены, занять свидетельское место и допросите его. Я уверен, что она опровергнет его показания! О боже, а я – то все эти годы думал, что ее уже нет на свете!
Судья огласил дополнительные сведения, представленные ему клерком:
– Мисс Викерс действительно была тяжело больна, сейчас в суде она упала без чувств. Об арестанте, который был вместе с ней в лодке, у нее сохранились самые неприятные воспоминания: он всегда внушал ей ужас и отвращение. Поэтому и здесь одного его вида оказалось достаточно, чтобы она потеряла сознание. Арестант – неисправимый лгун и мошенник, а рассказанная им история уже опровергнута капитаном Фрером.
Судья, человек по натуре склонный к участливости, по своему опыту знал, что к показаниям арестантов надо относиться с осторожностью; он сказал все, что ему надлежало сказать, и трагедия пятилетней давности завершилась следующим диалогом:
Судья. Здесь не место для обвинений капитана Фрера, а также не место для обсуждения якобы несправедливого приговора. Если к вам отнеслись несправедливо, обращайтесь к властям, они могут передать дело на пересмотр.
