Хранить вечно - Шахмагонов Федор Федорович (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
Военный атташе был более категоричен.
— Политики, — говорил он, — считают, что Германия двинется во главе крестового похода против большевиков… У англичан и французов позиция вполне удобная… А наша?
Для Курбатова эти концепции были новостью. Там, в штабе, твердо считали, что немцы вооружаются для войны против Советской России, что именно поэтому им не мешают вооружаться. Как они пройдут через Польшу? А как-нибудь. Договорятся, все само собой устроится.
Курбатов рассказал об этих предположениях атташе.
— На передовой всегда виднее, куда стреляет противник. Вы увидите, какая развернута пропаганда здесь против славян. Славянской расе вообще не находят места на земле… Не для того ли это делается, чтобы вместе с одними славянами бить других? Нет, подполковник! Приглядитесь, война готовится здесь и против нас. И мы должны знать, как готовится, какими силами, когда.
Все официальные представления были завершены в несколько дней. Курбатов включился в обычный рабочий ритм аппарата военного атташе. Наступили для него напряженные минуты ожидания.
Связной от Проворова и Дубровина переменился. Здесь требовалась крайняя осторожность. Система связи с ним была построена без личных контактов. Телефон, условная сигнализация, тайники. Из России ему еще в Варшаве передали, чтобы готовился и ждал встречи с Кольбергом. В зависимость от позиции Кольберга ставилась и вся его работа.
И на первом же приеме в аргентинском посольстве Курбатов увидел Кольберга. Он не знал, как вести себя, а потому сделал вид, что не заметил. Пусть Кольберг сам установит стиль этой встречи.
Кольберг медленно придвигался в его сторону. Курбатов уловил на себе его взгляд, но Кольберг прошел мимо, даже не поклонился.
Через несколько дней Курбатова пригласил на чашку кофе английский военный атташе. Они встретились с Кольбергом в прихожей. Короткий взаимный поклон. Курбатов дождался поклона от Кольберга. А в гостиной атташе представил их друг другу.
— Мы знакомы, — сдержанно, без улыбки, заметил Кольберг. — Революция в России… Петроград… Мы надеялись, что большевики — явление временное… То там, то здесь возникали какие-то очаги сопротивления… Даже я, зная процессы, происходившие в русском революционном движении, недооценил большевиков… Вес истаяло… Как это поется в песне, господин Курбатов? Ее любили петь молодые офицеры… Что-то о золотых куполах…
Курбатов печально улыбнулся.
— Это интересно! — отозвался атташе. — Вы участвовали в белом движении?
Курбатов не ответил на вопрос, он едва слышным речитативом произнес:
— «Москва златоглавая! Звон колоколов… Царь-пушка державная, аромат пирогов! Все прошло, все умчалось в неизвестную даль, ничего не осталось — лишь тоска и печаль…»
— Вот, вот! — подхватил Кольберг. — Мечты и надежды, а нужен был трезвый расчет… В Варшаве я разыскивал моего друга Ставцева. Нашел и господина Курбатова. Это пора наших надежд на белую эмиграцию, на их усилия. Ждали, когда большевики сами на себе петлю затянут. Чуда ждали… А чуда все нет и нет. Мне очень жаль мой народ. Но именью моему народу придется освободить мир от большевиков. Это будет стоить большой крови. Войну с Россией я не могу рассматривать как увеселительную прогулку…
— Сразу и о войне! Наверное, можно найти политические меры! — перебил Кольберга атташе.
Кольберг усмехнулся:
— Английская политика! Неучастие… Но Англия имеет возможность ждать. Фюрер торопится с крестовым походом… Ему мешает недоверие… Англия и Польша будут играть немалую роль в решении этой проблемы…
Курбатов счел своевременным вмешаться.
— У вас есть какая-либо концепция, господин Кольберг? — спросил Курбатов. — Как вы рассматриваете возможность пересечения германскими войсками польской земли?
— Или Польше надо будет открыть границу для наших войск и пропустить их к границе Советов, или большевикам, чтобы пропустить Красную Армию к немецкой границе. Или с нами быть Польше, или с большевиками… Между молотом и наковальней — плохая позиция!
— Польша может быть и с нами… — сказал атташе.
— Если Англия окажется с Советами в одном лагере, — усмехнулся Кольберг.
…Кольберг безуспешно пытался заинтересовать Канариса фигурой Курбатова.
— Большевистский агент? — спросил с иронией адмирал. — Что ему делать в аппарате польского военного атташе? Интерес к польским вооруженным силам у большевиков? Хм! Сомнительно. Мобилизационные возможности страны известны любому учителю географии. Нового вооружения в Польше не осваивают…
— Мы с вами проявляли интерес ко всем этим вопросам…
— Скорее по обязанности и по традиции, чем из соображений логики… Вопрос о наших отношениях с Польшей пока еще в стадии формирования… В связи с польским вопросом особенного интереса я в этом офицере не усматриваю…
— И к советской разведке вы не имеете интереса?
Адмирал нахмурился.
— Через этого офицера? Какой интерес?
— Через него мы можем передавать то, что нужно, а не то, что они хотят получить…
— Господин полковник! Эти хитроумные приемы давно устарели… Работа в России наложила на вас печать провинциализма… Этот офицер песчинка в пустыне. О том, как и с помощью кого Советы работают, вы знаете не хуже меня… Уверен, что все его связи, если они даже и были, порвались еще в двадцатых годах…
Кольберг умел и даже любил повиноваться. Но в этом деле? Он же много лет вынашивал идею встречи с Курбатовым в Берлине. Он был убежден, что именно в Берлине и завершится их поединок, начатый в Сибири…
Адмирала Канариса считали в генеральном штабе аристократом от разведки за строгость в формах его операций. Адмирал не проявил интереса к личности Курбатова. Но Кольберг знал, что в имперском управлении безопасности, в ведомстве Гиммлера и в особенности в той его части, которой руководил Гейдрих, были не столь разборчивы. Адмирал Канарис получил наследство от полковника Николаи, начальника военной разведки кайзера, от того самого Николаи, который прославился умением вербовать агентуру в самых неожиданных общественных сферах. Гиммлер в какие-нибудь два года сумел пронизать все германское общество своими тайными осведомителями. А вот за пределами страны Гиммлер еще только создавал агентурную сеть. Для его ведомства Курбатов мог оказаться находкой. Кольберг ни на минуту не оставлял мысли о возможности перевербовки Курбатова, о проникновении через него в тайны советской разведки. Правда, он все чаще задумывался, а не ошибся ли он, действительно ли Курбатов связан с чекистами или это просто мираж, преследующий его с давних времен.
За Курбатовым по линии абвера и по линии тайной полиции было установлено внешнее наблюдение. Как за обычным офицером иностранного представительства. Но этого было мало. За Курбатовым надо было устанавливать не только внешнее, наружное наблюдение. А на это адмирал санкции не дал. Не дал санкции и на подставку к нему агентов из иностранных миссий.
Кольберг направился к Гейдриху. Не без внутренней робости. Он вступал в конфликт с адмиралом.
Гейдрих, в отличие от Канариса, славился как любитель острых и даже грубых комбинаций. Он был сторонником тотального шпионажа, а тотальный шпионаж был далек от выбора средств. Все годилось!
— Кого вы собираетесь через него дезинформировать? — резко спросил Гейдрих у Кольберга. — Польскую разведку? Это нас не интересует!
— Я полагаю, вы ознакомились с моими раскладками… Я предполагаю, что Курбатов связан с советской разведкой.
— С предположениями я не желаю иметь дело. Белый офицер. В родстве с польскими магнатами…
— Я имею данные, что он пытался перейти границу и вернуться в Россию…
— Надо знать эмигрантов… Они все мечтают вернуться в Россию. Этого не хотят только те, кого там ждет суд.
— Почему он приехал в Берлин?
— Вот в этом вы и разберитесь. Мне он интересен. Но знаете, чем он мне интересен, полковник? Давайте поможем ему уехать в Россию. Сотрудничества с нами там ему не простят, значит, он должен будет продолжать его. Там, в России, с агентурой у нас трудно. А вдруг именно его нам и удастся внедрить? Действуйте! Что вам для этого надо?
