Мароны - Рид Томас Майн (читать книги регистрация txt) 📗
После завтрака мистер Смизи отвел судью в угол и еще раз выразил желание стать его зятем.
Из-за странного поведения дочери на балу, — а может быть, и по другой причине, — мистер Воган решил, что откладывать больше не стоит. Ему только хотелось предварительно самому переговорить с Кэт, подготовить дочь к предстоящей ей чести стать супругой Монтегю Смизи.
Встав из-за стола, Кэт тотчас удалилась в павильон. Туда же направился и мистер Воган, а вслед за ним вышел в сад и Смизи. Пылкий любовник не стал бродить вокруг павильона, а принялся разгуливать по дорожкам: там сорвет цветок, тут погонится за бабочкой, радужной и беспечной, как его собственные мечты.
Все это утро на лице Кэт лежало облачко грусти. Приход отца не развеял его. Наоборот, взгляд девушки стал еще более грустным, когда в дверях появилась фигура Лофтуса Вогана, казалось, закрывшая собой последний слабый луч надежды. Кэт поняла, что наступила минута выбора: или подчиниться воле отца и обречь себя на несчастную жизнь, или ослушанием вызвать гнев, неизвестно еще что ей суливший.
Кэт твердо знала одно: мистера Смизи она не любит и никогда не полюбит. Она не питает к нему ненависти, он не внушает ей отвращения. Она чувствует к нему только равнодушие и легкое презрение. Смизи совершенно безобиден, и муж из него получится вполне безобидный. Но не о таком муже мечтала юная креолка, не таков был избранник ее сердца. И, однако, отец и поклонник избрали удачный миг, чтобы склонить ее на свою сторону. Хотя презрение Кэт к столичному франту за последнее время лишь усилилось, она, прежде твердо решившая отказать ему, теперь была преисполнена сомнений.
Отец и мистер Смизи неверно истолковали подавленное настроение Кэт, но оно, тем не менее, было в их пользу. Она страдала не от любви к Смизи — она томилась безнадежной любовью к другому, но именно безнадежность этой любви благоприятствовала планам владельца замка Монтегю. К отчаянию девушки примешивались чувства обиды и гнева. Уязвленная гордость часто толкает на отчаянные решения — пусть даже это повлечет за собой гибель всех надежд. Как будто счастье можно купить, отомстив тому, кого любишь!
Отчаяние Кэт Воган достигло той степени, когда любящий, убедившись, что его отвергли, ищет утешения в мести. Бал, доставивший столько радости тому, в честь кого он был дан, оказался роковым для Кэт Воган. До него она еще надеялась на что-то. Без надежды любовь гаснет. Она все еще помнила прощальные слова Герберта. Как ни хрупка была эта опора, вера в возможность счастья не умирала; Кэт лелеяла мечты, несмотря на отсутствие любимого, несмотря на все слухи и сплетни.
Время шло, надежды тускнели. Начались терзания и сомнения. После встречи на утесе мечты Кэт вновь было ожили, но на балу они развеялись без остатка. Все рушилось. Герберт всего один раз, и то непреднамеренно, оказался возле нее. А его поклон! Сухой, холодный, почти насмешливый.
Кэт не вспомнила, как сух и холоден был ее собственный поклон. Она глазами искала Герберта в толпе, часто находила его, но от нее ускользнуло то, что точно так же поступал Герберт, ибо оба они старались не встретиться взглядами.
Ни разу больше за весь вечер он не подошел к ней, не попытался заговорить. А возможностей было сколько угодно. Ведь не все время отец следил за ней. Весь вечер Герберт ухаживал за другой, оказывая ей всяческие знаки внимания. Он любит эту самоуверенную красавицу! Можно ли еще сомневаться в этом!
Ужасная мысль не оставляла Кэт ни на минуту. Он любит другую! Из нечаянно подслушанного разговора Кэт узнала, что скоро влюбленные поженятся, что они обручены. Все пропало… Будущее рисовалось ей безрадостным, черным, как ночь, без единого светлого проблеска.
Вот почему лучи утреннего солнца упали на бледные щеки, вот почему лицо Кэт было печальным. В таком настроении застал свою дочь Лофтус Воган. Кэт и не пыталась скрыть свою печаль хотя бы притворной улыбкой. Она встретила отца, сурово сдвинув брови, и в глазах ее даже мелькнул гнев. Может быть, в это мгновение ей невольно пришло в голову, что, если бы не отец, судьба ее сложилась бы иначе, и не Монтегю Смизи, а Герберт Воган готовился бы стать ее мужем. А теперь ее удел — вечная разлука с любимым.
Никогда не испытать ей высшего блаженства, которое дано человеку на земле и которое, может быть, равно небесному блаженству! Никогда уже не предаваться ей сладостным девичьим мечтам! Любовь ее — как цветок, аромат которого рассеялся в воздухе. Горькие, бесплодные терзания — вот ее удел до конца жизни.
Если бы знал, тщеславный отец, что собственными руками готовишься разрушить счастье своей единственной дочери, хочешь разбить ее юное сердце, ты, может быть, не так радостно спешил бы совершить церемонию жертвоприношения!
Глава LIII. ПОДГОТОВКА ПОЧВЫ
— Кэтрин!
— Да, отец.
Кэт ответила еле слышно, не поднимая глаз от лежавшего перед ней на столе предмета. Это был маленький шелковый кошелек. Одна из голубых ленточек, которыми он завязывался, была оборвана. Лофтус Воган взял со стола кошелек и внимательно посмотрел на него:
— Хорошенькая вещица. Жаль, что лента оборвана. Кто же ее оторвал?
Он, впрочем, мало интересовался ответом. Меньше всего он мог подозревать, в какой непосредственной связи находится исчезнувшая голубая лента с грустным настроением его дочери. Он просто задал этот вопрос, чтобы как-нибудь начать предстоящий серьезный разговор.
— Это пустяки, папа. Стоит ли беспокоиться из-за клочка ленты! Его так легко заменить другим.
«Да, Кэт, ты без труда найдешь для кошелька другую ленту, но не так-то легко обретешь ты снова спокойствие духа! С голубой лентой исчез твой сердечный покой».
Должно быть, именно такие мысли и промелькнули в голове девушки, ибо взгляд ее стал еще грустнее. Мистер Лофтус помолчал, затем посмотрел в окно. Он увидел Смизи, гонявшегося за бабочками, и попытался привлечь к нему внимание дочери. Это было тем более просто, что Смизи можно было не только видеть, но и слышать, ибо музыкальный денди напевал песенку:
Если б мне родиться
Легким мотыльком,
Целый век кружиться,
Виться над цветком…
И тут же, словно опровергая воспеваемые им приятности жизни легкокрылых созданий, мистер Смизи, поймав великолепную бабочку, раздавил хрупкое создание пальцами, обтянутыми лайковой перчаткой.
— Какой достойный молодой человек! Не правда ли, Кэт? — воскликнул мистер Воган с преувеличенным энтузиазмом и посмотрел на дочь в ожидании ответа.
— Наверно, правда, папа, раз все так говорят.
— А разве ты сама не разделяешь этого мнения?
— Его разделяешь ты, папа, и поэтому этого достаточно.
Тут снова донесся голос Смизи:
Мне не нужно почестей.
Золота и власти.
Власть приносит горести.
Золото — напасти.
Я мечтать не стану
О рабах покорных…
— Еще бы! — подхватил мистер Воган. — Уж конечно, ему ни о чем мечтать не нужно — у него и так все есть. Ведь ему принадлежит замок Монтегю, этих рабов у него пять сотен.
А Смизи все распевал:
Слава за собою
Много бед приносит,
А богатство счастье
От людей уносит…
— Слышишь, Кэт? Как он умеет выражать тонкие чувства!
— Чувства и выражения тонки, но ни то, ни другое ему не принадлежит, — не без сарказма заметила Кэт. — Впрочем, раз он их разделяет, это почти то же самое.
— А какое имение! — вернулся мистер Воган к теме, интересовавшей его больше, чем благородные чувства, которыми была полна песенка. Иронического тона дочери он не заметил. — Просто великолепное имение! Лучше трудно сыскать, смею тебя уверить. А если присоединить его к нашему, то получится самое крупное поместье на всей Ямайке. Да что я говорю — на Ямайке! Во всей Вест-Индии! Слышишь, дочка?
