Невеста Солнца (Роман) - Леру Гастон (чтение книг .txt) 📗
Когда бюст совсем исчез под грудой венков, на сцену вышла молоденькая актриса, одетая кечуаской: на ней была коротенькая шерстяная кофточка с вырезом на груди и дюжина разноцветных юбочек, надетых одна на другую; на плечи был накинут шерстяной плащ, застегнутый под подбородком большой серебряной булавкой в виде ложки.
Индейцы, находившиеся в зале, встретили ее шумными рукоплесканиям и. И она тоже запела что-то, только по- индейски; смысл песни заключался в том, что все индейские племена возлагают свою надежду на спасителя отечества. Закончив песню, она крикнула: «Да здравствует генерал Гарсия!» Но ей отвечали криками: «Да здравствует Уайна Капак Рунту!» [20]
Поднялся невообразимый шум. Все индейцы в зале топали ногами и кричали, и вместе с ними кричали метисы, помнившие свое происхождение и уставшие от презрения белых. Цветная публика выла и ревела: «Да здравствует Капак Рунту!» Белые перувианцы, сидевшие, главным образом, в ложах, слушали молча, не принимая участия в этой демонстрации верности.
Однако в президентской ложе Гарсия привлек к себе на грудь, украшенную орденами, белоснежную сорочку своего соседа и публично заключил в объятия славного потомка царей инков.
Это вызвало взрыв восторга. Спектакль окончился. Тот же живой поток, который внес Раймонда в театр, и унес его оттуда. Он видел достаточно, чтобы понять всю бесплодность ходатайства маркиза перед диктатором. Разве Гарсия пойдет против индейцев, когда настоящий хозяин здесь — Овьедо? Раймонд надеялся теперь только на Гуаскара. Было уже одиннадцать часов. Он поспешил в гостиницу.
Маркиз и Нативидад ждали его и страшно тревожились по поводу его отсутствия. Дядюшки все не было и с момента прибытия в Арекипу никто его не видал, но это никого и не беспокоило.
Раймонд рассказал, что встретил Гуаскара и что тот еще раз подтвердил свое обещание; затем Раймонд добавил, что теперь и сам уверовал в добрые намерения индейца. В полночь Гуаскар должен привести маленького Кристобаля.
До полуночи они сидели молча и лишь время от времени выглядывали в окно, на площадь — не идет ли Гуаскар. Нативидад волновался не меньше своих спутников. У него было доброе сердце, а к тому же приключение это завело его так далеко, что теперь он уже не мог отступить, не рискуя уронить себя в собственных глазах. Кроме того, он успел так скомпрометировать себя в глазах начальства, что лучше было до конца идти с маркизом — не даст же ему де ла Торрес умереть на соломе.
Наконец, наступила полночь. Часы на церковной башне гулко пробили двенадцать ударов.
Театр давно уже опустел, площадь тоже. Плошки и фонари потушили. Ночь, однако, была светлая, и из окна отчетливо видны были отдельные фигуры расходившихся по домам. Но ни одна из этих фигур не направлялась к гостинице «Жокей-Клуб». Пробило четверть первого. Никто из троих не решался вымолвить ни слова.
Половина первого — по-прежнему ничего! Маркиз тяжело вздохнул. Без четверти час Раймонд поднялся с места, подошел к столу, на котором горела маленькая коптящая лампа, тщательно осмотрел свой револьвер, убедился, что он в полной исправности, зарядил его и глухим голосом произнес:
— Гуаскар изменил нам, одурачил нас, как маленьких детей. Он пришел сюда, не прячась, среди белого дня, не боясь, что ему придется отвечать за это перед красными пончо. Очевидно, он заодно с ними. Благодаря этой хитрости, он заставил нас потерять несколько часов драгоценного времени. У меня не осталось надежды. Мария-Тереза погибла, но я доберусь до нее или умру вместе с нею.
Маркиз ничего не сказал, но тоже вооружился и пошел вслед за Раймондом.
За ними последовал Нативидад.
В глухом переулке, куда они свернули, перейдя через площадь, Нативидад спросил маркиза: неужели он надеется, что они втроем справятся со стражей из 50 человек?
— Первому же красному пончо, которое попадется мне навстречу, я предложу тысячу солес за разговор. Если он не возьмет денег или сделает вид, что не понимает, я прострелю ему череп. А там видно будет.
Вот и то место, где утром перед ними выросли солдаты- кечуа из отряда Гарсия. Но теперь здесь никого не было.
Это удивило наших героев и в то же время окрылило их надеждой. Во всяком случае, путь свободен. Но когда они, пройдя еще около сотни шагов, увидели, что дверь небольшого домика отворена и стражи нет, сердца их сжались тягостным предчувствием. Они бросились к домику — он был пуст. Все двери были отворены настежь и в одной из комнат еще витал сильный запах благовонной смолы — тот самый, что почувствовали маркиз и Нативидад в первой зале гациенды Ондегардо по дороге в Хорильос.
— Чудодейственный запах! — воскликнул Нативидад.
— Дочь моя!.. Мария-Тереза!.. Сын мой, Кристобаль! — стонал убитый горем маркиз. — Дети мои дорогие! Где же вы? Куда увезли вас? Мы пришли спасти вас — но где же вы?
Его тщетные жалобы были прерваны каким-то шумом в соседней комнате. На пороге появился Раймонд, тащивший за собой метиса, который упирался и дрожал от страха. Это был хозяин домика, пьяный в стельку и возвращавшийся неведомо откуда. Однако, когда ему приставили к виску заряженный револьвер, он мгновенно протрезвел и рассказал все, что ему было известно.
Около одиннадцати часов вечера во двор въехала карета со спущенными шторами на окнах. Кого посадили в эту карету — он не знает, но только женщины в черном и все красные пончо провожали ее пешком до вокзала. Это ему точно известно, так как и сам шел за ними, просто из любопытства — деньги за помещение он уже получил. На вокзале его заметил индеец, которого зовут Гуаскаром, и дал ему на чай, взяв с него обещание, что он сейчас же уйдет и не вернется домой до утра.
— Негодяй! — гневно вскричал Раймонд. — Он сообразил, что мы придем сюда. Скорее на вокзал!..
На вокзале все точно вымерло. Они с трудом растолкали спавшего на скамейке сторожа и тот, не задумываясь, сообщил им, что в четверть двенадцатого целый отряд индейцев уехал на специальном поезде, заказанном Овьедо Рунту «для своих слуг». Далее сторож заявил маркизу, что ночью экстренный поезд ему не дадут ни за какие деньги, и посоветовал, если маркиз хочет ехать в Сикуани, дождаться на вокзале первого утреннего поезда. Затем лег на скамью и снова захрапел.
Что это была за ночь — не рассказать словами. Тщетно пытались они снова встретиться с Гарсией. До рассвета все трое бродили по улицам. Маркиз все время жестикулировал, разговаривал сам с собой вслух и казался помешанным. Раймонд вернулся в домик на берегу реки, бросился на колени в комнате, еще полной волшебным запахом, и громко зарыдал… Когда тронулся поезд, трое пассажиров, усевшихся в одно купе, походили на призраков, а не на живых людей. Нативидад выглядел не лучше других. В этой погоне за смертью все они утратили человеческий облик. Другие пассажиры при одном виде их обращались в бегство. Раймонд и маркиз щелкали зубами, как голодные волки.
Поезд шел только до Сикуани, но туда они добрались лишь на следующее утро; ночь же им пришлось провести в Хулиаке, на высоте 4.000 метров. Здесь они вновь нашли следы недавнего пребывания тех, за кем гнались. Резкий холод, усталость и разреженный воздух гор свалили их с ног. Все трое уснули, как убитые, на скамьях вагона и очнулись только в Сикуани, большой и совершенно пустой индейской деревне.
К счастью для них, между Сикуани и Куско было налажено правильное автомобильное сообщение, продолжавшее функционировать, несмотря на революцию. Маркиз, теперь уже никому не доверявший, купил за бешеные деньги автомобиль, втайне надеясь, что он пригодится им не только для проезда в Куско. Каково же было изумление всех троих, когда у вокзала в Куско они увидали дядюшку Франсуа-Гаспара! Он шел им навстречу, свежий, спокойный и веселый.
— Ну-с? Куда это вы все подевались? Что вы делали все это время? — допытывался академик. — Я потерял вас из виду в Арекипе, но сообразил, что найду вас снова где-нибудь возле красных пончо. И пошел вслед за первым же красным плащом, который попался мне на глаза. Я дошел за ним до маленького домика на берегу реки, охраняемого солдатами, и сказал себе: «Наверно, здесь они и спрятаны, наша бедная Мария-Тереза и маленький Кристобаль». И я стал поджидать вас. Но вас не было. Тогда я решил, что вы, наверное, поехали вперед, поскольку вы знаете, где красные проводят эти свои религиозные церемонии. Ночью, когда они стали садиться в вагоны, я поехал с ними. На вокзале мне говорили: «Нельзя, это заказной, экстренный поезд». Но я дал пару солес кондуктору и он пустил меня в багажное отделение. В Сикуани я вас не нашел, в Куско — то же самое. Тогда я сказал себе: «Видимо, они приедут завтра утром». Так оно и вышло. Вот я и нашел вас.
