Полынов уходит из прошлого - Шейнин Александр Михайлович (электронная книга .txt) 📗
Правда, несчастные случаи в горах становятся все реже и реже, хотя уже не единицы, а сотни и тысячи людей увлекаются альпинистским спортом. Но даже и единичных жертв не должно быть!
Инженер-конструктор, мастер альпинистского спорта Михаил Щербаков долго вынашивал идею высокогорного парашюта. Две очень сложные задачи предстояло разрешить молодому изобретателю: добиться легкости парашюта и безотказного действия аппарата, чтобы он мог амортизировать даже при падении с небольшой высоты. Как показали испытания в Москве, Щербаков, кажется, решил обе эти задачи.
Все эти события живо одно за другим воскресали сейчас в памяти Михаила. Он посмотрел в окно самолета. Было совсем светло. Рваные облака, похожие на морской прибой, проносились внизу. В некоторых местах они были тонкие, как легкий паровозный дымок. И тогда Михаил видел землю, пеструю в своем летнем одеянии. Потом облака стали редеть. Раннее июльское утро сверкало во всей своей красе.
Самолет спустился ниже и поплыл вдоль полотна железной дороги. Щербаков увидел поезд. Он, казалось, застыл на одном месте. По цвету вагонов Михаил определил, что это пассажирский. «Может быть, в нем едет Лена?.. — подумалось ему вдруг. — А кто этот курчавый парень? Просто товарищ, хороший знакомый или...»
Бархатов пошевелился, открыл глаза.
— Где мы? — спросил он, приподнимаясь.
— Спите, — ответил Щербаков, — еще лететь да лететь.
— А вы что же бодрствуете?
— Не спится...
— Молодость, — улыбнулся Бархатов. — И я когда-то, покидая родные Палестины, не спал. Ну, а потом ко всему привыкаешь... В Волгограде будем завтракать.
Он снова откинулся на спинку кресла, закрыл глаза.
Вскоре задремал и Щербаков.
Очнулся он от того, что самолет начало швырять. Ощущение было такое, словно тебя взметнули на качелях высоко в воздух, а потом, сорвавшись, ты полетел вниз...
Проснулся и Бархатов.
— Ого, — сказал он весело, — нас, кажется, здорово баюкают. Вы как относитесь к качке?
— Терпимо.
— Я тоже... Далеко еще до Волгограда?
— Судя по времени, тридцать минут.
— Ну, тогда все ясно... Это мы уже вошли в полосу жаркого степного ветра, в июле он часто гостюет здесь.
— Суховей? — спросил Щербаков.
— Да... Вот подождите, отыщем мы с вами ущелье Полынова, богатое титановой рудой, будет у нас еще больше нужного металла, тогда станет возможным создавать воздушные барьеры против суховея...
Задумавшись, он замолчал. Щербаков переменил тему разговора.
— Василий Яковлевич, а может быть, следовало и самолеты привлечь к поискам ущелья?
— В Академии мы думали об этом.
— Ну и что?
— Авиация — великая штука, но в данном случае вряд ли поможет. Я внимательно просмотрел многочисленные аэросъемки Западного Памира. Ничего похожего на ущелье Полынова обнаружить не удалось. Оно, по всей вероятности, спряталось за горными утесами так, что сверху его и не обнаружишь. Меня беспокоит другое...
— Можно узнать, что?
— Не хотелось говорить, чтобы не обескураживать участников экспедиции, ну да ладно, вам скажу! Боюсь, что ущелье давно открыто.
— Как открыто?
— Да так, предыдущими экспедициями. Может быть, только называется оно по-другому. Правда, ни одно описание полностью не сходится с тем, что в дневнике Полынова. Будем вести разведку руды и в других местах, а перед вами, альпинистами, одна задача — искать ущелье Полынова.
Пассажиры проснулись и поглядывали в окна.
Так хотелось сойти на землю, ощутить под ногами твердую почву!
Вдали показалась Волга. Самолет пролетел еще немного и пошел на посадку.
Несмотря на ранний час, солнце пекло вовсю.
— Египетская жара, — пошутил Бархатов.
Они прошли в буфет аэропорта.
— Вот мы и на родине Полынова, — сказал Василий Яковлевич, — жаль, что до города далеко, очень бы хотелось посмотреть, каким он стал. Шесть лет не был здесь. Любопытный город, своеобразный. Вы бывали в нем?
— Ни разу.
— И не воевали?
— Меня призвали в последний год войны. В Берлине был...
— А я в Сталинграде воевал. У Родимцева. Он тогда дивизией командовал. А уж заканчивать войну не пришлось. После госпиталя отправили на Иртыш с изыскательской группой. Там теперь выстроена крупная гидростанция...
Он не закончил фразы. По радио объявили о продолжении рейса их самолета. И они поспешили к посадочной площадке.
А еще через несколько часов полета Бархатов и Щербаков приземлились на аэродроме столицы Таджикистана — Душанбе.
Рассвет они встречали в Москве, а заходом солода любовались за несколько тысяч километров в высокогорной республике Средней Азии.
Бархатов должен был задержаться в Душанбе на два — три дня, чтобы побывать в научных организациях республики. Щербаков, которому Василий Яковлевич передал нужные материалы, на следующее утро выехал поездом на маленькую станцию Горчаково Ферганской линии Средне-Азиатской железной дороги — к месту сбора всей экспедиции. Бархатов поручил ему встретить людей, временно разместить по квартирам, перегрузить с железной дороги в автомашину все снаряжение экспедиции.
— Верю, что вы справитесь с поручением отлично, — сказал на прощание Василий Яковлевич.
— Постараюсь, — ответил молодой человек.
ПРИЯТНАЯ НЕОЖИДАННОСТЬ
Небольшое здание станции, было на редкость уютным. Пирамидальные тополя высотой в добрых два десятка метров, словно часовые, окружали его.
Проводив состав, Щербаков разговорился с начальником вокзала. Это был степенный, уже в годах узбек, с брюшком, широколицый, с маленькими, острыми глазами. Михаил спросил его, где здесь можно расположиться.
— А вы кто? — спросил тот.
Щербаков рассказал.
— Из Москвы, экспедиция... — повторил с уважением начальник станции, — тогда давай в любой дом, везде гостем будешь... Хочешь, идем ко мне.
Молодой человек начал было отказываться, но гостеприимный хозяин и слушать не захотел.
— Чего говоришь «нет», когда тебя зовут? — настаивал он. — Места, что ли, жалко? Для всех хватит. Моя фамилия Айбеков.
Они прошли по тенистой улице пристанционного поселка.
— Вот здесь мы и живем, — сказал Айбеков, останавливаясь перед длинным, с плоской крышей саманным зданием. Ни одно окно не выходило на улицу, и наружная стена дома была продолжением довольно высокой саманной ограды, плотно закрывавшей двор со всех сторон.
Жарко светило среднеазиатское солнце, было душно, а внутри здания царил полумрак и стояла приятная прохлада. Узкая прихожая разделяла постройку на две части. С левой половины вышла пожилая женщина в длинной белой юбке. На приветствие Щербакова она молча кивнула головой. Хозяин повел гостя направо, где вдоль стен стояли обитые жестяными полосками сундуки, на которых лежали стеганые одеяла и цветные подушки. Толстый ковер закрывал пол.
В комнату вошел стройный, черноглазый юноша лет восемнадцати.
— Сын, — представил его Айбеков, — студент, на каникулы приехал.
Юноша крепко пожал Щербакову руку, назвал себя:
— Рашид.
— Чай будем пить, — сказал хозяин.
Он снял форменную куртку, бросил на пол несколько подушек и, ловко поджав под себя ноги, уселся на ковре. Сын последовал его примеру, Щербаков присоединился к ним.
Женщина принесла самовар, расписные пиалы, поставила на ковер мед, сахар, молоко, круглые зарумяненные и аппетитно пахнущие лепешки.
Неторопливое чаепитие продолжалось долго. Айбеков молча осушал пиалу за пиалой. Закончив чаепитие, хозяин поднялся, одел куртку.
— Пошел на службу, а ты отдыхай.
— Я с вами, — сказал Щербаков, — узнаю, как там наш груз.
— Отдыхай, — повторил хозяин, — сейчас самая жара. Потом придешь, груз твой никуда не денется...
В этот же день Щербаков довольно успешно решил все хозяйственные дела, договорился в автомобильной колонне о предоставлении экспедиции машины до селения Хамзаабад, что находится у подножия Алайского хребта, и стал дожидаться остальных участников экспедиции.
