Нежное Сердце - Фалькенгорст Карл (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Тут им овладел бесконечный ужас: он начал догадываться, что могло произойти. Должно быть, Гассан опять рылся в кладовых духов и заблудился в боковых переходах. Белая Борода стоял, ломая руки; в пещере духов было темно, свет месяца в нее не проникал… только летучие мыши с писком влетали и вылетали из нее.
Он побежал назад к дороге, ведшей к «воротам жизни», и ощупью стал продвигаться вперед в темном проходе.
«Гассан! Гассан!» — кричал он в отчаянии.
Эхо глухо повторило его крик, поднялась суматоха среди летучих мышей, но ответа не последовало.
Белая Борода несколько раз повторил свой зов, но в ответ раздавалось все то же насмешливое эхо и начинался все тот же гвалт между ночными обитателями грота; под конец махание крыльями и писк уже не прекращались — подземный мир казался населенным невидимыми духами.
Белая Борода знал по собственному опыту, что должен испытывать заблудившийся в этом лабиринте, что он должен переживать и чувствовать!
Слоновая кость! Страсть к богатству, к сокровищам ослепила Гассана; он не мог противостоять этой роковой силе, раз овладевшей им, пока она не погубила его. Бедный Гассан!
Белая Борода стоял на том месте, откуда подымалась дорога к «воротам жизни». Он остановился и снова крикнул: «Гассан! Гассан!». Ответом опять было «Гассан! Гассан!», глухо доносившееся из-под его ног, будто звуки выходили из земли.
Белая Борода стоял в каком-то оцепенении; теперь до его слуха доносился глухой шум воды; здесь зияла пропасть, в которую собирались подземные ключи.
Он обмер от ужаса и едва стоял на ногах. Если Гассан свалился в эту зияющую расщелину, покрытую вечным мраком, то он погиб, погиб безвозвратно!
Белая Борода упал на колени. Отчаяние его все росло, потом он бросился на землю, далеко вытянул руки и пополз вперед, к краю пропасти… Вот он уже может обхватить этот край. Еще движение — он свешивает руку; стена спускается отвесно. Еще движение — голова его лежит у самого края бездонной пропасти… Он ее не видит, но чувствует; снизу доносится шум волн, но шум этот глухой, отдаленный.
Как глубока могла быть пропасть?
Еще легкое движение — и рот Белой Бороды находится над пропастью, он упирается подбородком в ее край.
Ой прислушивается — доносится только шум воды.
«Гассан! Гассан!» — кричит он изо всех сил.
Расщелина отвечает ему громко и явственно: «Гассан! Гассан!»
«Гассан! Гассан!» — отзывается немного спустя пропасть в третий раз, но уже упавшим, замирающим голосом.
Белой Бороде казалось, что он слышит не эхо, отраженное от трех стен, а свой собственный голос, падающий со скалы на скалу и, наконец, низвергающийся в пропасть, где его поглощают волны, зловещий шум которых доносился до него.
Белая Борода не видит пропасти, но у него начинается головокружение. Назад! Он не в состоянии далее вызывать духов подземного мира и должен бежать от них. Он чувствует, что если останется, то невидимая сила неудержимо увлечет его в пропасть!
И он бежал… Вот он взбирается к воротам жизни, не имея сил бороться с ужасами пещеры.
Величественно сияет над землей тропическое ночное небо. Звезды горят, и месяц щедро льет свой серебристый свет; он окаймляет серебряными нитями подымающиеся на горизонт облака, вплетает серебряные жилки в широкие струи реки, тысячами блеском осыпает кусты и деревья. Загадочно, магически сверкают на горизонте созвездия Зодиака. Вот падает звезда и вслед за ней другие сыплются на землю с дерева на дерево, с куста на куст и мелькают над благоухающей травянистой равниной: то тысячи самосветящихся жучков носятся по воздуху.
Стрекочут стрекозы и кажется, будто миллионы бубенчиков дрожат над лугом; раздается кваканье лягушек и веселое пение соловьев.
Но Белая Борода сидит печальный и одинокий в своем новом жилище. Он разбит целым рядом несчастий, его сила сломлена, он подавлен.
Он так подавлен своим горем, что не слышит приближающихся шагов. Чья-то рука опускается на его плечо и заставляет его вздрогнуть.
— Белая Борода! — раздается знакомый голос.
— Гассан! Ты жив? — радостно вскрикивает он.
— Скажи, Белая Борода, — начал Гассан после долгого молчания, — как ты нашел реку: представляет ли она удобный водный путь, или судоходство по ней невозможно?
— Ты, верно, предвидел это? — ответил Белая Борода. — Сейчас же за косой начинается травянистая отмель.
— Да, я предвидел это, дорогой друг! — сказал Гассан. — Такая река, как эта, была бы покрыта барками и лодками, если бы была судоходна. Отсутствие их беспокоило меня; когда же я увидел на берегу папирус и «мать шерсти», мои подозрения еще усилились. Пока ты сегодня строил лодку, я вышел на холм, с которого видно косу; оттуда я ясно мог различить травянистую отмель.
— И ты ничего не сказал мне, не удержал меня? — с упреком воскликнул Белая Борода.
— Да! — тихо сказал Гассан голосом, дрожавшим от волнения. — Я дал тебе уехать, чтобы осуществить на свободе свой план. И я не раскаиваюсь; благодаря этому, я могу сообщить тебе радостные известия. Сансуси уцелело. Лео удержался, и знамя с крестом высоко развевается над твоей серибой.
— Ура! — крикнул Белая Борода. — Ты был в Сансуси? Безумец, я не должен бы тебе прощать этого! Так жертвовать собой! Ты с каждым днем обязываешь меня все к большей благодарности!
— Я только исполнил свой долг, Белая Борода, — спокойно сказал Гассан, — только долг! Почему ты подвергаешь себя опасностям? Только для того, чтобы спасти меня; ведь сам Белая Борода-Нежное Сердце может смело пойти к динкам; в этом я никогда не сомневался. Но мне надобно было увериться в том, что восстание было направлено только против меня, что даже когда оно вспыхнуло, Сансуси уцелело. Пока ты плыл на своей легкой гондоле, я поспешил в лес. Дорога была дальняя, и я не решался идти по проторенным тропинкам. Я крался кустарником и, наконец, дошел до края леса, откуда мог взглянуть на Сансуси. Тут я понял, почему дорога была так безлюдна: негры наслаждались в Сансуси зрелищем. К серибе приближалось шествие — караван под иностранным знаменем. Лео с базингерами стоял у ворот и приветствовал незнакомцев салютом из ружей. Наконец, они подошли — это были европейцы. Теперь ты знаешь все. Иди к ним, мой друг, и возвратись с ними в Европу.
— Слава Богу! Ты с ними говорил?
Гассан глухо ответил:
— Я до поздней ночи бежал по лесу, как затравленный зверь. Почему, это ты знаешь; ведь я тебе все рассказал!
— Ты уверен, что он, был между ними? — печально спросил Белая Борода.
— Кто же бы еще мог это быть! — возразил Гассан. — Я знаю это… мне подсказывает совесть… Но теперь дай мне отдохнуть. Мне больно, грудь, голова горит. Не он один меня мучит, не один его отец: мою душу терзают все динки, которых я поверг в несчастье…
Начинало уже брезжить утро.
— Гассан, ты в крови! — воскликнул он.
— Ах, эти раны не опасны, — пробормотал тот. — Это царапины от шипов… больше ничего. Но знаешь, рана в сердце, вот та болит и не заживет никогда… Ты ведь знаешь ее!
— Бедный Гассан; ты болен! Но, слава Богу, теперь я могу за тобой ухаживать, теперь я отправлю тебя в Сансуси. Отдохни, товарищ.
— Иди один, Белая Борода! — возразил Гассан. — Мне нечего искать у людей. Здесь я обрел себе новое пристанище, здесь я и останусь, чтобы каяться; пока не сомкнутся навеки мои глаза и я не предстану перед судом Божьим. О жалкая жизнь!
Белая Борода сидел безмолвно. Все ярче становился день и все более бледнели лицо Гассана. Белая Борода встал.
— Друг, — сказал он, — подожди меня, я возвращусь. О, если бы у меня были крылья!
Солнце величественно всходило над обширным болотом; исполинский огненно-красный шар его был окутан покрывалом тумана. Гассан лежал распростертый на ложе из сухих листьев; тюрбан с головы упал; он поднял здоровую руку и прижал ее к горячей голове:
— Друг, — сказал он чуть слышно, — брат, товарищ! Ты был моим благодетелем. Да воздаст тебе Господь! Иди, помолись еще раз со мной, прочитай мне «Отче Наш»!
