Искатель. 1966. Выпуск №5 - Смирнов Виктор Васильевич (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

Реакционный сосуд предлагается выполнить в виде двух концентрически встроенных цилиндров. Внешний цилиндр должен быть выполнен с перфорациями для выхода продуктов сгорания. Перфорации внутреннего цилиндра служат для подачи кислорода к топливным элементам, расположенным между внешним и внутренним цилиндрами.

По всей вероятности, топливные элементы для угольных реакторов будет легче производить, чем для ядерных. Элементы из угля не требуется и нецелесообразно покрывать оболочкой, поскольку это препятствовало бы проникновению кислорода. Расчеты решеток различной конфигурации показали, что будет наилучшей в эксплуатации самая простая решетка с плотной упаковкой из разных сфер. В настоящее время проводятся расчеты на вычислительных машинах по определению оптимального размера сфер и возможных допусков.

Уголь мягок и легко обрабатывается, так что производство угольных сфер не представит большого труда.

Чистый кислород, безусловно, является идеальным окислителем, но его использование потребует больших затрат. Предлагается применять в угольных реакторах просто воздух. Однако воздух содержит 78 процентов азота, и даже небольшая доля этого газа в соединении с углеродом угля образует высокотоксичный газ цианоген, очень вредный для здоровья человека (см. ниже).

Для получения реакции требуется довольно высокая температура (примерно 530 градусов). Такой температуры легче всего достичь, пропустив между внешним и внутренним цилиндрами электрический ток (торцевые крышки при этом должны быть выполнены из изоляционной керамики). Для пропускания тока в несколько ампер при напряжении примерно в 30 вольт потребуются мощные аккумуляторные батареи, а это значительно повысит стоимость всего агрегата.

Скорость протекания реакции регулируется подачей кислорода. Этот метод так же прост, как и метод использования регулирующих стержней в обычных атомных реакторах.

Стены угольного реактора должны выдерживать высокие температуры (превышающие намного 500 градусов) в среде, состоящей из кислорода, азота, окиси и двуокиси углерода, с примесью двуокиси серы и других еще не установленных нами компонентов. Таким тяжелым условиям могут противостоять лишь немногие металлы и материалы из металлокерамики. Ниобий с тонким никелевым покрытием может оказаться приемлемым, однако вероятнее всего применение чистого никеля. Из керамики наиболее подходящим, пожалуй, окажется сплав окиси тория.

Главная опасность для здоровья человека связана с удалением продуктов сгорания. В них содержится не только окись углерода и двуокись серы (оба химических продукта высокотоксичны), но и большое количество канцерогенных компонентов, как-то: цинатрин и др. Выпуск в атмосферу продуктов сгорания исключается, так как при этом допустимая доза в радиусе нескольких километров от реактора будет превышена.

Следовательно, газовые отходы необходимо собирать в соответствующие контейнеры, которые следует подвергать затем химическому обезвреживанию. Рационально смешивать газовые отходы с водородом для заполнения особых шаров огромных размеров и выпускать их в воздушное пространство.

Твердые отходы придется удалять часто, по-видимому, не реже одного раза в сутки. Использование обычного оборудования с дистанционным управлением сведет к минимуму опасность для здоровья, связанную с операцией удаления отходов. Твердые отходы предполагается вывозить в море и затапливать.

Существует опасность, весьма маловероятная, что реактор расплавится при выходе из-под контроля системы подачи кислорода, и тогда выделится значительное количество ядовитых газов. Это один из серьезных доводов против строительства угольных станций и за атомные, полная безопасность которых подтверждена их эксплуатацией в течение нескольких тысяч лет. По всей вероятности, потребуется еще несколько десятков лет на создание достаточно надежной системы регулирования угольных реакторов.

Артур Конан Дойл

ДЕЗИНТЕГРАТОР НЕМОРА

Профессор Чэлленджер был в прескверном настроении. Голос его гудел и разносился по всему дому. Стоя у дверей профессорского кабинета, я выслушал следующий монолог:

— Нечего сказать, ошибочный звонок! Второй за сегодняшнее утро! Вы воображаете, по-видимому, что человека науки полагается отвлекать от важной работы постоянным вмешательством какого-то идиота, сидящего на другом конце телефонного провода? Я не потерплю этого! Тотчас же пошлите за управляющим вашей бездарной телефонной лавочки! Он отсутствует? Так и надо было ожидать. Я привлеку вас к суду, если это снова повторится. Ведь вынесли же обвинительный приговор поющим петухам. Это я добился их осуждения. А ваши телефоны, которые трезвонят без толку, ничуть не лучше петухов. Все обстоятельства мне ясны. Письменное извинение? Очень хорошо, я рассмотрю его. Доброго утра!

В этом месте монолога я осмелился войти в кабинет. Момент оказался весьма неблагоприятным. Я предстал перед Чэлленджером, как раз когда он повернулся от телефона. Огромная черная борода ощетинилась, внушительная грудь высоко вздымалась от негодования, высокомерные глаза уничтожали меня, а уста его изливали остатки злобы.

— Дьявольские, ленивые негодяи, зря им деньги платят! — гудел он. — Мне было слышно, как смеялись эти телефонистки, пока я излагал мою вполне справедливую жалобу. Они сговорились изводить меня. А тут еще являетесь вы, мой юный друг, чтобы завершить это злополучное утро. Разрешите спросить: вы здесь по собственному почину или же ваша редакционная рвань поручила вам проинтервьюировать меня? Как друг, вы пользуетесь особыми привилегиями, но если вы явились как журналист, я вас выставлю за дверь!

Я шарил в своем кармане, ища письмо Мак-Эрдля, но в это время в памяти Чэлленджера всплыла еще одна свежая обида. Он порылся большими волосатыми руками в наваленных на письменном столе бумагах и, наконец, извлек газетную вырезку.

— Вы были достаточно любезны, упомянув обо мне в одном из ваших недавних ночных творений, — сказал он, потрясая вырезкой, — начав один из абзацев словами:

— Ну и что же, сэр? — спросил я.

— К чему эти одиозные определения и ограничения? Не назовете ли вы мне тех д р у г и х выдающихся людей науки, которых вы ставите н а р а в н е со мной или даже выше меня?

— Я плохо выразился. Конечно, мне следовало сказать: «Наш величайший современный ученый», — согласился я. По существу, таково было и мое искреннее мнение.

Это сразу привело профессора в хорошее настроение.

— Мой дорогой друг, не думайте, что я слишком требователен. Но человек, окруженный, как я, сварливыми и тупыми коллегами, вынужден становиться на свою собственную защиту. Самоутверждение чуждо моей натуре, но мне приходится отстаивать себя от бездарности. Присаживайтесь. Какова цель вашего посещения?

Надо было умело подойти к ней, ибо я знал, что достаточно малейшей неловкости, и лев снова зарычит.

Я вскрыл конверт.

— Можно мне, сэр, прочесть это письмо от издателя Мак-Эрдля?