Остров Разочарования - Лагин Лазарь Иосифович (хороший книги онлайн бесплатно .txt, .fb2) 📗
X
— Прежде всего я считаю необходимым пригласить сюда Смита, — сказал Егорычев.
— Стоит ли? — протянул Цератод с видимым неудовольствием. Он предпочел бы, чтобы «эта грязная кухня дипломатии» осталась неизвестной Смиту.
— Стоит, — сказал Егорычев. — Я не вижу причин, почему такой важный вопрос должен и может решаться в отсутствии полноправного члена нашей группы.
— Пожалуй, и я тоже сейчас не вижу таких причин, — присоединился к Егорычеву Фламмери. Как трезвый политик, он учитывал, что капитан-лейтенант все равно будет настаивать на своем и что, главное, Цератоду явно не по душе присутствие Смита. — Демократия всегда требует известных жертв, и я согласен на них пойти.
— И я тоже, — сказал Мообс.
— Может создаться представление, что я против приглашения Смита, — поспешил Цератод с разъяснением. — Просто я не уверен, что нужно забивать голову этого простого и славного парня такими серьезными и, в сущности, отвлеченными вопросами.
— Нужно, — сказал Егорычев. — Он не глупее любого из нас, не хуже любого из нас может разобраться в политике и не менее любого из нас заинтересован в том, чтобы она была правильной. Я уже не говорю о том, что он сыграл решающую роль в освобождении острова от эсэсовской банды.
— Я отнюдь не против приглашения Смита! Боже мой, какое может быть сомнение в этом вопросе! — с жаром повторил Цератод и замахал своими короткими толстыми ручками: — Смит! Смит! Идите, дружище, сюда! Тут заварился очень интересный разговор!.. Ну, идите же, не дичитесь!..
Так у Смита было создано впечатление, будто его пригласили не вопреки желанию его земляка и коллеги по профсоюзу, а по его настоянию.
Он не спеша приблизился, с каменным лицом глубоко уязвленного человека, небрежно оперся о дерево и приготовился слушать. Теперь все глаза были устремлены на Егорычева.
— Мистер Цератод, — начал Егорычев, — привел тут очень убедительные факты и цифры о положении негров несамоуправляющихся территорий Британского содружества наций. Эти факты и цифры в высшей степени трагичны и убедительны.
Цератод, не ожидавший поддержки Егорычева, был приятно удивлен.
— С другой стороны, — продолжал Егорычев, — трудно отрицать, что для негров, не имеющих мужества бороться за свои права, более чем достаточно оснований, чтобы очертя голову бежать и из Соединенных Штатов Америки. Я не знаю, нужно ли мне более подробно высказывать свое отношение к вопросу о положении негров, прочих так называемых «цветных» и «неполноценных расовых и национальных групп» в Соединенных Штатах и Британской империи? Я советский человек, коммунист, и этим, надеюсь, все сказано.
— Бесспорно! — быстро согласился Цератод. — Точка зрения коммунистов нам вполне известна.
— Очень рад, — сказал Егорычев. — Итак, если исходить из того, что остров и его население должны принадлежать тому государству, из которого сбежали от рабского бесправия и голода предки нынешнего населения, то на остров Разочарования, на мой взгляд, имеют в равной степени права и Соединенные Штаты Америки и Соединенное королевство.
— Он слишком мал, чтобы делить его на две половины! — перебил Егорычева Мообс.
— А я и не считаю, что его нужно делить на две половины, ни на три, четыре, или сколько там угодно частей. Я вообще полагаю, что делить его не к чему… Был такой писатель. Его звали Сервантес. Он написал «Дон-Кихота»…
— Уж не будете ли вы пересказывать нам содержание этого фильма? — снова перебил Егорычева Мообс, подбодренный кислым выражением лица своего покровителя.
— Не мешайте оратору! — одернул его Фламмери. — Где вы воспитывались?..
— Сервантес не то семь, не то десять лет был рабом у мавров. Значит ли это, что… Впрочем, зачем ходить так далеко! Мой прадед был рабом, крепостным графов Шереметьевых…
Фламмери не смог скрыть, что это известие его сильно покоробило.
Смит посмотрел на Егорычева с живейшим любопытством.
«Прекрасная деталь для моей будущей книги! Правнук раба — советский морской офицер! — подумал Мообс. — Эту деталь можно будет отлично обыграть!»
— Где-то за границей, чуть ли не в Лондоне, доживает свои дни в качестве тапера в публичном доме один из последних Шереметьевых. Значит ли это, что он имеет основания предъявить права собственника на меня и на моих детей? (Егорычев собирался обзавестись детьми, лишь только кончится война.)
— Мы уклоняемся от темы, мистер Егорычев, — заметил Цератод.
— Нисколько.
— Крепостное право давно отменено в России, и, следовательно, всякие претензии, основанные на этом отмененном праве, лишены каких бы то ни было оснований.
— А разве рабство не отменено в Соединенных Штатах и Соединенном королевстве?
— Вы страшно упрощаете, — сказал Фламмери.
— Вот именно, — поддержал его Мообс.
— Сразу видно, что у капитан-лейтенанта Егорычева нет навыков дипломатической деятельности, — тонко улыбнулся Цератод.
— Очень может быть. Я на них и не претендую. Зато у меня имеются серьезные навыки в справедливости и здравом смысле.
— Мне грустно отмечать это, но капитан-лейтенант Егорычев, кажется, начинает горячиться, — снова улыбнулся Цератод.
— Нисколько. Итак, будем считать, что раз рабство отменено и официально, по крайней мере в его неприкрытой форме, преследуется законом и в Англии и в Америке, то незаконны и самые ссылки на то, откуда бежали, если действительно бежали, предки современного населения острова. Имеются ли какие-нибудь другие, более реальные, я уже не говорю более законные, доказательства принадлежности острова Америке, Англии или другой державе? Ровным счетом никаких. Остров не иголка. Его не потеряешь. На географических картах в нынешние времена отмечаются острова куда мельче нашего. Остров Разочарования на картах не значится.
— Нужно быть реальными политиками, сэр! — не выдержал Фламмери. — Есть остров, не отмеченный на карте и занятый представителями цивилизованных стран. Если у него нет государственной принадлежности, наше дело определить ее.
— Даже остановившиеся часы дважды в сутки показывают правильное время, — усмехнулся Егорычев. — Сегодня майор Цератод высказал мысль, под которой я обеими руками подписываюсь: Он сказал примерно следующее: «Прежде всего нам надлежало бы установить, не делим ли мы собственность, которая уже давно имеет хозяина». Я правильно передаю вашу мысль, мистер Цератод?
— Что-то в этом роде, — буркнул Цератод.
— И не сказали ли вы, что позволяете себе обратить наше внимание на местное негритянское население?
— Что-то в этом роде, — снова буркнул Цератод. — Только вы лишаете мою мысль развития.
— Наоборот, я очищаю ее от бездоказательной и неправомерной шелухи и сохраняю ее рациональное зерно. У острова есть единственный и законный хозяин. Это его население.
— Оно не способно к самостоятельной политической жизни! — перебил его Цератод. — Это ясно любому нетенденциозному человеку.
— Считайте меня, если вам угодно, тенденциозным…
— Коммунисты все тенденциозны! — крикнул Мообс и впервые за всю дискуссию удостоился благосклонной улыбки мистера Фламмери.
— …Считайте меня хоть тысячу раз тенденциозным, но я все же не пойму, почему народ, самостоятельно просуществовавший, по всей вероятности, весьма значительное время без всяких заморских наставников, вдруг оказывается неспособным к самостоятельной политической жизни, и почему он оказывается в таком беспомощном состоянии, лишь только по соседству с ним оказываются один или несколько американских, или английских джентльменов, склонных округлить колониальные владения их государств.
Фламмери вне себя от негодования вскочил на ноги.
— Вы материалист, сэр! Вас научили видеть в поступках других лишь корыстные побуждения. И это вам всегда будет мешать в жизни, сэр!
— Следует ли это мне понимать в том смысле, что вы печетесь прежде всего о пользе ближних?
— Разве я давал вам, мистер Егорычев, основания предполагать обратное?
