Нада - Хаггард Генри Райдер (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Воины отвечали, что не видели ее. После их ответа заговорил Галаци, как было условлено между ним и Умслопогасом. Он рассказал, что в то время, когда они приступом брали пещеру, он видел, как один из их воинов в пещере кинулся на воинаврага с намерением убить его. Но при его приближении тот, кому угрожала смертельная опасность, бросил свой щит, прося о пощаде, и Галаци увидел, что то не Галакаций, а очень красивая девушка. Он крикнул воину не трогать ее, так как издан был строгий приказ не убивать женщин. Но воин, опьяненный сражением, отвечал, что, будь то мужчина или женщина, враг должен умереть, и заколол ее. Видя это, он, Галаци, в ярости подбежал к этому человеку, ударил дубиной и убил его.
– Ты хорошо сделал, брат! – отвечал Умслопогас. – Пойдемте же туда и посмотрим на мертвую девушку. Может быть, это Лилия, что будет весьма несчастливо для нас; не знаю даже, как об этом известить Дингана!
Вожди последовали за Умслопогасом и Галаци до того места, куда положили девушку и рядом человека из племени Секиры.
– Все, что рассказал Волк, брат мой, правда! – сказал Умслопогас, размахивая факелом над лежащими трупами. – Без сомнения, здесь лежит та, которую называли Лилией и которую мы хотели завоевать, рядом с нею лежит тот глупец, который убил ее и сам пал от удара палицы. Некрасивое зрелище, печальная повесть, которую придется мне рассказать в краале Дингана. Но что случилось – случилось, изменить мы ничего не можем, девушка, которая была красавицей среди красавиц, не слишком-то хороша теперь. Пойдем! – И он быстро удалился, потом приказал:
– Завяжите эту мертвую девушку в воловью кожу, покройте солью, и мы унесем ее с собой! – Приказание было исполнено.
Вожди ему отвечали:
– Вероятно, все случилось, как ты говоришь, и мы ничего изменить не можем. Динган обойдется и без невесты! – Говорили это все, за исключением того человека, который командовал стражей в то время, когда Умслопогас, Галаци и третий их спутник вышли из пещеры. Этот вождь ничего не отвечал и не раскрывал никому своих мыслей. Ему казалось, что он ясно видел трех, а не двух людей, выходящих из пещеры. Ему казалось также, что плащ, покрывавший третьего человека, раскрылся, когда тот проходил мимо него, что под плащем он увидел облик прекрасной женщины и блеск женских глаз – больших и темных, подобных глазам серны.
Этот же вождь заметил, что Булалио не призвал никого из пленных, чтобы признать в убитой девушке Лилию, что факел колебался взад и вперед, когда освещал ее, хотя рука Убийцы никогда не дрожала. Все это вождь подметил и не забыл.
Случилось же так, что позже, во время обратного путешествия, отец мой, Умслопогасу пришлось сделать строгое замечание этому вождю, который хотел отнять у другого его долю военной добычи. Он резко поговорил с ним, лишил его командования частью и назначил другого на его место. Кроме того, он отнял у него скот и отдал тому, которого тот хотел ограбить.
Поэтому, хотя наказание было заслуженным, вождь этот все более и более думал о третьем человеке, который вышел из пещеры и больше в нее не вернулся и имел облик прекрасной женщины.
В тот же день Умслопогас направился к краалю, в котором жил Динган. С собою они вели, большое количество скота в подарок Дингану и множество пленных молодых женщин и детей; Умслопогас хотел умилостивить сердце Дингана, так как не мог привести ту, которую обещал, – Лилию, цветок из цветов, будучи осторожным и мало веря в доброту царей, Умслопогас, как только достиг границ страны Зулусов, отослал лучший скот и самых красивых девушек и детей в крааль народа Секиры, у Горы Привидений. Тот, кто раньше был начальником стражи и стал простым воином, заметил также и это.
В одно прекрасное утро я, Мопо, сидел в краале в обществе Дингана. Я продолжал служить ему, хотя он ни слова не сказал мне с той минуты, как я предсказал ему, что из крови белых людей, погубленных им, вырастет цветок его смерти. Умслопогас же вошел в крааль Дингана на следующий день после избиения Анабоонов.
Настроение Дингана было мрачным, и он искал случая чемнибудь развлечься. Он вспомнил о белом «Человеке Молитвы», который явился в крааль для того, чтобы научить народ Зулусов поклоняться другим богам, чем ассегаи и цари. Он был хорошим человеком, но учение его не привилось у нас, мы даже с трудом понимали его; индунам также учение это не нравилось, им казалось, что оно ставит начальника над начальником, царя над царем и учит миру тех, чье ремесло – война. Динган послал за белым человеком, чтобы завести с ним беседу. Динган считал себя самым умным из людей.
Лицо белого человека было бледно. Он был свидетелем того, что случилось с бурами, а так как сердцем он был кроток, то подобные зрелища были ему ненавистны. Царь пригласил его сесть и сказал ему:
– Недавно ты рассказывал мне об огненном месте, куда отправляются после смерти люди, которые совершили злые поступки при жизни. Известно ли твоей премудрости, находятся ли там мой предки?
– Я не могу узнать этого, царь! – отвечал «Доктор Молитвы». Я не могу судить о поступках людей. Я только говорю, что те, кто убивает, грабит, притесняет невинных и лжесвидетельствует при жизни, отправляются после смерти в огненное место!
– Насколько мне известно, предки мои совершали все эти поступки, и если они находятся в этом месте, то и я отправлюсь туда; я хочу после смерти соединиться со своим отцом и дедами. Но я думаю, что мне удастся избегнуть огня, если я попаду туда!
– Каким образом, царь?
Динган хотел подставить ловушку «Доктору Молитвы». В центре той открытой площади, где совершилось нападение на буров, он велел воздвигнуть огромный костер: снизу лежал хворост, а на хворосте бревна и даже целые деревья. Таким образом среди площади находилось возов шестьдесят сложенных сухих дров, отец мой.
– Ты увидишь сам, белый человек! – отвечал он и приказал слугам поджечь кругом валежник, затем он призвал тот полк юношей, который оставался в краале. Кажется, воинов была тысяча и еще полтысячи, не более – тех самых, которые перебили буров.
Огонь начал ярко разгораться; полк вошел и стал рядами перед Динганом. В то время, как все юноши вошли и заняли свои места, костер представлял одно огромное ревущее пламя. Хотя мы сидели в ста шагах от него, жара была невыносима, когда ветер дул в нашу сторону.
– Скажи, «Доктор Молитвы», неужели огненное место жарче этого костра?
– спросил царь.
Белый человек отвечал, что ему это неизвестно, но что костер, действительно горит жарко.
– Я покажу тебе, как я выберусь из огненного места, если мне суждено будет лежать на таком огне, хотя бы он в десять раз был больше и жарче. Слушайте, дети мои! – вскричал он, вскакивая с места и обращаясь к воинам.
– Вы видите этот костер? Бегите и затопчите его своими ногами. Где теперь бушует огонь, пусть останутся черная зола и уголья!
Белый человек поднял в ужасе руки и стал молить Дингана отменить свое приказание, которое повлечет за собой смерть многих людей, но царь велел ему замолчать. Тогда тот поднял глаза, кверху и стал молиться своим богам. С минуту воины в недоумении смотрели друг на друга, огонь бешено ревел, пламя высоко подымалось к небу, а над ним и вокруг него плясал горячий воздух. Но начальник отряда громко закричал:
– Велик наш царь! Слушайте царя, отличающего вас! Вчера мы уничтожили Анабоонов, – но то был не подвиг, они были безоружны. Вот враг, более достойный нашей доблести. Дети, выкупаемся в огне – мы свирепее огня! Велик царь, отличающий нас!
Окончив свою речь, он кинулся вперед, и ряд за рядом, с громкими криками, кинулись за ним воины. Они действительно были храбры, кроме того, они знали, что если впереди их ждет смерть, смерть ждет и тех, которые останутся позади – лучше умереть с честью, чем со стыдом. И потому они пошли вперед весело, как на сражение, под предводительством своего вождя и запели «Ингомо», воинственную песнь Зулусов. Вот вождь приблизился к ревущему огню, мы видели, как он поднял щит, чтоб защититься от жара. Потом он исчез, он прыгнул в самую середину костра и едва ли впоследствии был найден его труп. За ним последовал первый ряд воинов. Они шли, ударяя по огню щитами из воловьей кожи, вытаптывая его босыми ногами, вытаскивая пылающие бревна и откидывая их по сторонам. Ни один человек первой роты не уцелел, отец мой, они падали, как мотыльки, налетающие на свечу, а упав, они погибали. За ними шли другие роты, и в этой битве счастливы были те, кому последнему пришлось сразиться с «врагом». Вскоре густой дым смешался с пламенем, огонь все уменьшался и уменьшался, а дым все увеличивался; люди, почерневшие, без волос, голые, обожженные, с пузырями от ожогов, шатаясь выходили из противоположного конца костра и падали там и сям на землю.
