Морские цыгане - Эмар Густав (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗

— Гусман де Тудела? — вскричала она с живостью.

— Он самый… Но мальчик оставался в нашем дворце только несколько дней. Отец, неизвестно по какой причине, поспешил отдать его в Иеронимитский монастырь, где, как тебе хорошо известно, воспитываются дворяне. Мой отец, хотя и был очень строг к этому бедному ребенку, однако внимательно наблюдал за ним и, по-видимому, радовался его успехам. Я часто ездил навещать Гусмана в монастыре; мы много разговаривали с ним, иногда я брал его гулять в город. Бедный ребенок очень этому радовался. Таким образом прошло несколько лет, потом отец забрал его из монастыря и отдал в морской корпус; словом, теперь, несмотря на свою молодость, Гусман — офицер испанского флота. Через год после того как Гусман переехал к нам, отец опять ездил во Францию. На этот раз его отсутствие продолжалось также несколько месяцев, и, вернувшись, он привез еще одного ребенка; на этот раз это была восхитительная девушка.

— Хуана, не так ли? — вскричала донна Клара.

— Откуда тебе известно ее имя, сестра? — с удивлением спросил дон Санчо.

— Неважно, откуда бы я его ни знала, брат.

— Однако…

— Разве ты не помнишь, ведь я только что рассказывала тебе, как познакомилась в Сан-Хуане с этой девушкой?

— Правда, — ответил он, ударив себя по лбу, — не знаю, как это я забыл.

— Продолжай, умоляю тебя.

— Итак, это была Хуана, как ты верно сказала, сестра, но Хуана прибыла не одна, ее провожал офицер, которого мой отец называл ее опекуном. Это был дон Фернандо д'Авила. Оба остановились во дворце. Я знавал прежде дона Фернандо, честного и храброго воина, которому оказал некоторые услуги; но насколько мне было известно, у отца не было никакой причины протежировать ему. Однако герцог, по-видимому, очень полюбил этого человека и имел намерение серьезно помогать его продвижению по служебной лестнице. Это очень заинтересовало меня, так как мне был прекрасно известен себялюбивый и надменный характер нашего отца. Иногда я спрашивал себя, по какой причине он принимает такое горячее участие в этом человеке: действительно, дон Фернандо д'Авила, который после десятилетней войны во Фландрии с чрезвычайным трудом достиг чина альфереса, благодаря горячей рекомендации отца в один год сделался капитаном и получил приказание ехать на острова командиром роты, которую на свои деньги набрал и экипировал отец. Девочка, несмотря на свою юность, должна была ехать с ним. Не знаю, какое тревожное любопытство заставило меня в день отъезда дона Фернандо проводить его, без ведома моего отца, несколько миль по дороге в Севилью, откуда он должен был отправиться в Кадис. Не стану пересказывать тебе, сестра, разговор, который состоялся у меня с капитаном; повторю тебе только то, что я узнал. Отец ездил во Фландрию, где находился дон Фернандо, предложил ему взять попечение над ребенком, уверив его, что не только даст ему деньги, необходимые для воспитания этой девочки, но что поможет ему сделать карьеру. Дон Фернандо был беден, не имел никаких могущественных покровителей, способных вывести его из бедственного положения, в котором он прозябал. Не осведомляясь о причинах, заставлявших человека с именем и званием моего отца делать ему такие необыкновенные предложения, он поспешил принять их; так хотелось ему во что бы то ни стало выйти из ужасной нищеты, которую он терпел так давно. Он обещал нашему отцу слепо ему повиноваться и немедленно последовал за ним в Париж. Там герцог отдал ему ребенка, после чего они все втроем поехали в Мадрид. Таким образом, милая сестра, по приказанию отца были взяты на воспитание двое детей. Мыс тобой прекрасно знаем герцога Пеньяфлора и не станем оскорблять его предположением, будто любовь к человечеству и филантропия побудили его воспитать этих двух сирот. Какая же причина заставила его действовать подобным образом? И кто такие эти люди? Вот что нам надо узнать.

— А ты что думаешь об этом, брат?

— Мое мнение, сестра, что причина — мщение.

— Мщение? Какое мщение, брат?

— Послушай, моя бедная сестра, — продолжал дон Санчо с печальной улыбкой, — ты умерла или, по крайней мере, слывешь умершей, не правда ли?

— Правда, брат, ну и что?

— Дай же мне закончить. Кто знает, быть может герцог прекрасно знает, что ты еще жива, и распустил слухи о твоей смерти нарочно для того, чтобы упрочить мщение, в котором он поклялся не только тебе, но и человеку, который лишил его старшего сына и похитил у него дочь? Откуда ты знаешь, что отец не следил постоянно за каждым твоим шагом и бросил тебя только для того, чтобы вселить в тебя еще большую неуверенность и суметь таким образом одним махом поразить двух своих смертельных врагов.

— О! То, что ты предполагаешь, ужасно, брат! — вскричала Клара, с ужасом всплеснув руками.

— Сестра, я ничего не предполагаю, — ответил он сухо, — я только делаю выводы. Для меня очевидно, что герцог шаг за шагом следует плану, обдуманному им давно, и вот тому доказательство: месяц тому назад, заметь это хорошенько, пожалуйста, герцог Пеньяфлор и дон Гусман де Тудела находились в Веракрусе. Я тебе уже сказал, что дон Гусман — морской офицер; по приказанию нашего отца, который рассказал ему твою ужасную историю, сестра, хотя и переиначив ее, этот молодой человек, обезумев от горести и стыда, не колеблясь бросил почетную карьеру, открывавшуюся ему, и отправился матросом на флибустьерском судне, решившись умереть или отомстить за свою мать, так низко обесчещенную, по словам отца, одним из этих людей.

— Но это ужасно, брат!

— Не правда ли? Однако это еще не все. Этот молодой человек, одаренный прекраснейшими качествами и благороднейшими манерами, клятвенно обязался преследовать своей ненавистью предводителей флибустьеров, служить шпионом нашему правительству и предать в наши руки самых знаменитых флибустьеров. Понимаешь ли ты меня теперь, сестра? Должен ли я еще что-то добавить?

— О! Нет, брат, ни слова больше, ради Бога! — вскричала она с ужасом.

— К счастью, — продолжал он, — мне удалось обменяться несколькими словами с Гусманом. Я должен его видеть; может быть, мне удастся, особенно если ты согласишься мне помочь, уберечь его от пропасти, в которую он готов упасть.

— Как ты можешь сомневаться в моей готовности помочь тебе, брат? Ах, Боже мой! Что же делать?

— Я еще не знаю. Прежде всего мне надо его увидеть.

— Это правда, Боже мой, это правда! Какое имя принял он среди флибустьеров?

— Я не знаю.

Она с отчаянием опустила голову и молчала несколько минут. Брат печально смотрел на нее, не смея прервать ход ее мыслей и возобновить разговор.

— Послушай, брат, — сказала донна Клара через минуту, вдруг подняв голову, со сверкающими глазами и упрямо сдвинув брови, — я слишком долго трусливо пряталась в этой долине, час решительных действий наконец пробил, неумолимая борьба между нашим отцом и мной, которую я считала конченной, начинается вновь. Хорошо, я принимаю ее; Господь да поможет мне — он покровительствует матерям, спасающим своих детей.

— Что ты собираешься делать, Клара?

— Оставить этот домик и отправиться в Марго или в Пор-де-Пе к флибустьерам, они будут ко мне не так жестоки, как мои соотечественники.

— Остерегайся, сестра.

— А чему я подвергаюсь? Смерти? Она будет мне только приятна, брат, если я смогу отыскать своего сына и спасти его честь.

— Но каким именно образом ты собираешься действовать, моя бедная Клара?

— Еще не знаю, Санчо, но Господь вдохновит меня, у меня все получится, я убеждена в этом.

— Поступай же как хочешь, сестра, у меня нет ни права, ни желания удерживать тебя. Но что если Гусман — не сын тебе?

— Ах! — сказала она с сомнением.

— Что если вместо сына у тебя дочь, и эта дочь — Хуана? Тем-то и ужасна, моя бедная сестра, твоя история, что ты, мать, даже не знаешь, какому ребенку дала жизнь, не знаешь, не умер ли этот ребенок при рождении.

— Боже мой! Боже мой! — прошептала она, с отчаянием ломая руки.

— К несчастью, наш отец, подстегиваемый ненавистью, не допустил ни малейшей ошибки, он все рассчитал, все предвидел. Помнишь, когда у тебя начались схватки, тебе дали сильное снотворное, так что все произошло во время твоего сна, и когда ты открыла глаза, твой ребенок уже исчез.