Горящий берег (Пылающий берег) (Другой перевод) - Смит Уилбур (электронные книги бесплатно TXT) 📗

— Немедленно в ночную рубашку, — приказала Анна. — И не забудь почистить зубы.

Их разбудил тревожный звон колокола, свистки и хлопанье дверей. Корабль шел, вибрируя от работы двигателей; пахло океаном.

После первых мгновений паники они узнали от корабельного стюарда, что это учебная тревога. Торопливо одевшись и натянув спасательные жилеты, они заняли свои места согласно боевому расписанию.

Корабль только что миновал волнорез и выходил в пролив. Было туманное серое утро, дул сильный ветер. Все с облегчением вздохнули, когда объявили об окончании тревоги и в столовой первого класса, переделанной в офицерскую кают-компанию для ходячих раненых, подали завтрак.

Появление Сантэн вызвало всеобщее оживление.

Мало кто из офицеров знал о присутствии на борту красивой молодой девушки, и теперь им трудно было скрыть свою радость. Начались споры из-за места за столом, но очень скоро первый помощник, благо капитан еще был на мостике, использовал свое положение, и Сантэн оказалась по правую руку от него, в окружении десятка внимательных, заботливых джентльменов, а Анна сидела напротив и смотрела сердито, как сторожевой бульдог.

Офицеры корабля все были из Англии, но пациенты из колоний, потому что «Протеа Касл», обогнув мыс Доброй Надежды, направлялся дальше на восток. Неподалеку от Сантэн сидели потерявший руку капитан легкой кавалерии из Австралии, двое новозеландцев (один с пиратской повязкой на месте отсутствующего глаза, другой с не менее пиратской деревянной ногой, как у Джона Сильвера), молодой родезиец по имени Джонатан Баллантайн, заслуживший Военный крест в битве на Сомме ценой пулеметной очереди в живот, и другие молодые энергичные люди, потерявшие различные части тела.

Они дружно угощали Сантэн едой из буфета.

— Нет, нет, я не могу есть ваши большие английские завтраки, я стану толстой и безобразной, как свинья.

Щеки ее горели. Война началась, когда Сантэн едва исполнилось четырнадцать, все молодые мужчины исчезли, и радость, вызванная такой толпой поклонников, была для нее внове.

Старший медицинский офицер сердито посматривал на нее от капитанского стола, но Сантэн — чтобы позлить его и для собственного удовольствия — старалась быть любезной с молодыми людьми. И хотя угрызалась совестью, что не вполне верна Майклу, утешала себя: «Это мой долг, они мои пациенты. Сестра должна быть внимательна к пациентам».

И она улыбалась им, смеялась, а они трогательно оспаривали друг у друга ее внимание, старались оказать ей мелкие услуги и отвечать на ее вопросы.

— Почему мы плывем не под охраной? — спросила она. — Разве не опасно плыть по проливу en plein soleil — при дневном свете? Я слышала о «Реве».

«Реву» — английское госпитальное судно с тремястами ранеными на борту — 4 января этого года торпедировала в проливе у Бристоля немецкая подводная лодка.

К счастью, всех удалось эвакуировать с корабля, погибли только три человека, но антинемецкая пропаганда ухватилась за этот случай. В общественных местах повсюду были развешаны плакаты: «Что красная тряпка для быка, то красный крест для немца», а ниже красочное описание совершенного преступления.

Вопрос Сантэн вызвал оживленный спор за обеденным столом.

— «Рева» была торпедирована ночью, — высказал разумное соображение Джонатан Баллантайн. — Командир подводной лодки, вероятно, не увидел красный крест.

— Да послушайте! Эти парни с подводных лодок — настоящие мясники…

— Не согласен. Они обычные люди, такие же, как вы и я.

— Капитан этого корабля, очевидно, тоже в это верит, поэтому мы проходим самую опасную часть пролива днем, чтобы на подводной лодке хорошо разглядели наши красные кресты. Думаю, увидев, кто мы, они оставят нас в покое.

— Вздор! Эти проклятые гунны готовы торпедировать собственную тещу!

— Я тоже, кстати.

— Корабль идет со скоростью двадцать два узла, — успокаивал Сантэн первый помощник. — А подводная лодка при погружении способна всего на семь узлов. Чтобы у нее была возможность в нас выстрелить, она должна находиться точно на нашем пути. Вероятность один к миллиону, мисс, не волнуйтесь и наслаждайтесь плаванием.

Когда Сантэн встала из-за стола, к ней подошел высокий молодой врач с покатыми плечами, слегка похожий в очках в стальной оправе на ученого.

— Я доктор Арчибальд Стюарт, сестра де Тири. Майор Райт отдал вас в мое распоряжение.

Новое обращение понравилось Сантэн. «Сестра де Тири» звучало очень профессионально. Однако она не была уверена, что ей нравится быть в чьем-то распоряжении.

— У вас есть медицинская или сестринская подготовка? — продолжал доктор Стюарт, и понравился Сантэн уже меньше, поскольку в первые же несколько секунд разоблачил ее перед новыми поклонниками. Она отрицательно покачала головой, стараясь сделать свое признание менее заметным, но он безжалостно продолжал:

— Я так и думал. — Несколько секунд он с сомнением разглядывал ее и только тут, по-видимому, заметил ее замешательство. — Но это неважно: главная задача сестры — поддерживать в пациентах бодрость. Судя по тому немногому, что я видел, это у вас хорошо получается. Думаю, мы сделаем вас главным бодрящим средством, но только на палубе «А». Строгий приказ майора Райта. Только палуба «А».

Предписание доктора Арчибальда оказалось очень полезным. Сантэн с детства научилась с толком управлять шато и имением, где была хозяйкой и помощницей управляющего. Она без труда справлялась с толпой молодых людей, собиравшихся вокруг нее.

На корабле была библиотека, много тысяч томов, и Сантэн быстро разработала схему распределения и обмена для тех пациентов, которые не могли ходить, а также список тех, кто будет читать слепым и неграмотным на нижних палубах. Она организовывала концерты, палубные игры, карточные соревнования: граф был азартным игроком и научил играть и ее.

Ее команда одноногих, одноглазых, искалеченных помощников в устройстве развлечений для пациентов во время долгого плавания соперничала за ее одобрение и право услужить ей; пациенты на ярусах коек шли на множество хитростей, лишь бы задержать Сантэн возле себя, когда она по утрам совершала неофициальные обходы.

Среди пациентов оказался капитан-кавалерист из Наталя, который был в колонне машин, отступавших от Морт-Омма. Когда она впервые вошла в палату с грудой книг в руках, он радостно приветствовал ее:

— Солнышко! Это Солнышко!

Это прозвище следовало за ней по всему кораблю.

«Сестра Солнышко». Когда обычно мрачный и строгий главный врач майор Райт впервые назвал ее так, Сантэн единодушно приняла вся команда.

В таких обстоятельствах ей некогда было горевать, но по вечерам, перед самым сном, Сантэн лежала в темноте и мысленно представляла себе лицо Майкла, а потом прижимала руки к животу.

— Наш сын, Мишель, наш сын!

Мрачное небо и черные воды Бискайского залива остались позади, за длинным белым кильватерным следом, а перед носом корабля, как серебряные монеты, запрыгали по синему бархату океана летучие рыбы.

На трех градусах северной широты жизнерадостный и галантный молодой капитан Джонатан Баллантайн, по слухам, наследник ранчо в сто тысяч акров, принадлежавшего его отцу сэру Ральфу Баллантайну, премьер-министру Родезии, сделал Сантэн предложение.

— Так и слышу бедного папа. «Сто тысяч акров? Ты сумасшедшая злая девчонка! Tiens alors [38]! Как можно отказаться от ста тысяч акров?» — Сантэн до того точно передразнила графа, что в глазах Анны мелькнула тень.

После этого брачные предложения посыпались градом, и даже доктор Арчибальд Стюарт, ее непосредственный начальник, моргая за очками в стальной оправе и нервно потея, произнес, запинаясь, тщательно отрепетированную речь и казался скорее благодарным, чем расстроенным, когда Сантэн вежливо отказала ему, расцеловав в обе щеки.

На экваторе Сантэн уговорила майора Райта надеть регалии морского царя Нептуна, и церемония перехода через экватор прошла с большим успехом, весело и с выпивкой. Главным центром притяжения оказалась сама Сантэн, одетая в костюм русалки, сшитый собственноручно.