Зеленые листы из красной книги - Пальман Вячеслав Иванович (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗

Слух об Андрее Михайловиче дошел до Телеусова. Старый егерь собрался и одолел путь до Майкопа за два дня.

Увидел — и не удержался, всплакнул. Признался, что время его прошло, работается все труднее, побаливает «в грудях», одним словом, он собирается покинуть службу. Но пока что заботится о зверях, которые мечутся ныне между двух огней — между волками и браконьерами. Когда болезнь отпускает, он винтовку за спину и на лесные тропы. О своем письме до поры не спрашивал. Ждал, что скажут сами. Но Зарецкий не говорил о зубрах.

Христиан Георгиевич ворвался к ним прямо с дороги, небритый, чего с ним никогда не случалось, с растерянными глазами, смятенный, даже испуганный. Сказал резко:

— Все! Будем прощаться с заповедником.

— Что произошло? — Зарецкий усадил его. — Пожалуйста, успокойтесь. Обсудим, подумаем.

— Старая история, Андрей Михайлович. Они хотят, чтобы я превратил заповедник в доходное предприятие. Хотят, чтобы биолог Шапошников закрыл глаза на охоту, на зверя. А он отказался! На него кричали. Но и он может прикрикнуть! Его пугали. Но он не из пугливых! Ну и сняли, как говорится, с треском. Да еще какими-то выводами пригрозили. Вот и пришлось хлопнуть дверью.

Он опустил голову и тяжело задумался. Когда гнев отошел, Шапошников увидел тихо сидевшего Алексея Власо-вича Телеусова.

— Ты очень кстати здесь, наш дорогой пантеист, [15] - сказал он и озабоченно ощупал карманы куртки, набитые бумагами. — Где-то у меня ответ на твое письмо. От профессора Кожевникова. Прочтем? — И полез в нагрудный карман. — Значит, письмо… Могу прочесть? Начало опускаем, тут разное такое. Где это о вашем быке Кавказе? Ага, вот. «Сообщаю, что единственный чистокровный бык горного подвида Кавказ без видимой причины пал в феврале 1925 года в зубровом парке Бойтценбург. Но он успел оставить довольно большое потомство. Из шестидесяти сохранившихся зубров, которые жили и живут в Германии,

Швеции, Англии и Польше, около двадцати принадлежат к кавказской линии, и почти все имеют одну вторую или одну четвертую часть крови Кавказа. Только в Гамбурге с 1911 по конец 1920 года у Кавказа и беловежской зубрицы Гарде родилось три бычка и две коровы, среди них знаменитый Гаген, отец быков Боруса и Шаляпина, ныне здравствующих.

Потомки Гагена и Шаттена через одно поколение дали теперь жизнь очень интересному зубру, который получил кличку Бодо. Этот правнук Кавказа, на мой взгляд, особенно перспективен для воссоздания новой кавказской линии. Бодо прожил два года в Бойтценбурге, сейчас его купила фирма Руэ-Альфред. У этой фирмы в 1927 году Аскания-Нова приобрела зубра Альфреда. Недавно аска-нийский Альфред, как сообщил профессор Фортунатов, пал. Не сумеют ли они приобрести Бодо? Кроме Альфреда, там побывало еще несколько чистокровных зубров, так что у нынешних асканийских гибридов есть и беловежская, и кавказская кровь — ценнейший материал для накопления желательных признаков.

Мы делаем все возможное для нового появления зубров на Кавказе. Восстановлением утерянного в войну равнинного зубра занимается в Польше Ян Жабинский, автор первой Международной племенной книги зубров. Пора начать эту работу и у нас. Естественно, в Аскании-Нова…»

Опустив листки, Шапошников уставился на Зарецкого.

— Тебе начинать, Андрей Михайлович, — сказал он.

— Был бы я моложе да покрепче… Вот Гунали, пожалуй?… И вы, конечно. Без вас трудно заповеднику.

— Я уже не в счет. Отлучение состоялось, есть приказ. Еще и под суд могу угодить, как непослушный руководитель. Поеду в Главнауку отстаивать заповедность, но ни как не свою должность. Директор будет новый. И я ему помогу, если он примет мою помощь. Последний, так сказать, долг перед Кавказом.

Зарецкий все еще медлил уезжать из Майкопа. Такое трудное время! Над заповедником нависли тучи.

Из Москвы Христиан Георгиевич прислал Андрею Михайловичу — именно ему! — телеграмму: «Принято решение создать на Кише охотоведческую станцию тчк Выезжает группа ученых тчк Сообщи Гунали для подготовки помещений тчк Оборудование получено зпт через банк перечислены деньги тчк Руководитель зоолог Насимович тчк Окажи помощь трудные дни тчк Шапошников».

Данута не знала, что и делать. Она уже настроилась на решительный разговор с мужем. Загостевались, пора и честь знать. Дом в Краснодаре пустой, они оставили работу… А тут эта телеграмма, вроде уже Зарецкий опять в заповеднике. Она просто обязана настоять… Но стоило ей понаблюдать за мужем, как ее решимость таяла. Какой волей и азартом светились глаза Андрея, как выпрямился он, каким деловым шагом заходил! О болезни — ни слова, покашляет утром, да и то, похоже, по старой привычке. Ясно, что ему здесь лучше.

Стояла ранняя осень, не такая жаркая, как в Краснодаре, из горных лесов потягивало бодрой прохладой. И все это — причастность к заповеднику, просьба о помощи, старые друзья — опять поставило Зарецкого в центр событий, вернуло в пору творческой силы; родилась вера в себя, заинтересованность в происходящем. Даже разговоры о якобы сохранившихся зубрах находили отзвук в его сердце.

По вечерам, перед сном он расхаживал из угла в угол, руки за спину, с лицом задумчивым и озабоченным. Данута только посматривала на него. И вот однажды, померяв так-то комнату, он остановился у окна и тихо сказал:

— Здесь надо работать, вот о чем я все время размышляю, Данута.

— Тебе работать? — спросила она, приподымаясь. — Почему тебе?

— Егерям! Всем порядочным людям. Прежде всего нашему Мише, как только закончит учебу.

Она не нашлась что ответить.

Встал он, чем свет, сходил в местное лесничество и решил там какие-то служебные дела по своему ведомству. Завернув в Управление заповедника, он первым делом спросил у Телеусова, какая сейчас дорога на Кишу.

— Через Сохрай нельзя проехать, Михайлович, воды в низинах множество, прямо топь. Ну а ежели в Хамышки, то посуше, зато опасней в ущелье. Там и телегой можно, только у Даховской моста еще нету, брод. Сейчас-то мелко. А ну задождит?

— Гунали поехал в Кишу?

— Вчерась, как все сготовили в дорогу. И Кожевникова забрал, и плотников. На осьми вьюках повезли, чтобы строить для научников. Може, ко мне рискнешь? Поживите с Данутой на свежем воздухе. Мы коляску раздобудем, тихо-гладко поедем. Вон, какая погода солнечная. У нас благодать, как хорошо!

— Ты с Данутой потолкуй, — дипломатично ответил Зарецкий, хотя решение поехать вместе с учеными, которых ждали со дня на день, было уже неодолимым. Пусть начало подвижнического труда этих ученых не омрачится каким-нибудь опасным происшествием. Он может помочь им, передаст опыт. Ведь он так много знает о Кавказе!

Данута встретила мужа строго и отчужденно. Видимо, разговор с Алексеем Власовичем уже состоялся. Молча собрала она на стол, молча села напротив.

— Ох, Андрей, — сказала она вдруг совсем не то, что хотела сказать. — Ты так рискуешь!

— С тобой — хоть в ад! — весело отозвался он, поняв, что жена согласна. — Не одни едем. Молодежь едет, веселый народ. Нам ли с тобой бояться!

— Но не дольше недели, с таким условием. Я хочу домой. Жду писем от Миши, он тоже заждался ответа, волнуется.

— Хорошо, на неделю, — легко согласился Зарецкий. — И тогда домой. Нет, не так я выразился: в Краснодар. А там видно будет, правда?