Авиатор - Колфер Йон (бесплатные версии книг .txt) 📗
«Еще пять лет. Нет, это невыносимо».
Конор удваивал усилия, усиленно моргая, прижимая друг к другу кончики пальцев, пока они не переставали дрожать. Коронация сегодня вечером: он должен быть готов.
ГЛАВА 11
Корону королеве
Соленые острова готовились к празднику. Британское королевское судно «Виктория и Альберт II», колесный пароход длиной сто метров, царственно покачивалось на волнах пролива Святого Георга, которые мягко, словно пальцы ребенка по воздушному шару, постукивали в его борта. Саму королеву удобно устроили в одних из роскошных апартаментов дворца. Она записала в дневнике: «Атмосфера трудолюбия, заметно ощущающаяся в этом миниатюрном королевстве, кажется удивительно забавной. Глядя с балкона на бойкую торговлю внизу, чувствуешь себя почти как в Лилипутии Свифта».
Почти каждый клочок квадратного километра Большого Соленого был убран к празднику: южную оконечность острова украшали пики с ало-золотыми флагами; улицы Форта-на-Мысу раскрасили полосами тех же цветов. Каждый человек с молотком забивал, где мог, гвозди, а каждый человек без оного развешивал на этих гвоздях флаги. Даже боги погоды благоволили к этому дню, заливая маленькое королевство потоками солнечного света, рассыпающегося искрами на волнах. Южные утесы, обрамленные бахромой белой пены, утратили свою мрачность.
У представителей мировой прессы возникало ощущение, будто Королевство Соленых островов — оазис спокойствия среди политического ужаса Европы. Они посиживали в тавернах на берегу залива Фулмар, обжигая глотки традиционно острыми оладьями и тут же охлаждая их крепким ирландским пивом. Ни один журналист и ни один человек, могущий создать проблему, не был допущен на Малый Соленый.
Внешне преобладали счастье и довольство, но, как это часто бывает, сквозь поверхность проглядывало нечто совсем другое. Многие в королевстве были несчастливы. Налоги увеличивались, равно как и пошлины на импорт. Общественная деятельность была настолько урезана, что почти перестала существовать, и гражданство охотно предоставлялось самым разным сомнительным типам, которые потом получали высокие должности в армии Соленых островов и лучшие казармы тоже. В основном это были украшенные шрамами ветераны, высаживающиеся в порту с мешками, в которых бряцало оружие. Бонвилан расширял свои ряды за счет наемников, избавляясь от новобранцев. «Создает собственную армию», — поговаривали многие; хотя маршал утверждал, что просто защищает принцессу от революционеров.
Когда-то капитан Деклан Брокхарт страстно протестовал против политики Бонвилана, однако теперь его осаждали собственные демоны. Кэтрин Брокхарт тоже терзала печаль, хотя она таила ее в себе ради их полуторагодовалого сына Шона.
Горе Деклана было так велико, что буквально пожирало его изнутри, окутывало, словно плащ, лишало аппетита и сил, иссушало тело. Деклан Брокхарт быстро старился. Кэтрин уговаривала его не поддаваться мрачному настроению, всячески бороться с ним.
— Теперь у нас есть другой сын, Деклан. Маленькому Шону нужен отец.
Его ответ всегда представлял собой вариацию следующего:
— Никакой я не отец. Конор умер, исполняя долг, который должен был исполнить я. Моя жизнь кончена. Исчерпана. Я мертвец, который почему-то все еще дышит.
Деклан Брокхарт сторонился близких контактов, страстно желая быть наказанным за свою якобы провинность, и все больше замыкался в себе. Он вернулся к своим служебным обязанностям во дворце, но манера его поведения полностью изменилась. Если раньше люди служили ему из преданности, то теперь повиновались из страха. Он гонял их и в хвост и в гриву, часто и с легкостью карая достойных солдат, годами бывших на его стороне. Ни одно упущение, даже самое малое, не оставалось безнаказанным. Во мраке ночей Деклан бродил по Стене Соленых островов, выискивая нерадивых караульных. Понижал солдат в звании, урезал зарплату, а в одном случае караульный был уволен за то, что клевал носом в будке дозорных.
Это последнее событие произошло за три дня до коронации, когда Деклан чувствовал себя наиболее напряженно. Прошел слух, что наказанный караульный был до крайности измотан, поскольку имел новорожденных близнецов и все еще не встающую с постели жену, и Кэтрин надеялась, что, может, хоть это заставит ее мужа очнуться, однако Деклан Брокхарт, казалось, стал еще бесчувственнее.
Из спальни послышался плач маленького Шона, спавшего неспокойным дневным сном. Кэтрин вытерла глаза, чтобы малыш не увидел ее несчастной.
— Думаешь, Конор хотел бы этого? — спросила она мужа, предпринимая последнюю попытку. — Думаешь, наш маленький герой смотрит с небес и радуется тому, во что превратился его отец?
Деклан дрогнул, но не сломался.
— А во что я превратился, Кэтрин? Разве я по-прежнему не тот человек, который исполняет свои обязанности на пределе возможностей?
Все еще полные слез глаза Кэтрин вспыхнули.
— Как капитан Брокхарт — безусловно. Но как Деклан Брокхарт, муж и отец? Ты сам признался, что теперь пренебрегаешь своими обязанностями.
С этими словами Кэтрин ушла, оставив мужа в задумчивости. Удостоверившись, что она больше не может видеть его, он стиснул руками голову, как будто надеялся выдавить из нее боль. Деклан так и не оправился от предполагаемой смерти Конора, и, возможно, этого не произошло бы никогда, если бы в день коронации Изабеллы один за другим не случились два события. Каждое из них само по себе не могло вывести его из ступора, однако, дополнив друг друга, они разбили апатию Деклана вдребезги.
Первое было весьма заурядным и недолгим, из разряда тех, которые в семье обычно даже не рассматриваются как событие. Однако Деклану эти несколько мгновений согрели сердце и вывели его на путь восстановления. Позднее он часто задавался вопросом, не подстроила ли Кэтрин этот маленький инцидент и, если уж на то пошло, и второй тоже. Он не раз спрашивал ее об этом, но она не признавалась, хотя ничего и не отрицала.
Произошло же вот что.
Полуторагодовалый Шон вразвалку вышел из своей комнаты, покачиваясь на полненьких ножках. Когда Конор был в этом возрасте, Деклан называл его ноги толстыми сосисками, и они с сыном катались на ковре, точно пес со щенком; однако Шона он едва замечал, полностью переложив его воспитание на плечи Кэтрин.
— Папа, — сказал малыш, слегка разочарованный тем, что матери нигде не видно.
Папа проигнорировал его. Папа не являлся источником ни пищи, ни развлечений, поэтому маленький Шон заковылял к открытой двери на балкон, огражденный такими низкими металлическими перилами, которые вряд ли могли удержать любознательного мальчика.
— Кэтрин! — окликнул жену Деклан, но она не появилась.
Шон обошел кресло, слегка качнулся вправо и прямиком устремился к двери.
— Кэтрин! Мальчик. Он около двери на балкон.
По-прежнему никаких признаков Кэтрин, а между тем малыш Шон уже добрался до порога и поднял толстенькую ногу, чтобы перешагнуть его.
У Деклана не оставалось выбора. С раздраженным ворчанием он сделал два больших шага и потянулся к ребенку. Ничего выдающегося, если не считать того, что, возможно, это был пятый раз, когда Деклан Брокхарт вообще прикасался к сыну. В этот момент мальчик повернулся на пятке так, как это могут лишь очень маленькие дети, и пальцы Деклана задели его щечку. Их взгляды встретились. Мальчик вскинул руку и потянул Деклана за нижнюю губу.
Этот контакт произвел магическое действие. Деклан почувствовал, что сердце дрогнуло, поскольку это был первый раз, когда он воспринял Шона как такового, а не как тень его погибшего брата.
— Ох, сын мой… — Он поднял мальчика и прижал его к себе. — Нужно держаться подальше от этой двери, там опасно. Оставайся здесь, со мной.
Так началось возвращение Деклана к жизни. Возможно, оно продолжилось бы скачкообразно, со взлетами и падениями, — случайный обмен улыбками, рассказанная на ночь сказка, — но тут в переднюю дверь постучали. С силой постучали, несколько раз. По-королевски постучали.
