Мексиканская невеста - Буссенар Луи Анри (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
Показав на запад, она произнесла:
— Так, побежим в этом направлении!
Девушки стремительно бросились вперед, чтобы как можно быстрее добраться до ближайших скал. Пробежав метров пятьсот и мысленно уже поздравляя себя с удачей, они внезапно услышали сзади пронзительные крики, сопровождаемые ружейными выстрелами:
— Тревога! Тревога! Пленницы сбежали!
ГЛАВА 2
На берегу. — Страшное обвинение. — Рукопожатие. — Вопрос чести. — Как оказалась здесь мамита? — Операция по спасению. — Факел из бамбука. — Почему Гарри бежал. — Жан узнает все. — Пробуждение льва. — Добровольцы. — Перед отправлением.
А там, на берегу реки, впадающей в лагуну, Гарри Джонс только что пришел в себя.
Вокруг него стояли мамита, горнорабочие и Джо. Затем он узнал Жана, ценой невероятного риска спасшего ему жизнь.
Полный признательности, Гарри протянул молодому человеку руку и предложил свою дружбу.
Именно в эту минуту мамита, с ужасом глядя на сына хлопкового короля, возмущенно сказала Жану:
— Мальчик мой, ты спас жизнь сыну того, кто был палачом твоего отца!
Услышав эти страшные слова, молодой человек ужасно побледнел. Он опустил руку, молча и оторопело глядя на американца.
Со своей стороны, и Гарри растерялся. Он понимал, что мамита искренна, но человеческое достоинство и сыновние чувства восстали в нем против этой, на его взгляд, чудовищной несправедливости. Обратив на Жана взор своих серых, добрых и честных глаз, американец тихо произнес:
— Хелло! Джон, дорогой мой, послушайте меня! Я люблю своего отца. Это прекрасный, справедливый человек. Все его у нас уважают. Слова этой почтенной женщины меня больше огорчают, нежели возмущают… Я утверждаю… я клянусь, что здесь какое-то страшное недоразумение. Мой отец слишком великодушен, чтобы заслужить это оскорбительное слово — палач.
А мамита с трудом сдерживала себя, слушая молодого человека, пытавшегося оправдать своего отца.
Низким, дрожащим от возмущения голосом она произнесла:
— Да!.. Он сгубил честь человека… Он хуже чем убийца!
Гарри болезненно вздрогнул. Американец понял, что перед такой убежденностью в правоте остается лишь отступить. Спорить бессмысленно.
Продолжая смотреть на Железного Жана, он с бесконечной мягкостью, которая так контрастировала с его гигантским ростом, силой и обычной резкостью, добавил:
— Джон, ответьте мне с присущей вам прямотой: если бы вы услышали об этом раньше… когда я уже был в воде… позволили ли бы вы мне погибнуть?
Сжав кулаки и опустив голову, Жан глухо ответил:
— Нет!
— Вы спасли бы меня, так?
— Да!
— Вы ни о чем не сожалеете?
— Преступление отца… даже если оно доказано… не должно касаться его невиновного сына! Гарри, я ни о чем не жалею!
— У вас доброе сердце, Джон.
Американец на мгновение замолк, глубоко вздохнул и с усилием добавил:
— Если и есть на свете что-то ужасное, способное разбить сердце сына… так это — подозревать отца. Я всей душой верю, что он невиновен! Тем не менее во имя чести… во имя истины… я увижу… я буду искать… и узнаю! Да простит меня Бог за такое кощунство!.. Если мой отец окажется виновным… ну что ж! Я исполню свой долг… да, Джон, я исполню свой долг! Вы все еще отказываетесь пожать эту руку, протянутую вам в знак бесконечной признательности?
Жан, ужасно взволнованный, тихо ответил:
— Гарри, я не знаю, что нас ожидает… Ваши помыслы чисты и благородны, и я запомню ваше обещание. Вы ведь поможете мне, не так ли, и чем быстрее это будет сделано, тем лучше. Жизнь для меня бессмысленна, пока мое имя обесчещено… и ничто на свете не помешает мне выполнить свой долг. Вот моя рука!
— Спасибо еще раз, мой друг и спаситель!
Потрясенная мамита не верила своим глазам. Этой простой женщине были доступны только два чувства: беззаветная преданность, имеющая источником страстную любовь, и неодолимая жажда мщения, рожденная страшной ненавистью. И потому происходящее показалось ей чудовищным. Мамита печально прошептала:
— О! Тоньо, мой Тоньо, как ты можешь пожимать эту руку… ведь он сын убийцы твоего отца!
Джо в глубине души разделял неудержимое отвращение своей матери и удивленно смотрел на молочного брата, великодушие которого было выше его понимания.
Возникла мучительная пауза, заполненная немыми упреками. И только любовь мамиты и Джо к Жану мешала произнести их вслух.
Из приличия шахтеры отошли в сторону. Двадцать человек, в основном молодые сильные люди с открытыми и суровыми лицами, облаченные в мексиканские одежды. Шахтеры — а в том, что это они, сомневаться не приходилось — везли с собой багаж, инструменты, продовольствие, легкие палатки и две небольшие повозки, запряженные мулами. Крепкие, хорошо вооруженные мужчины держали под уздцы лошадей, с хрустом поедающих большие порции кукурузы.
Тихо беседуя, они курили тонкие сигареты, с любопытством и симпатией взирая на троих молодых людей в намокших одеждах и мамиту, подвижное лицо которой выражало одновременно радость, удивление и ненависть.
Железный Жан посмотрел, в свою очередь, на эту живописную группу искателей приключений, благодарно помахал им рукой, кивнул головой и поднялся.
Подойдя к индианке, он обнял ее за плечи и, глядя в глаза, бесконечно нежно произнес:
— Мамита… любимая мама… во имя моей любви к тебе… во имя священной памяти тех, кого мы оплакиваем, поверь мне… так надо!
Побежденная, она тихо склонила голову, не пытаясь больше ни бороться, ни возражать. «Жан сказал о своей любви… Жан сказал, что так надо… он не может ошибаться».
Ее взгляд померк, голос дрогнул. Мамита растроганно произнесла:
— Пусть будет так, как ты хочешь, Тоньо… Он пообещал тебе помочь… и наша ненависть потерпит… не так ли, мой Хосе?
— Да, мама, — серьезно ответил метис, — если Гарри не сдержит свое слово, то ничто не спасет его от нашей мести.
Продолжая обнимать мамиту, Жан промолвил:
— А теперь, мама, позволь мне немного прийти в себя, посмотреть на тебя, поговорить, поцеловать, выразить свою любовь… Подумать только! Я был без сознания, умирал, чуть не утонул, прыгнув вниз с высоты сорока футов…
— Да, — прервал его Джо, — сцена не для слабонервных… и хотя я знал, на что ты способен, тем не менее, кажется, испугался!
— Ты уже понял, благодаря чему я спасся?
— Догадался… тебя спасла связка бамбука… она служила нам мостиком, потом я сбросил ее в реку.
— Точно! Бамбук застрял, зацепившись за какой-то камень… Я одной рукой держал Гарри за воротник его куртки… Мы словно перья неслись вниз по течению… Еще немного — и мы либо утонули бы, либо разбились о скалы. И тут я заметил спасительный бамбук… вцепился в него свободной рукой и больше уже ничего не помнил… пришел в себя только здесь. Ты держала, мамита, мою голову у себя на коленях! Мне чудилось, что я вижу прекрасный сон… а на самом деле этот сон оказался чудесной явью. Это ты, мамита!.. Моя мама!.. Мой добрый ангел! Мы оставили тебя в Жаралито, чтобы вновь встретиться здесь, в пустыне, где появление женщины до сих пор казалось невозможным!
— Ах, мой дорогой, о чем ты говоришь? Это была всего лишь прогулка в сравнении с борьбой, нищетой, страданиями, которым подверглись в свое время твои родители, мой бедный Бенито и я. Да, я пришла, подгоняемая каким-то предчувствием. Это было нечто непреодолимое… Ведь подумайте только… Вы пришли и тут же уехали, оставив меня одну в моем домике, где я должна была умереть, не видя вас… А я даже не успела насмотреться на вас, о мои дети! Вы для меня — вся жизнь… И наступила длинная ночь… страх, отчаяние, ужас овладели мной… Что-то мне подсказало: твой сын в опасности, ты им нужна… Хосе! Тоньо! Я слышала ваши голоса, они звали меня.
Ничто на свете уже не могло удержать вашу мамиту на месте… я должна была пойти… даже одна… в сторону этого хребта дель-Пало, одно название которого внушало мне ужас. Я купила двух мулов, продукты и отправилась в путь. При выезде из Жаралито встретила этих парней. О, счастье! Они как раз направлялись к горе дель-Пало, где собирались искать золото.
