Любовник Большой Медведицы - Песецкий Сергей Михайлович (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Стой! Руки вверх! — разнесся крик.
Мы кинулись назад. На открытой приграничной просеке нас быстро бы догнали и перестреляли всех. Я это понял и, как только послышались выстрелы и выбежали красноармейцы, сам начал стрелять по ним. Выстрелил девять раз и побежал вслед за братьями к лесу. Бежал, низко склонившись, кидаясь из стороны в сторону, чтоб трудней было в меня попасть.
Несколько секунд висела тишина. Потом солдаты, от моих выстрелов поспешно отступившие к кустам, снова начали стрелять. Мы вбежали в лес. Я оглянулся. Солдаты шли по нашим следам. Братья убегали по лесу. Я спрятался за толстой упавшей березой. Свистели пули. Солдаты бежали толпой. Некоторые, чуть задержавшись, палили в лес наобум, «на страх врагам». Я слышал их крики: «Товарищи, вперед! Брать их!»
Были уверены, что мы удираем лесом без оглядки. Уверенность ту подкреплял шум и треск от удирающих Доврильчуков, уже приблизившихся к другому краю леска.
Когда солдаты приблизились шагов на тридцать, я начал стрелять, целясь в середину их группы. Некоторые залегли на снегу, другие — принялись отходить к границе. Тогда я поспешил по следам за Доврильчуками. Старался не шуметь, чтобы солдаты не догадались про мой отход из засады.
Быстро перебрался на другую сторону леса и увидел за несколько сотен шагов от себя три фигуры. Братья Доврильчуки торопились к другому лесу, в трех километрах от этого. Хоть и в белой одежде, но были отчетливо видны на фоне снега. Я мог по силуэтам узнать каждого.
Я побежал за ними. Доврильчуки уже осилили полдороги. Догнал их, дальше убегали вместе. Далеко позади, от границы, раздались выстрелы из карабинов. Я заметил темные пятна на снегу. Наклонился над ними — это кровь. Я побежал, поравнялся с Симоном, который шел последним.
— Кто ранен? — спрашиваю.
— Игнатий… в руку попали.
Когда преодолели две трети расстояния до леса, снова послышались выстрелы — уже ближе, отчетливее. Я оглянулся и увидел выбегающих из-за северного края леска солдат. Не рискуя снова заходить в него, они обошли кругом и увидели нас, удирающих полями. Погнались, стреляя время от времени. Но расстояние было большое: попасть по нам было трудно.
Мы приблизились к лесу. Я шел быстрым шагом рядом с Симоном.
— Откуда их столько? — спросил, имея в виду наших преследователей. Я их насчитал не меньше десятка.
— Там караульня близко, — ответил Симон.
Зашли мы в лес и через некоторое время остановились передохнуть. Игнатий скинул с себя носку и кожух, а Василь принялся поспешно его перевязывать.
— Хорошо, что ты их задержал там! — сказал мне Симон. — А то не ушли бы… Пока они сидели, боялись, мы такой кусок дороги одолели!
Заметил я за несколько десятков шагов от края леса большую, присыпанную снегом кучу валежника. И пришла мне в голову идея. Подошел к нему и скинул вместе со снегом верхние ветки. Под ними оказался валежник сухим. Вынул я спички и поджег эту кучу снизу. Огонь весело побежал по сухим смолистым веточкам и вскоре сильно, весело разгорелся.
Вернулся я к Доврильчукам. Перевязывать Игнатия закончили, одели его. Раненую руку подвесили на большом шерстяном платке, закрепленном на шее. Носку его, где лежали лисьи шкурки, взял Василь.
— Зачем это сделал? — спросил Симон, показав на пылающий костер.
— Подумают, что мы здесь задержались, и побоятся входить в лес.
— И то правда, — согласился Симон.
Преследователи наши уже одолели половину дороги до леса и, стреляя время от времени, быстро продвигались вперед. Мы сперва отошли в глубь леса, за полкилометра от пылающей кучи. Оттуда отчетливо видели идущих полями красноармейцев. Теперь они рассыпались цепью, продвигались медленно. Сбивал их с толку огонь. Не знали, что делать. Встали, принялись палить залпами в сторону леса. Василь рассмеялся.
— Ну, до утра будут забавляться! Лишь бы патронов хватило.
Пошли мы краем леса на юг, потом на юго-запад. Издали все слабее слышались выстрелы из карабинов. Очень я был доволен своей придумкой.
После двух часов ходу на юг и юго-запад Василь повел нас лощиной прямо на запад. Теперь братья уже знают, что у меня оружие, потому уже не прячу так старательно пистолет в рукаве.
В четвертом часу утра перешли мы границу далеко на юго-западе от Вольмы. А на хутор вернулись, когда развиднело. Тринадцать часов были в дороге. Игнатий едва сумел дойти до дома. Полностью вымотался, хотя рана его почти не болела и мало кровоточила.
В доме засуетились. Разожгли огонь в печи, согрели воду. Затем Матей сам принялся осматривать рану. Кость оказалась целой. Пуля прошла через мышцы.
Через час все привели в порядок. Товар спрятали. Одежду вычистили от снега и развесили сушиться у печи.
Накрыли на стол. Выпили мы по стопке водки и принялись за еду. Поевши, братья принялись рассказывать про наше приключение. Все оживленно обсуждали. Братья рассказывали подробно, превознося мои «заслуги» — как дважды задержал погранцов. Народ развеселился. После рассказа про костер рассмеялись. Только Матей слушал молча, сосредоточенно, а после сказал твердо:
— Ну, сынки, скажите «спасибо» Владу, что вас от красных отбил, а то ведь, может, ни одного из вас и не увидел бы больше!
Помолчал с минуту и добавил, еще тверже и решительней:
— А теперь слушайте мою волю!
Все замолчали, глядя ему в лицо.
— За границу больше не пойдете! Никогда! Не хочу из-за денег сынов губить. Не ищите шкур лисьих, за своими лучше смотрите! Такая моя воля.
Никто ему не перечил.
С тех пор братья за границу не ходили, хотя пора настала для работы самая подходящая.
День миновал за днем. Неделя — за неделей. Я по-прежнему жил на хуторе у Доврильчуков. Помогал им в работе. Они про то не просили, но я сам старался быть полезным гостеприимной семье. Да и мне хорошо — хоть не так нудился, работая. Очень мне было за себя обидно. Чувствовал себя так, будто меня навсегда сюда запихали. А то, что в любую минуту укромный свой закуток мог покинуть, раздражало меня еще больше. Все время хотелось мне уйти, вернуться в местечко, прятаться там и ходить за границу с группой Лорда. А при том, может, время от времени виделся бы с Фелей и поговорил бы… Может, о том происшествии она и вспоминать не станет?
Визиты моей любимой продолжались, я каждый вечер с нетерпением ждал ее прихода. Одно то держало меня на хуторе. Если бы не она, давно бы я удрал. Но и это, в конце концов, перестало меня радовать. Почему так молчит упорно? Это ж уже третий месяц тянется! Однако я не пробовал вызнать, кто именно приходит. Если не хочет, так пусть оно так и остается! Может, оно и к лучшему?
Во второй половине марта с запада задули теплые ветры. Запахло весной. А тоска моя все росла. Ходил я как неприкаянный по хутору, по дому. Приходила ко мне неохота к работе, и тогда шел в ближний лес, подолгу блуждал там. Иногда прокрадывался к границе и из укрытия наблюдал проходящих вдоль границы погранцов. Потом возвращался на хутор.
Начал втихомолку попивать горькую — ее Симон, в тайне от всех, покупал в соседней деревне у хлопа, торгующего нелегальной водкой.
Однажды пошел с бутылкой водки в кармане в лес. Отошел очень далеко от хутора. Вернулся под вечер. И как обрадовался, увидев в избе Лорда! Я приветствовал его радостно, начал расспрашивать про новости. Разговаривали очень долго. Наконец, Лорд спросил:
— Наскучило тебе здесь?
— Донельзя наскучило!
— Ну, если хочешь, так есть работа. Аккурат для тебя. Немного того… рисковая, но заработок ладный.
— Какая работа?
— «Фигурок» водить.
Лорд рассказал мне, что Вороненок ищет себе в компанию верного смелого хлопца, который бы проводил вместе с ним через границу беглецов из Советов в Польшу. Прежний его компаньон попался с товаром в Минске, когда пошел проведать родственников. Посадили его в чрезвычайку (а обычно — в ГПУ). Про Вороненка тут уже шла речь. Это он на вечеринке у Сашки Веблина разбил бутылку о голову Альфреда Алинчука за игру краплеными картами.
