Чаша гладиатора (с иллюстрациями) - Кассиль Лев Абрамович (бесплатные серии книг TXT) 📗
И Махан, всхлипывая, держась за распухший нос, поспешил скрыться за строениями, огораживавшими пустырь.
Так состоялось его посрамление.
Артем Иванович не спеша пошел с пустыря. Немножко позади него шел, легко подпрыгивая, чтобы попасть в ногу с ним, Сеня. В некотором отдалении следовали Ремка и парень, сопровождавший до этого происшествия Махана. Он с уважением поглядывал на широкую спину чемпиона.
- С чего он к тебе привязался? - не оглядываясь, спросил Незабудный у Сени.
- Да ну его! Лезет все. Глупости всякие. Про клад какой-то допытывался.
- Про какой такой клад? - Незабудный, приостановившись, через плечо глянул назад на Сеню. - Это еще что за разговор?
- Я сам не знаю, - сказал Сеня. А потом тихонько и виновато добавил:- Дядя Артем, а я с Ремкой боролся.
- Ну?
- Сборол он меня сразу.
- А на прием захватывал, как я тебя учил? Сеня покачал головой.
- Что так?
- Да он никак не захватывается. Здоровый он.
- Плохо я, значит, с тобой отработал. Но ничего, я тебя еще натренирую.
Уже смеркалось. Зажглись огни на эстакадах рудников. С каждой минутой все ярче разгорались красные звезды на копрах шахт. Ремка со своим спутником по-отстали, а Сеня шел за Незабудным, незаметно для него перескакивая от одной ямки, которую на ходу оставлял в земле своей пудовой тростью чемпион, до другой, стараясь каждый раз непременно ступить на этот богатырский след.
Теплый, весенний ветер гнал из близкой степи запахи влажной земли и свежей молодой травы.
Вдруг впереди неслышно шмыгнули по земле какие-то маленькие юркие тени. Они, как катышки пыли, в которые заворачиваются брызги воды, если плеснуть в жару на запорошенный пол, бесшумно ширяли в разные стороны.
- Глянь! - сказал парень, шедший с Ремкой Штыбом. - Да это суслики, никак. Они тут, за оврагом, сроду не водились.
- Я уже второй день примечаю, - откликнулся сзади Ремка. - Дерут из степи. Воду, что ли, почуяли?
Часть II
Вода живая и мертвая
Глава I
Воде навстречу
Ты про что, не пойму? - Незабудный склонился над Ириной Николаевной и подставил ей свое толстое с огромной мочкой ухо, похожее на калач.
- Вода скоро подойдет, - как можно тише повторила Ирина Николаевна. Подойдет вода, а наша школа к этому событию…
- А это что, секрет? - спросил Незабудный.
- Почему секрет? - растерялась она.
- А что же вы тихо так говорите?
- Разве? - Ирина Николаевна взялась обеими ладонями за загоревшиеся щеки. Ой, глупо как! Это знаете почему?.. Мне все время хочется, когда я с вами говорю, кричать во весь голос. Вы словно на горе где-то возвышаетесь, а я себя чувствую такой ничтожной, маленькой и все время ловлю себя на том, что мне хочется говорить страшно громко. Вот я сдерживаюсь и получается… Глупо, да?
- Ну что вы, - сказал Артем Иванович, - вы барышня заметная, то есть, простите, девушка видная. Молоды только очень. Посмотреть - так прямо девчоночка совсем.
Сеня, которого вожатая попросила, чтобы он проводил ее домой к Артему Ивановичу, возмутился. Для него вожатая была прежде всего учительницей, то есть человеком уже немалого жизненного опыта и непостижимых познаний. Он сам всегда ужасно обижался, если кто-нибудь давал ему на вид меньше лет, чем ему уже было. И он испугался, как бы учительница не обиделась.
- Какая же девчонка?.. Она уже почти целых полтора года, как институт кончила. Девчонка! Совсем нисколечко и не выглядит!..
Но Ирина Николаевна, закидывая голову с восхищенным изумлением, совершенно по-ребячьи оглядывала Незабудного.
- Нет, правда, вы просто невероятно до чего большой!
- Куинбус Флестрин, - негромко пояснил Сеня. Артем Иванович отмахнулся.
- Какой там я Куинбус! - Он подошел к столу и снял с него книжку, которую ему еще во время болезни принес Сеня. - На, возьми. Ты чего же мне не сказал, что продолжение есть, как он к великанам попал, Гулливер. Я, брат, не Куинбус, а Грильдриг. Это он, когда, после того как у лилипутов побывал, у великанов оказался. Вот тут и понял он, что совсем он не Человек-Гора, а так только Грильдриг, козявка. Вот так и со мной вышло. Мотался среди лилипутов, а теперь вон к каким попал!.. - Он смущенно захохотал, приводя этим в вихревое движение гардину на окне. Но спохватился, оправил штору, посмотрев искоса на учительницу.
- Так вот, Артем Иванович, - сказала она, - с Гидростроем я обо всем уже договорилась. С шахтерами на шахте все в порядке - сам Колоброда обещал приехать. Но вы должны помочь тоже. Если это правда, что вы такой человек, как о вас вот Сеня говорит, вы нам очень можете помочь. Надо поднять у ребят чувство ответственности за школу. Надо, чтобы они гордились честью своей школы, чтобы ревновали ее, чтобы, отстаивали. Я бы вас попросила… Мы хотим вызвать на соревнование ребят из районной школы. Хотелось бы начать со спорта.
Артем совсем повеселел. Ему нравилась молоденькая, энергичная, хотя и застенчивая учительница-вожатая. Чижик, можно сказать, а гляди, как взвилась! Сразу загорелись и у него под насупленными, косматыми бровями глаза и ширнули вверх концы усов, когда он услышал «лова вожатой насчет спорта.
- Мне хотелось, чтобы вы их сами подбили на это, - продолжала учительница. Так прозвучит куда авторитетней. Шутка ли, сам Незабудный предложит, чемпион чемпионов!
- А вода, ребята, тем временем идет, - говорил школьникам Богдан Анисимович, когда через два дня после встречи у Артема состоялось собрание в школе.
- Вот именно. Подходит вода, - подтвердил Никифор Колоброда.
Он сидел в президиуме среди других знатных гостей и родителей. Литая звездочка Героя Социалистического Труда сверкала золотом у него на лацкане широкого пиджака, и уголок его все отгибался под ее тяжестью. Он сидел и слушал, как Богдан Анисимович Тулубей рассказывает ребятам о ходе строительства и приближении воды к Сухоярке.
- Да, скоро вон там разольется, - продолжал Богдан Анисимович и показал рукой на окна класса.
И все невольно посмотрели на окна, а потом опять на классную доску, где Богдан Анисимович только что нарисовал мелком схему строительства, прочертил толстой белой линией трассу канала и заштриховал площадь затопления… Да, вон там, за окнами, скоро засверкает водная гладь и уйдет на дно степь. Воды сейчас еще не было, но все уже словно разглядели ее там, под самыми окнами школы, и у всех душа занялась на мгновение от сладко-холодящего, как мята, предвкушения.
…Бубум!.. Бум!.. Тугой, круглый, как барабан, звук какого-то далекого тяжкого удара прокатился за окнами над степью, над пустырем, где виднелись остатки недавно снесенных домов. Легонько тронуло стекла в окнах. - Взрыв на выброс, - пояснил, слегка покосившись в окно, Богдан Анисимович, усаживаясь на место. - Дорогу водичке расчищаем.
- Давайте, дорогие ребята, и мы с вами на выброс всякую пакость, все, что мешает! - так начал свою речь Никифор Колоброда, сменивший как раз в эту минуту на трибуне Богдана Анисимовича.
- Можно рвануть, - сострил из своего угла Ремка.
Все оглянулись на него неодобрительно. Такое поведение Штыба никому не понравилось. Ведь на трибуне стоял не просто Милкин отец. Сеня даже Милке удивлялся не раз, видя, как она чересчур уж запросто и вольно обращается со своим знаменитым отцом. Нет, поднявшись на трибуну, тот стал не просто всем знакомым отцом Милки Колоброда, не только известным человеком, но уже лицом в какой-то мере неприкосновенным, оберегаемым всеми принятой традицией уважения к почетному гостю, к оратору, выполняющему особое свое назначение. Человек на трибуне был уже сам по себе фигурой, вызывающей почтение. Он выступал. Правда, выступал он, чувствуя, как видно, не очень-то себя в своей тарелке.
