Соленое озеро - Бенуа Пьер (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Он подошел к письменному столу, достал из него папку и, перелистывая документы, вернулся к своему гостю.
— Хотите прочесть? — спросил Камминг.
— А что это такое? — уныло спросил Рэтледж.
— Это рапорт полиции, — ответил губернатор. — Рапорт полиции относительно того, как несчастная женщина, покинув порог моего дворца, провела ночь.
Рэтледж с ужасом оттолкнул руку губернатора.
— Понимаю ваше горе, — сказал Камминг. — Но вам надо знать... надо. Вы меня еще поблагодарите за это. Итак, скажу вам, что эту ночь, когда я не принял ее, несчастная провела в позорном доме — вы понимаете меня? И вышла оттуда только на рассвете. Хотите прочесть рапорт? Нет? Понимаю вас. Но она погибла для вас, совсем погибла.
Часа в два лейтенант принял мистера Дайира, за которым послал губернатор. Никогда еще почтенный негоциант этот не имел дела с уполномоченным, менее сведущим в интересах, которые представлял. Мистер Дайир не преминул, конечно, воспользоваться этим...
В три часа губернатор Камминг сказал Рэтледжу:
— Вам пора уезжать.
Рэтледжем овладело сильное волнение.
— Что я скажу им? Что я скажу им? — бормотал он.
— Кому? — с кроткой улыбкой спросил губернатор. — Я думаю, что никто в лагере не знает об истинной цели вашего путешествия.
— Я говорю о своих вестовых, — краснея, сказал лейтенант. — Они очень преданы мне. Они ждут на берегу Иордана.
— А! — спокойно сказал Камминг. — Вы им скажете, что прождали около двух часов эту особу, а она не явилась на назначенное место свидания.
Наступило молчание. Надвигался вечер.
— Вы дали мне честное слово американского офицера, что в четыре часа будете уже на дороге в лагерь! — сказал, наконец, Камминг.
Рэтледж машинально ответил:
— Я дал вам слово.
— Хорошо, — сказал Камминг, — я прикажу проводить вас до места.
На пороге ротонды он пожал ему руку.
— Счастливого пути, и помните, что в этом деле у вас останется некто, кто не забудет вас, когда сюда прибудут представления Джонстона о производстве в высший чин... они, проходят через этот дом, — смеясь, закончил он.
Четверть часа спустя Рэтледж и оба солдата сидели в седлах. Сначала они ехали галопом, потом пустили лошадей рысью, затем перешли на шаг. Не нужно было слишком рано являться в лагерь.
Поднялась луна. Она блестела на пустых стременах кобылы, предназначенной генералом Джонстоном для Аннабель.
Прошло, может быть, с месяц с тех пор. Аннабель в этот вечер находилась одна в кухне и чистила овощи на завтра. На улице был страшный холод. Кухня освещалась только пламенем очага, у которого сидела молодая женщина.
В дверь скромно постучали.
— Войдите, — сказала она надломленным голосом.
Дверь отперлась.
— Брат Джемини, вы здесь? — спросил кто-то.
Аннабель встала. Она задрожала, узнав пришедшего.
То был Гербер Кимбелл, самый страшный в Соленом Озере после Брайама Юнга человек, доверенный и тайный исполнитель воли президента Церкви, тот, чьим именем пугали детей и которого боялись, как дьявола, даже высшие сановники.
Маленький бледный и тихий старичок, он наводил ужас одним своим взглядом. Манеры были у него самые вежливые на свете.
— Нет, брат Гербер, его нет, — дрожа, ответила Аннабель.
Но маленький человечек уже хлопнул себя, смеясь, рукой по лбу.
— Я — дурак, право дурак. Брат Джемини, ведь в скинии — ей-богу! — со старшинами и с апостолами. Я забыл, что как раз сегодня в церкви большое собрание. Но тогда мне, конечно, можно будет поговорить с сестрой Сарой?
— Ее тоже нет, — сказала Аннабель. — Она у своих родителей и вернется домой очень поздно, а может быть, и заночует там.
— Досадно, очень досадно, — сказал Кимбелл.
Говоря, он все ближе подходил к ней.
— Вы, значит, одна, сестра Анна, совсем одна?
— Да, — отступая, сказала она.
Но он уже схватил ее за руку.
— В таком случае следуйте за мною! — повелительно шепнул он ей. — И скорее!
Он даже не дал ей времени накинуть плащ. Была гололедица. Они шли так быстро, что она несколько раз чуть не упала.
Наконец они прибыли к огромному дому, в котором Аннабель с ужасом узнала дворец президента Церкви.
Через заднюю дверь, выходящую в сад, проникли они внутрь дома.
— Подождите меня здесь, — сказал Кимбелл, оставив ее одну в коридоре.
Скоро он вернулся.
— Войдите.
В этой комнате, меблированной почти роскошно, сидели двое мужчин. Они спокойно беседовали, расположившись в креслах по обе стороны стола, заваленного бумагами и освещаемого громадной лампой с зеленым абажуром.
Первый из этих мужчин был лицом к двери. Свет лампы вполне освещал его огромное бритое лицо. Аннабель узнала Брайама Юнга.
Собеседник его сидел напротив, по другую сторону стола, так что входящий видел только его спину. Когда Аннабель вошла, он обернулся.
То был отец д’Экзиль.
Глава девятая
На расстоянии шести дней пути от Соленого Озера стоит Хооз-Ранчо, традиционный этап для каждого путешественника, отправлявшегося из столицы мормонов в Сан-Франциско через Карсон-Уэлли и Сакраменто.
Владелец фермы, давший свое имя станции, достопочтенный Питер Хооз, был мормон, не поладивший по теологическим вопросам с Брайамом Юнгом, Его взгляды на предназначение были одобрены церковным Собранием, и Питер Хооз удалился в эту пустынную долину. Там он мирно жил с своей супругою, достойной Ревеккой Хооз. Если принять Джозефа Смита за Иисуса Христа, а Брайама Юнга за папу Борджиа, то при прочих равных условиях Питер Хооз играл в своем уединении роль Савонаролы, Савонаролы бородатого, женатого и обрабатывающего землю.
Его одинаково уважали как индейцы шошоне, так и путешественники. Сокопиц, вождь индейцев, часто сиживал у него за столом.
В этот день, или, правильнее, в этот вечер, когда солнце гасило уже свои последние лучи на граните окружающих гор, к Питеру Хоозу заехал мистер Джошуа Донифан, счетовод в банке Хьюиса в Сан-Франциско, только что открывшем в Соленом Озере филиальное отделение, чтобы конкурировать там с банком Ливингстон и Кинкид. Мистер Донифан на прошлой неделе уехал из Соленого Озера. Он направлялся в Сан-Франциско с поручением представить директорам устный отчет об операциях нового отделения в Уте. Это был человек конторы, малоприспособленный к долгим путешествиям по пустыне; поэтому ему особенно приятен был прием, оказанный ему в Хооз-Ранчо.
— Путешественник этот, — сказал Питер Ревекке, — уедет только послезавтра. Очень было бы важно угостить его завтра превосходным обедом. Когда зарежешь индюка, то хватает как на троих, так и на четверых. Поэтому я надеюсь, дорогая Ревекка, что вы одобрите, если я приглашу на завтра нашего друга, отца иезуита, который как о личном одолжении просил меня доставлять ему каждый раз случай получать свежие новости из Соленого Озера.
Отец д’Экзиль находился в десяти милях от Хооз-Ранчо, когда получил это приглашение, переданное ему через молодого сына саванн. Он бросил свою работу по евангелизации, которою в это время занимался, и прибыл на ферму как раз к моменту, когда садились за стол.
Обед удался как нельзя лучше. Мистер Джошуа Донифан был приятный собеседник, довольно образованный и обладавший большими познаниями в ботанике. Отец д’Экзиль быстро расположил его к себе, описав ему самые оригинальные растения, встречающиеся в этой области.
— Все односеменодольные погибли в этом году. Но на равнине вы найдете злаки, зобные травы, два вида шелковой травы. Прибавляю еще, что съедобный солнечный корень растет в огороде нашей хозяйки. Наконец, если вы интересуетесь древесными растениями, то я поведу вас к одному из тополей, растущих на берегу ручья. Он был срублен наравне с землею, а теперь вырастил целую крону веток, проросших между древесиной и корой. Каждая ветка окружена кучей волокон, стремящихся вниз, к основанию дерева. Это очень интересный факт, говорящий, как кажется, в пользу теории фотонов Годишо.
