На острове Колибрия - Кофмен Реджинальд (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Норвежка явилась. Недавние сторожа Билли вскоре ввели ее, пылающую разгневанной красотой, причем ее негодование было направлено отнюдь не на самый факт ее ареста. Ее синие глаза метали молнии. Король не смотрел на нее, она же в упор смотрела на короля.
– Мадам, – сказал барон, – господа, несколько слов все объяснят. Мы признали брак, заключенный между его величеством и Эльгой Хольберг. Но я подчеркиваю, что все это не имеет значения. Без особого парламентского акта, какового в настоящем случае не было, брак принца королевской крови с нетитулованным лицом не имеет законной силы. Как доказывает само удостоверение, этот брак был тем, что закон называет морганатическим браком.
Эльга Хольберг вскрикнула.
Король стиснул за спиной руки и начал быстро шагать по комнате.
– Какое мне дело, – возмущалась норвежка, – морганатический он или нет? Какое…
Раслов улыбался.
Билли начал трясти Загоса:
– Это правда?
– Без сомнения… Но я не думаю, чтобы это повлияло на принцессу, – заявил Загос – Если бы нам только сказать ей слово…
Билли бросился к окну, выходившему в розовый сад. Из комнаты принцессы не было видно, но Билли далеко высунулся из окна.
Принцесса Ариадна стояла, опираясь рукой на солнечные часы. Тут же находились свидетели ее подписи. В двух шагах от них краснощекий юрист складывал только что подписанную бумагу. Билли увидел также женщину, на которую, очевидно, была возложена особая охрана принцессы: старую крестьянку Ксению По-лоц, которую Копперсвейт видел в театре в королевской ложе.
Билли перекинул одну ногу через подоконник.
– Верните этого сумасшедшего! – приказал король Павел.
– Билли, – закричал Доббинс, – когда ты научишься не вмешиваться в мои дела?
Билли заставили спрыгнуть назад в комнату, но принцесса уже увидела его. Он вернулся, бормоча что-то дерзкое о том, что дела лучше слов.
Король снова зашагал по сводчатой комнате. Норвежка следила за ним из глубокого резного кресла и нервными пальцами мяла платок. Ее большие глаза были полны укора и тоски. Митрополит все еще держал документ в холеной, но твердой руке. Доббинс продолжал спорить с бароном таким тоном, точно обсуждался чисто академический вопрос:
– Но насколько я понял вас, барон, он женился не в качестве члена королевского дома. Он путешествовал под одним из своих более скромных титулов и, как носитель такого титула, он мог вступить в обязывающий союз с мещанкой.
Митрополит перешел в восточный угол комнаты и начал молиться перед иконой.
– Мистер Доббинс! – терпеливо ответил барон Раслов. – Вполне естественно, что вы, гражданин республики, – даже такой великой республики, как ваша, – не понимаете таких вещей. Однако, к счастью, в замке находится граф Башко, государственный канцлер королевства и высший в нашей стране авторитет по юридическим вопросам. Вероятно, он теперь в саду, где изволит находиться ее высочество. Если вы не согласны с моим мнением по этому вопросу, вы можете выслушать его. Как я уже сказал, только по особому акту парламента и после торжественного отречения принца от своих прав наследника такой брак мог бы иметь силу.
– Я не хотел бы отнимать время у канцлера. Я только не понимаю…
Король перестал шагать. Его усмешка превратилась в гримасу.
– Время для непонимания прошло, – сказал он. – Довольно разговоров. Барон превышает свои полномочия. Мой брак с этой женщиной вовсе не был браком. Моим единственным настоящим браком будет тот, в который я вступлю с ее высочеством принцессой Ариадной с благословения его преосвященства.
Митрополит, склоненный перед иконой, трижды медленно перекрестился и подошел к королю.
– Ваше величество! – тихо сказал он. – Что бы ни говорил гражданский закон, для церкви каждый человек существует как таковой, а брак есть брак. Вот ваша жена. Пока она жива и не разведена по всем канонам веры невозможно ни мне, ни какому-либо иному пастырю православной церкви обвенчать ваше величество с принцессой.
Тихий голос умолк. В комнате башни водворилась на миг та тишина, которая является обычной данью неожиданному.
Первым пришел в себя барон, который спокойно выпроводил из комнаты бывших сторожей Билли.
Эльга Хольберг привстала с радостным восклицанием, но Доббинс, наименее пораженный из слушателей митрополита, жестом заставил ее вновь сесть в кресло.
Билли держался около Загоса.
– Жаркая бомбардировка, – шепнул он ему, – и заговорили самые большие пушки!
С лица ошеломленного короля сбежала вся краска. Потом оно снова залилось пурпуром – скорее апоплексическим, нежели царственным:
– Что это значит, ваше преосвященство? Вы отказываетесь? – Узлы вен надулись на висках его величества. – За это вы будете смещены!
– Я исполняю свой долг, – сказал митрополит.
– Вы – подданный моей короны!
– Я – пастырь божий.
Барон поспешил выступить примирителем:
– Ваше преосвященство, мы знаем каноны, и мы восхищаемся вашей смелостью, но ведь здесь замешана безопасность государства.
– Я исполняю свой долг, барон.
Раслов в упор посмотрел на него, потом повернулся и шепнул что-то на ухо королю.
– Вот именно! – воскликнул Павел.
Он протянул вперед руку. Дрожащим пальцем он указывал на золотой наперсный крест митрополита:
– Если так, то, клянусь этим крестом, там, где церковь изменяет мне, поможет закон. Достаточно будет одной гражданской церемонии: канцлер обвенчает принцессу с ее королем!
Митрополит смотрел мимо него на дверь. Там раздался чей-то жалобный голос, и с растерянным видом вошла Ксения Полоц.
– Ваше величество, принцесса увидела в окне американца, – взволнованно заговорила она. – Принцесса думает, что он в опасности. Она требует, чтобы я привела ее сюда. Что мне делать?
Крестьянка говорила на местном языке. Билли понимал ее, но Доббинс вопросительно переводил взгляд с нее на короля.
– Вы говорите по-французски? – спросил он крестьянку.
– Qui, monsieur. – Она сделала реверанс – В швейцарской резиденции, monsieur, покойного герцога Во…
– Что вы там говорите про принцессу? – закричал король. – Я позабочусь об этом сам!
Не удостоив никого из присутствующих взглядом, он покинул комнату.
Копперсвейт рванулся за ним, но Доббинс удержал его, обняв рукой своего крестника.
– Что она сказала? Билли перевел ему.
– Тогда, – сказал Доббинс, – я прошу тебя не ходить в сад.
– Я пойду!
– Если ты пойдешь, ты… ты… только попадешь опять под замок.
– Не все ли мне равно?
– Тогда я не смогу защитить тебя.
– Защищать меня! А вы меня раньше защищали?
– Барон, – кротко сказал Доббинс, – не угодно ли вам пройти за его величеством и посмотреть, чтобы не случилось чего-нибудь с ее высочеством?
Барон улыбнулся.
– Что же могло бы с ней случиться?
– Я прошу этого, – объяснил Доббинс, – как гарантии за благополучие мистера Копперсвейта.
– Вы думаете, что я поверю ему? – спросил Билли.
– Барон даст мне свое слово. Если он его не сдержит, я буду действовать официально и открыто.
Раслов пожал плечами.
– Это в высшей мере смешно, но если это поможет окончить этот нелепый спор…
– Поможет, – тотчас подтвердил Доббинс. Знакомая загадочная улыбка Раслова заиграла на лице премьера. Он как будто хотел сказать: «Чего не сделаешь, чтобы ублажить сумасшедшего!» Он вышел вслед за своим господином.
Доббинс мгновенно преобразился. Он уже не крутил свои нафабренные усы, не поглаживал крашеные волосы – все эти манеры были оставлены. Он резко заговорил:
– Билли, Загос, будьте добры отвести миссис Миклош, – быть может, мне следует сказать графине Иваници – на минуту в переднюю. Ваше преосвященство, окажите мне честь, оставшись здесь.
Глава XXVI. Пределы преданности
– Его величество, – объявил барон, – гуляет, чтобы успокоиться, в парке; он, конечно, немного взволнован. Ее высочество осталась в саду. Надеюсь, что я не заставил вас слишком долго ждать.
