Вирус «Reamde» - Стивенсон Нил Таун (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
– Не совсем, – сказала Зула. – Все началось в доме Питера с убийства Уоллеса.
Чонгор удивленно уставился на Питера.
– Ты убил Уоллеса?
К своему изумлению, Зула расхохоталась. Нейронные цепи, отвечающие за смех, похоже, не считались с мнением высших отделов мозга о неуместности веселья.
– Нет-нет, – ответила она. – Убили его русские. А потом привезли нас сюда.
– Это не очень хорошо.
– Я знаю. Что бы он ни натворил, он не заслуживал…
– Я хочу сказать, это не очень хорошо для нас с вами.
– Насчет того, что для нас это крайне плохо, мы не заблуждались, – фыркнул Питер.
– А вот я заблуждался. – Чонгор был ошарашен.
Ничего удивительного – он только что понял, что его втянули в историю с убийством.
– Жаль, – заметил Питер. – А мы надеялись, ты объяснишь, какого черта тут происходит и кто эти люди. Мы вообще ничего не знаем.
В лице Чонгора произошла перемена. Он перестал просто переживать и начал думать.
– Вообще ничего? В самом деле?
Питер уже раскрыл рот, чтобы ответить, но сдержался.
– Даже о фокусах с номерами чужих кредиток? – уточнил Чонгор. – Или это по части Зулы?
– Зула ни при чем, – вздохнул Питер. – Базу номеров продал Уоллесу я.
– Ту, из-за которой бесится Иванов?
– Да.
– Ну, тогда нам есть с чего начать. Что вы знаете о ребятах вроде вот этих?
– В смысле о русской… – Питер не решался сказать то самое слово.
– …мафии, оргпреступности – как ни назовите. – Чонгор развел руками. – Они совсем не такие, как в кино или по телевизору…
– Да неужели? Прилететь на частном самолете, убить Уоллеса в моем доме – по-моему, как с экрана писано.
– Это для них абсолютно нетипично. Откровенно говоря, я потрясен.
– Спасибо, успокоил.
– В основном они занимаются очень нудными вещами – зарабатывают деньги вопреки невероятно убогой финансовой системе. Других мотивов – куража или насилия – у них нет. Свой капитал они сколотили в России, но не торговлей оружием или наркотиками, а накрутками цен на узбекский хлопок. Потом переехали в США и Канаду и взялись за мошенничество: со страховками, с налогами на бензин, с кредитными картами – в особенности с кредитками.
– А ты здесь при чем? – поинтересовалась Зула. – Если, конечно, можно спросить.
– Спросить можно. Однако отвечать я не стану. Мне тут нечем гордиться.
– Ладно, не отвечай.
Чонгор задумался.
Поначалу Зула решила, что ему за тридцать. Теперь же, обратив внимание на свежесть лица и на открытость, передумала – вряд ли он старше двадцати пяти, а выглядит взрослее просто потому, что крупный.
– Я, пожалуй, объясню кое-что сейчас и, возможно, кое-что потом. Много ли вам известно об истории Венгрии?
– Ни шиша.
– Ни аза.
Чонгор не понял этих выражений. Зула красноречиво помотала головой. Тогда он кивнул и стал думать, с чего бы начать.
– Вы хотя бы знаете, что она входила в Варшавский договор приблизительно до девяносто девятого года? Что была под жестким контролем русских?
Зула и Питер сделали умный вид и кивнули. Чонгор приободрился.
– Сейчас все хорошо – современная страна, высокий уровень жизни. Но в девяностые, когда я был подростком, экономика находилась в кошмарном состоянии. Старый коммунистический строй рухнул, как памятник Сталину, и несколько лет, пока возникал новый, мы жили при страшной безработице, инфляции и бедности. Мой отец – с его-то образованием – работал простым учителем в школе. Впрочем, это другая история. В общем, жили мы бедно, а зарабатывать умели только головой. И моя голова была не самой светлой – не то что у старшего брата.
– А он чем занимается? – полюбопытствовала Зула.
– Бартош в Калифорнии, пишет докторскую по топологии.
– Ого. – Зула посмотрела на Питера и пояснила: – Это такая математика.
– Спасибо, – прошипел он в ответ.
– Я понимал, что до Бартоша мне далеко, – продолжил Чонгор, – и стал искать, куда бы приложить свои таланты. В училище от меня хотели только одного – чтобы я играл в местной хоккейной команде. Я начал пропускать занятия, взялся сам изучать программирование. А потом вдруг обнаружил, что зарабатываю им деньги. Дела в экономике наладились, и программисты пошли нарасхват – особенно занимавшиеся локализацией.
– Чем? – спросила Зула и по вздоху Питера поняла, что задала глупый вопрос.
– Переводом иностранного софта на венгерский язык для корректной работы программ в местных условиях, – охотно пояснил Чонгор. Чувствовалось, что его отец – школьный учитель. – К примеру, инфляция обесценила венгерские деньги, – увлеченно продолжил он и достал из кармана пачку банкнот, расписанных портретами совершенно незнакомых Зуле мужчин в безумных шапках и с живописными усами. Числа были огромные – минимум тысяча, а местами и нечто пятизначное. – Для простейшего приложения в сфере торговли вроде программы для касс иностранный софт не подойдет – ему требуются числа с десятичной запятой и сотыми долями после нее. Но у нас – ни запятой, ни долей. Только целые значения. Поэтому софт надо немного поправить, чем я и занимался по заказу коммерсантов.
– А потом и устройствами для чтения кредитных карт? – спросил Питер, начавший наконец проявлять заинтересованность.
– Именно. Во времена Варшавского договора ничего подобного не было; потом, в середине девяностых, экономика ожила, и картридеры внезапно появились у всех подряд, а когда люди узнали, что я умею их программировать, меня завалили заказами. Отца свели в могилу сигареты, мать получала не много, поэтому зарабатывал я – и на учебу Бартошу, и на остальное. Все шло хорошо. Только вот какая загвоздка: хотя последний советский солдат ушел из Венгрии в девяносто первом, были и другие русские, приехавшие во время «холодной войны», – эти уходить не спешили.
– Они. – Зула мотнула головой в сторону соседнего самолета.
– Да, мафия. Новая экономика, стадия первая: дела обстояли очень плохо. Стадия вторая: стало лучше, у всех появились кредитные карты. И третья…
– Мошенничества с кредитками, – подытожил Питер.
– Причем самые разнообразные. Одни понадежнее, другие попроще, но самый хороший вот какой. Ресторан. В кармане у официанта – маленький картридер. Клиент хочет заплатить и передает карту официанту. Тот уносит ее в укромное местечко и проводит один раз через устройство. Пока все законно.
Питер уже кивал, показывая, что знаком с такой схемой, поэтому дальше Чонгор объяснял одной Зуле:
– А потом он считывает карту потайным ридером, который лежит у него в кармане, и снимает копию данных. В устройстве хранится информация о многих картах. Данные сводят вместе и продают на черном рынке.
– И тебя втянули в эти махинации, – сказал Питер.
Чонгор, не вполне довольный такой формулировкой, замешкался.
– Я взялся написать прошивку для некоего устройства. Видимо, я был наивен и очень не скоро понял, для чего именно его используют.
Питер чуть заметно хмыкнул, но Чонгор заметил, задумался, потом пожал широченными плечами и посмотрел на Зулу, будто ее мнение в этом вопросе было решающим.
– Я лишь последний в длинной цепочке венгров, которых русские, немцы и прочие уговорами втянули в невероятно глупые авантюры. Однако в итоге я стал частью всей этой культуры… – Чонгор перевел взгляд на Питера, и Зула поняла, что он говорит о международном сообществе хакеров. – Там меня считали крутым, уважали. А для подростка это мощный наркотик.
Питер никак не отреагировал, и Чонгор продолжил, решив, что его довод принят:
– Потом все тот же клиент обратился ко мне с проблемой: накопилось слишком много данных – устройств навыпускали тысячи, раздали официантам, причем не только в Венгрии, но и по всей Европе. Встал вопрос хранения информации, ее безопасности и так далее, поэтому не мог бы я помочь? Кстати, ответь я «нет», меня бы сдали полиции или устроили еще какие неприятности. Так я стал системным программистом – писал программы, которые требовались этим людям. А потом им понадобился человек, который обеспечивал бы бесперебойную работу этих систем. Через несколько лет я превратился в своего рода системного администратора-фрилансера – поддерживал серверы, налаживал почту, сайты…
