Наемники - Коршунов Евгений Анатольевич (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Он попытался шутливо обнять жену, но Вера осторожно отстранилась и опустила взгляд.
— У тебя своя жизнь, у меня своя. Вернее, у меня нет ничего. Ты пойми, в Москве у меня была работа, друзья. Больные, наконец, я ведь врач, столько лет училась… А здесь я живу как в клетке. Дом, сад, магазин…
— Многие о такой жизни только мечтают, — пошутил он. — А возьми англичан, американцев… У них это в порядке вещей.
— Так то же англичане и американцы…
И она пошла на кухню жарить яичницу с ветчиной, любимое блюдо Петра, завтрак, который он ел каждое утро вот уже почти десять лет.
Иногда Петру казалось, что он должен был рассказывать Вере все — и о том, как он спас от убийц майора Нначи, и о заговоре «Золотого льва», и о приключениях на дороге Каруна — Луис. Ей можно было бы рассказать, каких усилий стоила ему каждая публикация материалов Информага в луисских газетах, — ведь это его главная задача здесь, в Гвиании.
Он даже попытался заинтересовать Веру своей работой — поручил ей вести переписку и всю бухгалтерию, поддерживать порядок в фототеке. Она занималась этим добросовестно и равнодушно. Лишь однажды Петр вдруг увидел ее такой же, какой она бывала в Москве, — полной энергии, с блестящими глазами и раскрасневшимся лицом: у дочки коменданта посольства обнаружилась корь. Здесь, в Африке, это была почти смертельная болезнь. Из Лондона была немедленно доставлена вакцина, всем детям посольских работников надо было сделать прививки… И Вера превратила бюро Информага в прививочный пункт, а кабинет Петра — в свою приемную.
Она мобилизовала гвианийцев — служащих бюро, и те с важностью и видимым удовольствием исполняли при ней роль сестер и санитаров. Но корь была побеждена — и Вера опять по целым дням не выходила из спальни, читая и перечитывая старые, пахнущие сыростью журналы, которые брала из посольской библиотеки. Петр объезжал редакции, встречался с друзьями — гвианийскими журналистами, которых у него становилось все больше и больше, писал.
Вера равнодушно просматривала вырезки, которые присылали Петру ребята из Информага, — его охотно печатали.
И получалось так, что с каждым днем они знали друг о друге все меньше, все меньше находилось у них общих тем. Это было тяжело, и Питер искренне обрадовался, когда у них поселился Войтович.
Вера считала, что Войтовичу прежде всего нужно сменить климат и вернуться в Европу. На худой конец следовало бы лечь в клинику в Луисе на полное обследование.
Но Войтович отверг и то и другое.
— Если наши узнают, что я болен, меня отзовут, — просто сказал он, — а я не могу без Африки.
И Вера решила лечить его сама. Она проводила целые дни в библиотеке Луисского университета, где когда-то учился в аспирантуре Петр. У нее появились знакомые преподаватели на медицинском факультете, она получала материалы ЮНЕСКО о болезнях тропических стран.
Врач-англичанин, проведший в Гвиании много лет, поставил диагноз: аллергия. И Вера читала все, что могла найти об этой модной в наши дни болезни.
Войтович снимал свои профессорские очки и близоруко щурился, тщательно протирая стекла концом галстука, который стал носить с недавних пор и утром и вечером. Вот и тогда он протер очки тем же способом, перечитал записку майора Нначи и спросил:
— Поедешь?
— И немедленно! — весело ответил ему Петр. — Это первый глава правительства, который меня приглашает, и мне почему-то кажется, что неудобно заставлять его слишком долго ждать.
ГЛАВА 3
Майор Нначи встретил Петра на пороге своего кабинета. За те несколько месяцев, что они не виделись, майор заметно похудел, черты его заострились, в глазах появилась усталость. Он открыл дверь, как только Петр шагнул в приемную: о том, что приехал русский, майора уже предупредили. Часовые в парадной форме, стоявшие у двери кабинета главы военного правительства, лихо вскинули карабины с широкими штыками — и получилось так, что они отсалютовали одновременно и хозяину и гостю.
— Однако быстро же вы забываете старых друзей! — приветливо улыбнулся майор, крепко пожимая руку Петра и пропуская его впереди себя в кабинет.
— Но, ваше превосходительство… — шутливо склонил голову Петр. — Я всего лишь скромный журналист, а вы…
И он демонстративно обвел взглядом кабинет главы военного правительства: тяжелая с бронзой мебель, толстый ковер на полу, на окнах бархатные бордовые портьеры.
— Ну вот! — рассмеялся майор и лукаво прищурился. — Я, конечно, волею судьбы кое-чего достиг, но и вам, дорогой Питер, не следует недооценивать ваши успехи. Пресса Гвиании, насколько мне известно, в последнее время берет материалы вашего агентства все охотнее. Не проходит ни одного дня, пожалуй, без публикации чего-нибудь об СССР. Не так ли?
Петр снова шутливо поклонился:
— Дух времени, ваше превосходительство. Тем более что английские советники, которые раньше препятствовали этому, насколько мне известно, покидают министерство информации. Редакторы газет теперь сами определяют, что интересует их читателей.
Майор кивнул:
— Духовная деколонизация, Питер. Но… к делу, я не хочу отнимать время. Присядем?
Они удобно расположились в креслах, и адъютант принес бутылки кока-колы (майор сам в рот не брал спиртного и запрещал подавать его в резиденции главы военного правительства). Петр, указывая взглядом на алые розы в хрустальной вазе, шутя заметил:
— Не слишком ли красно, ваше превосходительство? Английские и американские газеты и так уже обвиняют вас в склонности к коммунизму и называют красным майором, мечтающим о строительстве социализма.
Нначи не принял шутку и нахмурился.
— Они обвиняют в коммунизме каждого, кто посмеет стать поперек дороги интересам Запада, — зло бросил он, но сейчас же взял себя в руки. — Дай бог нам пока утвердиться в элементарной демократии и законности. Прежде чем строить новое здание, необходимо расчистить место для его фундамента. А уж потом…
Петр с удовольствием смотрел на молодое, тонкое лицо майора.
«Так вот кого я спас тогда на пляже, — думал он. — Если бы тот, кто подослал тогда убийц, знал, кем станет майор Нначи».
— Но, дорогой Питер, — голос майора опять был весел, — я надеюсь, что вы еще не окончательно отказались от активного образа жизни. Я имею в виду поездки, путешествия…
У меня есть к вам предложение, — уже по-деловому продолжал Нначи. — Завтра летит самолет в Южную провинцию. Министерство информации организует поездку для иностранных журналистов… как раз для того, чтобы показать, что мы не строим там социализм и не намерены национализировать имеющиеся там нефтепромыслы. Пока.
— Пока? — вопросительно вскинул брови Петр.
— Пока, — повторил глава военного правительства. — Человек, который еле держится на ногах, должен ступать осторожно. Прыгая, он рискует поломать себе ноги… а то и шею. Поэтому я говорю «пока».
— Я бывал в Южной провинции, — задумчиво произнес Петр. — И с удовольствием слетаю туда.
— Отлично, — вздохнув, продолжал майор. — Самолет завтра утром. В девять. Сегодня вы получите билет — его привезут вам домой.
Он запнулся, потом продолжал, словно оправдываясь:
— Я знаю, вам будет неудобно перед вашим польским другом, который живет у вас в доме. Но ему лететь с вами нельзя: губернатор Юга подполковник Эбахон настаивает, чтобы к нему были посланы только западные журналисты. Для представителей социалистических стран он хочет организовать отдельную поездку. Позже…
— Может быть, тогда и мне будет лучше слетать… позже? — вырвалось у Петра.
— Я хотел бы, чтобы вы вылетели завтра, — мягко, но настойчиво сказал Нначи. — Вместе с западными журналистами. Вы, только вы один напишете объективную картину. И вот почему.
Он встал из кресла и жестом пригласил Петра следовать за собой — к п— стене, задернутой плотными зелеными шторами с тяжелыми кистями. Потянув за кисти, он раздвинул шторы — за ними, во всю стену, была карта Гвиании.
