Вирус «Reamde» - Стивенсон Нил Таун (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Ехать в лифте с незнакомцами неуютно даже при самых благополучных обстоятельствах, а в теперешних – тем более. Зула, как и остальные, уставилась на подчеркнуто современную панель управления. Выше на электролюминесцентном дисплее мелькали номера этажей, иногда с иероглифами – в такие моменты поставленный женский голос произносил что-то на китайском.
В довольно недурном лифтовом вестибюле со стенами из отполированного, дорогого на вид камня Зула заметила двери в мужской и женский туалеты. Остальное пространство сорок третьего этажа занимали два одинаковых по размеру офисных помещения. Левое – совершенно неотделанное. Пол – голый бетон, потолок (он же изнанка сорок четвертого этажа) – гофрированная сталь с кусками пены. Вдоль потолка на большом расстоянии друг от друга тянулись двойные фермы с решеткой зигзагом. Правое помещение недавно закончили отделывать, но им еще не пользовались. Двойные двери зеркального стекла в зеркальной же стене вели в приемную – совершенно пустую, если не считать стойки. За ней открывалось пространство размером с теннисный корт – очевидно, под офисные клетушки. За стеклянными стенами по периметру тянулись кабинеты – одни побольше, другие поменьше, каждый с окном на улицу. Самый крупный отвели под конференц-зал: там стоял широкий стол с фонтанчиками еще не подсоединенных сетевых кабелей, которые торчали из отверстий в центре. Никакой другой мебели, кроме этого стола, на всем этаже не было. На полу лежал ковер бурого цвета, потолок скрывали звукопоглощающие панели, то тут, то там прореженные светильниками и решетками вентиляции.
Иначе говоря, это была квинтэссенция всех офисных помещений на свете.
– База, – объявил Соколов и жестом показал, что Зула, Питер и Чонгор могут располагаться прямо посреди зала.
Иванов и китаец ушли.
Трое спецконсультантов начали выгружать из фургонов и поднимать на лифте привезенный из аэропорта груз. Передвигались они свободно – каждый имел ключ-карту. Четвертый встал за стойку, не спуская глаз со входа, а когда весь багаж подняли, запер дверь на трос с замком.
Один из спецов сходил в уборную за лифтами и ополоснулся в раковине, потом взял сумку с постелью и личными вещами, зашел в кабинет, разложил спальник, лег и замер. Еще двое, закончив с грузом, поступили так же. Третий, покопавшись в багаже, раздал всем по пухлому черному пакету, в котором оказался военный паек, затем собрал походную плитку и стал греть воду.
Соколов и один из спецов устроили тщательнейшую рекогносцировку: взобрались на стол в конференц-зале, помощник подсадил Соколова, и тот стал изучать пространство над подвесным потолком. Каркас из хлипких алюминиевых деталей крепился к капитальному потолку проволокой и точно не выдержал бы человека, однако в соседнем, точно таком же крыле под потолком тянулись фермы – по две толстые тавровые балки в каждой. Между балками зигзагом шли стальные пруты, то есть человек достаточно ловкий сумел бы по ним пролезть, как обезьяна по лианам. Зула, Питер и Чонгор сидели на полу, поглощали паек и слушали лязг из-под потолка. Затем Соколов простучал внутренние стены и, по-видимому, заключил, что те уходят в пол сорок четвертого этажа без зазоров, то есть ни сбежать отсюда, ни пробраться сюда под потолком, как вытворяют в кино, невозможно. Тоже подумав об экранных трюках, Зула посмотрела на вентиляционные отверстия, однако в них не пролез бы даже самый тощий человек.
Удовлетворенный осмотром, Соколов распределил кабинеты. Зуле достался отдельный, Питеру и Чонгору – со спецами.
– Мне надо в уборную, – сообщила Зула.
Соколов изобразил нечто вроде поклона, отвел ее в приемную, велел охраннику снять с дверей замок, первым вошел в туалет, взобрался на стол с раковинами, снял потолочную плитку и огляделся. Видимо, ему не все понравилось – он немного поразмыслил, зашел в одну из кабинок, закрыл за собой дверь, сел на унитаз и сказал:
– Я подожду. Все олрайт.
Зула заняла другую кабинку, и, пока была там, слышала, как Соколов что-то набирает на наладоннике; потом подошла к раковине, сбросила с себя всю одежду и вымылась – бумажные полотенца и мыло ей выдали заранее. Затем (да какого черта – Соколов же закрылся) наклонилась к крану и выдавила на волосы шампунь. Провозилась она довольно долго (споласкивать голову в раковине неудобно), а один раз так и подскочила на месте, услышав мужские голоса, но поняла, что это Соколов переговаривается по рации.
От такого мытья волосы превратятся на утро в «воронье гнездо», однако Зула не видела смысла переживать, хотя по ненужной теперь привычке вообразила, какой выйдет конфуз, если Питер подловит ее с такой прической и выложит фотку в «Фейсбук». Она подумала, сколько же должно пройти времени, прежде чем ее молчание в Сети насторожит друзей, однако быстро поняла, что их тревога ничем ей не поможет.
Вот зачем был тот капюшон. В аэропорту наверняка висели видеокамеры, но даже если друзья и родственники поставят на уши полицию по всему миру, ее лица на записях с камер в Сямыне никто не разглядит.
Зула натянула свежую одежду, почистила зубы, собрала вещи и окликнула:
– Я готова.
Соколов вышел из кабинки, и они вернулись в офисное помещение. Двери за ними тут же заперли. Проходя мимо лифтов, Зула приметила дверь, ведущую, видимо, на пожарную лестницу, и представила, сколько пролетов успеет пробежать, прежде чем ее нагонят спецы, – наверняка их учили прыжкам через перила и прочим неведомым ей техникам быстрого спуска. Теперь она жалела, что не согласилась пойти на курсы паркура в Сиэтле, хотя Питер и предлагал.
Соколов жестом напомнил Зуле, где ее комната, а она, не подумав, брякнула «спасибо».
Огромные окна выходили на сушу, но, если прижаться к стеклу, можно было разглядеть море. Ближайшая высотка стояла всего в полумиле, и Зула прикинула, не привлечь ли к себе внимание, поскакав голой у окна или просемафорив фонариком «SOS». Впрочем, сквозь внутренние стеклянные стены ее бы заметили спецы, которые совсем рядом пили кофе.
Поэтому она решила не играть в детей шпионов, а в самом деле выспаться. И вскоре, к своему удивлению, обнаружила, что ее теребит Питер. Как водится, она понятия не имела, который час, хотя снаружи давно рассвело.
– Через двадцать минитс состоится дискашн, – сообщил Питер на ивановский манер.
Зула совершила еще один поход в уборную – по-прежнему под присмотром. Переодеваясь перед зеркалом, она взглянула на себя, и вдруг на нее отчего-то навалилась неодолимая тоска. Зула открыла кран, уперлась локтями в раковину и полминуты прорыдала.
Затем умылась и объявила своему отражению:
– Я готова.
Соколов много размышлял о сумасшествии – о его сути и причинах, о том, откуда оно берется. И давно ли им страдает Иванов. Свихнулся ли тот окончательно, или на него накатывает периодически. Бывало, Иванов заморгает и оглядится удивленно, почти по-детски, словно его здоровое «я» вдруг очнулось, вернуло контроль над телом и обнаружило, что угодило в неприятности, пока командовало второе, бесповоротно сбрендившее «я».
С другой стороны, Соколов пережил Афганистан и Чечню благодаря своему умению видеть ситуацию глазами противника, а в данном случае это значило влезть в шкуру Иванова. Сменить точку зрения непросто: нужно несколько дней наблюдать, собирать информацию и даже проводить небольшие эксперименты, которые помогают выяснить реакцию объекта. В Чечне подчиненные считали Соколова психом, поскольку тот иногда действовал без явного тактического смысла, желая лишь доказать или опровергнуть свою теорию относительно того, о чем думают чеченцы, чего хотят, чего боятся и что считают нормальным.
Вот это и было самым трудным. Если знаешь, что нормально для врага, остальное элементарно: его можно усыпить нормальными, с его точки зрения, действиями, а внезапно прекратив их – напугать до смерти. Однако «нормальное» для афганцев и чеченцев совсем не то же, что для русских. Даже Соколову с его опытом пришлось попотеть, прежде чем он уловил разницу.
