Падь Золотая - Лавринайтис Виктор Брониславович (читаемые книги читать TXT) 📗
Этот разговор происходил утром. Чабаны угнали свою шумную отару на пастбище. Дедушка ушел вместе с ними, чтобы походить, познакомиться со здешней тайгой. А ребята остались в пастушьем домике одни. Сегодня по графику похода, предложенного дедушкой еще дома, был выходной. Как ни хотелось всем быстрее найти падь Золотую, но без отдыха нельзя — тяжело.
— Всё понятно, ребята? — переспросил Женя.
— Всё!
— Иди, Федя, за инструментом. На часах постоим я и Боря. Как сделаешь, свистнешь.
— Ой, Женя, как тимуровцы! — взволнованно проговорила Наташа.
Женя зорко смотрел в окно. В широко раскинувшейся, залитой утренним солнцем степи не замечалось никакого движения. Темнели кусты, одинокие лиственницы. Вот, кажется, кто-то показался… Нет, это только пенек.
Раздались два тихих свистка.
— Паша, помоги Феде! — не отворачиваясь от окна, сказал Женя.
Через минуту вошли нагруженные инструментом Федя с Пашей.
— Все в порядке? Цепники пропустили?
— В порядке. Как же не пропустят!
Женя привернул к столу тисы. Выбрал из кучки принесенного железа нужный по размеру кусок. Зажал в тисы. Взял и внимательно осмотрел напильник.
Напильник Жене не понравился — крупная насечка. Взял другой. Этот как раз. Шершавая холодная сталь защекотала руку. Женя на минуту задумался, вспоминая, как правильно стоять у тисов. Вот уже и забываться стало… Наконец сделал первое движение. Раздался звук стали по железу. Он радостно улыбнулся, вытер вспотевшее от волнения лицо и сказал:
— Ну, ребята, начали!
Работа закипела…
Поздно вечером, когда солнце уже закатилось и, убрав стадо, в дом вошли усталые старый Цыден, Базыр и дедушка, здесь не было заметно никаких перемен: все оставалось так, как было утром. Ребята читали вслух книгу.
— Ну, герои, хорошо отдохнули? — спросил дедушка, снимая патронташ и вешая ружье.
— Хорошо! Давно так не отдыхали, — ответил за всех Паша.
— Купались? Рыбачили?
— И купались и рыбачили.
— Ага… Значит, рыбка есть?
— Какая-то, дедушка, тут рыба неинтересная, — ответил Паша. — Клюет, а не ловится.
— Срывается… — пояснил Боря и легонько вздохнул. — Хотели в запас наловить, и вот…
— Э-э… — протянул старый Цыден. — Однако, плохие рыбаки.
— Ну, ну, плохие! — недовольно пошевелил усами дедушка. — Рыбка, она, Цыден, тоже того — когда поймается, когда и нет.
Ужин показался ребятам бесконечным. Наконец-то он кончился. Старики набили трубки, выкурили, задымили по второй.
— Ну, однако, делать нечего, спать надо! — вздохнув, сказал Цыден.
Он потушил свет, поворочался, кряхтя, на постели и затих. В окно заглядывали звезды. За стеной изредка бряцали цепями собаки. Едва слышно доносилось журчание речки. В открытую дверь вливалась прохлада, напоенная пряными запахами трав, цветов и близкой тайги.
— Включаю… — прошептал Женя ребятам. — Притворитесь, что спите.
В тишине комнаты зазвучала музыка ясно, отчетливо. Ребята услышали, как приподнялся на кровати старый Цыден. Привстал дедушка. Вскочил Базыр.
— Базыр! Базыр! — тревожно проговорил старый Цыден. — Что такое?
— Не знаю!
— Свет включить… Что такое?
А музыка все звучала и звучала.
Наконец старый Цыден включил свет. Все трое удивленно озирались, стараясь понять, откуда она льется. Вот взгляды их скрестились на портрете. Там!..
Старый бурят, шлепая по полу босыми ногами, заглянул за портрет и осторожно вытащил наушники.
— Говорит!.. Базыр, твое радио говорит! — радостно воскликнул пастух, прикладывая наушники то к одному, то к другому уху. Бронзовое скуластое лицо его выражало растерянность и радость. — Говорит!.. Однако, почему раньше молчало?
Базыр подскочил к угловому столику, где, укрытое, стояло его неуклюжее, неудачное творение. Поднял скатерть. И все увидели новый радиоприемник, маленький и красивый, радующий глаз блеском отполированных металлических частей…
— Э-э… Какой у нас хороший мастер был? А, Базыр? Почему я следов у крыльца не видел?
— Однако, Цыден, мастера вон лежат! — проговорил, горделиво усмехаясь, дедушка.
— О-о!.. — только и сказал старый бурят. — О-о!.. — повторил он и, склонившись над ребятами, вдруг ласково и тихо засмеялся. — А ну, однако, вылазь из-под одеяла! Вылазь, вылазь!.. Показывай головы… — Он стащил одеяла.
Смущенные ребята поднялись с подушек.
— Однако, я вчера немного неправду сказал. Расскажите, пожалуйста, как такими мастерами стали. Хочу знать, почему мой Базыр хуже.
И Женя рассказал.
— Так… — Старый Цыден долго молчал. — Придете домой, прошу зайти к Володе. Передайте, чабан Цыден Баржиев ему большое спасибо послал, что вас мастерами сделал. А вы в гости ко мне много раз приходите. Самыми дорогими гостями будете.
Ребята услыхали ясный голос: «Говорит Москва».
— Говорит Москва, — повторил старый Цыден, устремив раскосые глаза куда-то вдаль, за стены домика.
Женя долго не спал. Вспыхивал, раздвигая темноту, слабый огонек трубки — курил дедушка Цыден. Он все еще слушал радио.
И вдруг Женю осенила такая простая, неожиданная и вместе с тем долгожданная мысль, что он вскрикнул:
— Федька! Наташа!..
Но ребята спали.
Женя провел горячей рукой по лицу. Он вспомнил обидный упрек Феди: «Командир! По готовенькому только шел!» Вспомнил и свои слова Наташе: «Я найду!» И вот… нашел! Неужели нашел?
— Ребята! — повторил Женя. Опять никто не откликнулся.
Ладно. Хорошо, что они спят. Он сейчас никому ничего не скажет. Он проверит, обдумает. А скажет обо всем только в пади Золотой.
Ему приснился старенький, покосившийся домик на берегу Тихой. Над домиком пылала видимая всему Монгону, видимая и с хребта от дедушки Михеича, гордая красная звезда. Развевался на ветру новый флаг, ярко горели на вывеске слова: «Штаб монгонской тимуровской команды имени Аркадия Гайдара».
Около домика стоял папа и родной, неповторимой улыбкой улыбался ему, Жене.
На другой день экспедиция уходила из гостеприимного домика Базыра и старого Цыдена.
Ребята взяли путь на север к озеру, которое в «Описании» партизан называлось почему-то «Мертвым».
Дедушка Цыден щелкал бичом и кричал на баранов:
— Жек-к! Жек-к!
Базыр приветственно махал ребятам кепкой.
Глядя Феде вслед, тоскливо завыли цепники.
Федя шел, надвинув картуз на глаза.
Неторопливой и неслышной походкой шагал дедушка. За ним на поводу, раскачивая вьюками, тянулся Савраска. Губа у него отвисла, он ко всему равнодушен, но шагает себе и шагает, осторожно обходя попадающиеся валуны.
Паша озабоченно морщился и что-то нашептывал про себя. Сегодня он смело подал Феде команду:
— Курс на север! К Мертвому озеру!
А что скажет завтра? Куда идти? К какому «Кислому»?
По-обычному бодро и спокойно шел Женя. Ничем не обнаруживалась пришедшая ночью радостная и беспокойная мысль. Она не покидает его и сейчас.
Улыбалась, оглядываясь вокруг, Наташа. Как все хорошо! Зеленая степь, зеленый лес, голубое небо… Очень красива даже эта посеребренная росой паутина, протянувшаяся между кустами. Как легок и ясен звук капель, падающих с влажной листвы!
Боря с Аликом разговаривали. Боре новый помощник пришелся по душе. Дома почему-то был лодырь, а здесь совсем другой. Правда, мастер из него пока неважный, но зато старается. Слушает внимательно, выполняет беспрекословно и, главное, ни о каких планах даже не заикается. Можно не бояться, что в котле окажется какая-нибудь саранча… Одно плохо: цены продуктам не знает. Остаются куски хлеба — и он готов выбросить. Того не понимает, что такие кусочки можно на солнце подсушить и при нужде за хорошие сухари пойдут. Остатки вчерашнего ужина выбросить хотел, а не нести в котелке.
Боря поучал Алика практической жизни. Повара — люди самые скромные, их не замечают. Как обед, ужин — всё кто-нибудь да ворчит! То Федька, то Пашка, а бывает, и Наташа.
