Сквозь стены - Untiled (читать книги полные .txt) 📗
Гарри пришлось закрыть глаза – у него закружилась голова. Он был богат, очень, очень богат. У него было намного больше денег, чем у Дурслей и, вероятно, больше, чем у Малфоев.
У него никогда не было столько денег. И никогда он так ясно не понимал, что в мире есть вещи, которые невозможно купить за деньги.
***
Северус ненавидел всю эту суету, создаваемую вокруг Поттера. Он ненавидел разочарованного Дамблдора, тихий шок студентов и больше всего – газетные гимны этому идиоту, восхваления и слезливые истории, которые они публиковали. Так много статей было посвящено так называемому «воскрешению» Поттера, что официальные выборы министра казались каким-то абсолютно неважным событием. Хотя Патил их выиграл, Северус не заметил ни одной газеты с его фотографией – везде был только Поттер.
Он конфисковал не меньше 17 газет и журналов за утро и снял не меньше 200 баллов в общей сложности, даже со Слизерина. Он прочитал только одну из статей и впал в такую ярость, что чуть не проклял Минерву, которая снова пришла с ним поговорить.
Нет, он читал не репортаж проклятой Риты Скитер, но даже в свежем номере Современного Волшебника – любимом журнале чистокровных семей была статья, которая вскипятила его кровь: «Квайетус Снейп – больше не полукровка». Конечно, нет. Выходило, что его мать была ведьмой, а не магглой.
И тон остальной статьи был тот же: «отвергнутый дядей», «богатейший сирота волшебного мира» и одна слезоточивая статейка о его заключении в Поместье Кошмаров, его побеге, его героизме, самопожертвовании, выдающихся С.О.В.ах, его представлении к награде за спасение Фаджа и так далее, бесконечно. И фото, фото, фото: ублюдок и Альбус у входа в Министерство, ублюдок, прячущийся за Альбуса, ублюдок, таращащийся в объектив, исчезающий в здании Министерства, появляющийся в холле, со своим шрамом, ясно видным на лбу.
Поттер, помпезный паршивец, самонадеянный идиот, спаситель – всегда он! Северус в гневе сжал кулаки. Поттер вернулся, и все ведут себя так, будто они уже выиграли войну! Глупые надежды! Мальчишка был никем иным, как безответственным ребенком. Если они доверяют ему, можно считать, война уже проиграна!
Северус был так зол, пока шел в Большой Зал на обед, что снял сорок баллов со своего собственного факультета за то, что двое студентов врезались в него на углу. Сначала он хотел пообедать у себя в комнатах, но затем передумал – он не хотел, чтобы его считали трусом. Он может видеть мальчишку! Это не его вина, что все так произошло. Это не он обманывал остальных. Это не он обманул их доверие. Почему он должен стыдиться?
Как только он вошел, напряжение в зале стало почти ощутимым. Он мысленно пожал плечами, не обращая внимание на обычные волны ненависти и презрения. Он никогда и не был ничьим любимчиком. Тем не менее, холодное молчание коллег было немного раздражающим. Но это было не их чертово дело.
Тем не менее, было довольно трудно дождаться окончания этого обеда.
И как только он вернулся в подземелья, первым, кого он встретил, был другой гриффиндорский Золотой Мальчик – сквиб Блэк, который пришел орать на него, как он подумал, как только увидел бывшего анимага.
– Снейп. Надо поговорить, – сказал тот, не озаботившись такой малостью, как приветствие.
– Не надо, – ответил он и открыл дверь кабинета. Но Блэк оказался настойчив.
– Ты был опекуном мальчика целый год. Теперь я стал им. Мы должны поговорить.
Да, у Блэка была причина.
– Чего ты хочешь? – недовольно рявкнул Северус.
– Сказать тебе кое-что, задать несколько вопросов и уйти.
– Прекрасно. У тебя пятнадцать минут.
– Достаточно, – кивнул Блэк. Северус подтолкнул его в кабинет.
Они уставились друг на друга и, к удивлению Северуса, Блэк открыл рот и цивилизованно начал:
– Я могу представить, что ты зол, Снейп. Я знаю, что ты считаешь себя преданым. Но ты должен понимать, что не Квайетус предал тебя. Он всегда хотел рассказать тебе правду, с того момента, как ты очнулся в госпитале…
– У тебя нет доказательств, Блэк, но продолжай, – вставил Северус.
Блэк побледнел и постарался воздержаться от грубых замечаний.
– Ладно. У меня нет доказательств. И у меня нет доказательств ваших прежних отношений, не считая моего опыта, но даже ты не можешь отрицать, что с тех пор, как ты очнулся от комы, мальчик всегда был на твоей стороне. Он помогал тебе, он заботился о тебе. Он любит тебя, а ты отверг его как… как… – Блэк растерялся и Северус воспользовался моментом, чтобы вставить:
– У тебя снова нет доказательств, Блэк. Откуда я знаю, что он заботился обо мне, а не хотел защитить себя таким образом? Или, может, у них с Альбусом было что-то другое на уме – откуда я могу это знать? Мне не нужна больше ложь и мне не нужен также этот противный Поттер, даже если это ублюдок моего брата…
– Ты… ты… – Блэк побагровел и поднялся, возвышаясь над Снейпом. – Ты только что назвал его ублюдком…
– А что? Он такой и есть, разве нет? Мой брат не женился на этой Эванс. Это был Джеймс Святой Поттер, кто спас бедную девочку от… – он не договорил. Тяжелый кулак обрушился на его скулу и он перевернулся вместе с креслом. Когда Северус вытащил палочку и поднялся, чтобы напасть на своего заклятого врага, кабинет был пуст. Сквиб улизнул.
***
– Я не просил тебя говорить с ним! – огрызнулся Гарри на крестного. – Зачем ты это сделал? Ты знал, что это только ухудшит ситуацию еще больше!
– Кв… Гарри, я только хотел помочь!
– Мне не нужна ничья помощь! Мне прекрасно и одному! – вспылил Гарри и выскочил из пустой классной комнаты, где встречался со своим уже официальным опекуном.
Он никогда раньше не хотел, чтобы его жизнь окончилась, так сильно, как сейчас. Это просто было слишком много. Всего слишком много.
Он понял, что не был взрослым. Или даже взрослые чувствуют боль? Отчаянье? Страх? Печаль? Он тряхнул головой. Ему всего шестнадцать! И последние несколько дней были слишком долгими. Репортеры, Министерство, боль заклинания и он в первый раз услышал имя матери своей матери! Никто не говорил ему, как звали его бабушку! И эти два заявления об отказе. Они просто разбили его сердце. Он никому не нужен – его родители, родители его родителей, его приемный отец – все были мертвы, а двух его единственных родственников он нисколько не интересовал и, особенно, Северуса… Северус, который обнимал его после кошмара всего три дня назад, отказался от него и теперь вел себя так, как будто Гарри не существует, и написал то ужасное письмо… Почему? Почему? Почему?
Да, Дамблдор и Гарри обманули его доверие, но месть за это была намного более жестока, чем само деяние и Гарри одному пришлось испытать ее, Дамблдора она миновала, хотя все это было его идеей!
Гарри действительно верил, что у него не осталось слез после двух дней истерик и рыданий, но его взгляд снова расплылся и глаза стали влажными, колени задрожали, силы исчезли. Чего целый мир хочет от него? Он был всего лишь слабым мальчишкой, а не спасителем или героем, и теперь он снова плачет, как маленький. Он ненавидел себя.
– Что такое, Снейп? Папочка бросил тебя? – позади него раздался холодный саркастичный голос. Он не хотел, чтобы Малфой видел его заплаканное лицо и красные глаза. Он предпочитал иметь дело с собственной слабостью наедине.
– Мой отец умер, Малфой, шестнадцать лет назад, – спокойно ответил Гарри, слишком усталый для препирательств.
– Ты знаешь, о чем я говорю, – Малфоя не насторожил спокойный ответ. – О твоем обожаемом Северусе. Ты называл его папочкой, ведь так?
– Да, называл, – ответил Гарри. – Но, кажется, это было годы назад, – его голос будто исходил из темной, глубокой дыры.
– Соскучился, да? – продолжались злобные насмешки.
– Нет. Просто грустно. А сейчас, если ты будешь так любезен… Оставь меня, Малфой.
– Не думаю, что твой дорогой профессор Снейп признает тебя снова. Зачем ему?
– Зачем? – повторил Гарри, но его мысли были где-то далеко. Он горько усмехнулся. – Да, зачем? А почему меня это должно волновать? – он развернулся и посмотрел прямо Малфою в глаза, не волнуясь – увидит тот его слезы или нет. – Почему я должен беспокоиться о ком-то? Почему я должен беситься из-за твоих насмешек? – он развел руками. – Не знаю, но я как-то привязан к этому миру и мне не все равно, что люди думают и говорят обо мне. Это нелегко, Малфой. И я ненавижу это, – Гарри обогнул слегка оглушенного слизеринца и помахал на прощанье.
