Чекисты. Книга первая - Марченко А. А. (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Трое чекистов подошли к Алексею.
С обеих сторон отмели попеременно замигали фонари.
Пофыркивание мотора участилось. Судно быстро шло к берегу. Потом чекисты услышали, как мотор перевели на холостые обороты; а спустя еще несколько минут лунную дорожку пересекла тень самого судна.
Это была не фелюга, как предполагалось, а большой морской дубок с длинной косой реей на мачте. Тихонько урча, он приблизился к отмели.
Последовал уже известный диалог:
— Чего мигаете?
— Фонарь испортился. А вам чего надо?
— Скумбрию купим.
— Скумбрии нет, есть камбала…
С дубка спросили:
— Седой здесь?
— Здесь.
— Пускай подойдет. Остальным стоять дальше. — И негромко предупредили: — У нас пулемет!..
Алексей сделал чекистам знак отойти.
Его осветили фонарем. Какой-то человек всмотрелся в него и сказал:
— Он! Привет, Седой, не узнаешь?
Это был… Рахуба.
— Георгий Павлович? — стараясь не выдать охватившего его волнения, спросил Алексей.
— Я самый! Как там у вас?
— Нормально!
Повернув голову, Рахуба сказал кому-то:
— Причаливайте!
Мотор несколько раз фыркнул посильнее, и тяжело нагруженный дубок, немного не дойдя до берега, уперся днищем в гальку. С него спрыгнул полуголый матрос с канатом.
— Люди с тобой надежные? — спросил Рахуба.
— Полностью! — заверил его Алексей.
— Шаворский, конечно, не пришел?
— Нет. Здесь… Иванов, помощник его.
— Не знаю такого…
— Он в Нерубайских катакомбах жил, — с ходу выдумал Алексей, — офицер.
— Ага, зови! Стой, помоги-ка сойти.
Алексей почти перенес Рахубу на сушу. Он даже не показался ему тяжелым. Случись в том необходимость, он мог бы, пожалуй, на себе волочь его всю дорогу до Маразлиевской — в губчека!..
Оставив Рахубу возле суденышка, он подошел к Инокентьеву. Едва шевеля губами, прошептал:
— Сам Рахуба!
— Понял…
— Я сказал, что вы…
Инокентьев не дал ему закончить.
— Слышал, идем… Ротмистр Иванов, — представился он Рахубе. — С благополучным прибытием! Вот уж не ждали вас!
Они пожали друг другу руки.
Чекисты принялись за разгрузку.
Первым делом контрабандисты осторожно спустили на берег четыре густо смазанных маслом станковых пулемета.
Затем начали сгружать длинные ящики с винтовками. Все было упаковано на совесть, и лишь гранаты “лимонки” уложены в круглые плетеные корзины для перевозки фруктов.
Выяснилось, что команда дубка состоит из четырех человек: двух матросов, моториста и капитана. Чекистов они на борт не пустили. По-видимому, собирались отвалить сразу, как только освободятся от своего опасного груза.
Мотор не глушили, якорь не сбросили.
На берегу росла груда ящиков и корзин. Дубок все выше подымался из воды. Босой полуголый матрос удерживал его за канат у берега.
— Схожу помогу им, — сказал Инокентьев Рахубе.
— Не надо, сами управятся.
— Ничего, быстрее будет.
Алексей и коренастый, невысокого роста уполномоченный Царев принимали с дубка очередной ящик с винтовками. Инокентьев отстранил Царева и сам взялся за край ящика. Пока несли его, успел шепнуть Алексею:
— Будем брать! Скажи ребятам, пускай начинают, как условились. Я Рахубой займусь…
Разгрузка заканчивалась. Оставалось выгрузить последние патронные цинки.
Чекисты подошли к дубку. Некоторым пришлось для этого по пояс забрести в воду.
— Подсади, — шепнул Алексей Цареву.
Он взялся за борт, подпрыгнул и перевалился в суденышко.
— Ку-да? — К нему бросился один из матросов. — Куда лезешь? Назад! Назад!
— Погоди! — отстраняясь, сказал Алексей. — Помочь хочу!
— Не надо помочь! Иди, иди назад!.. О-о, куда ты!..
Не слушая, Алексей протянул руку Цареву и втащил его в дубок.
— Михай! — крикнул матрос, пятясь к корме, и что-то добавил по-румынски.
— Что у вас там? — раздался с берега встревоженный голос Рахубы.
— Да вот помочь хотим, — отозвался Алексей, — а они шумят…
— Никакой помочь не надо! — подскочил к нему капитан. — Слезай назад! — Он вцепился Алексею в рукав, подталкивая к борту.
Алексей схватил его за руку, рванул к себе и прямым встречным ударом в челюсть сбил с ног. Навалившись сверху, крикнул:
— Бери их, хлопцы!
Дубок сильно раскачивался: с обеих сторон в него лезли чекисты.
На корме вдруг благим матом завопил моторист.
Хлестнули выстрелы по берегу…
Когда капитан был накрепко связан, Алексей вскочил на ноги.
Свалка на дубке началась в полной темноте. Когда она закончилась, на берегу пылали костры, освещая просторную отмель, бурые нагромождения камней и желтый, прорезанный щелями срез обрыва, на котором суетливо дрожали короткие тени.
На отмели, скорчившись, лежал человек в синем бушлате.
— Василий Сергеевич!.. — крикнул Алексей.
“Убит! — пронеслось в мозгу. — Где Рахуба?..”
Петров, пулеметчик, стоя во весь рост на скале, что-то кричал, махая маузером и указывая в сторону обрыва.
Кто-то взбирался по крутой, почти отвесной стене, цепляясь за едва приметные выступы. Это был Рахуба.
За ним, изрядно отстав, лез Гурченко — чекист, запаливший костры на берегу.
С носа дубка, который во время свалки раскачался и немного отошел от берега, Алексей прыгнул на отмель.
— Держи его, Гурченко, не дай уйти! — закричал он.
Рахуба был весь на виду, раскоряченный на отвесной стене, ярко освещенный пляшущим светом костров.
Держась за куст, свисавший с верхнего края обрыва, он стоял одной ногой на узком каменном выступе, а другой нащупывал опору для прыжка.
— Сейчас я его сниму! — крикнул Петров.
Алексей хотел было остановить его: “Не стреляй, живого возьмем”, — но не успел. Грохот тяжелого маузера раскатился по берегу, гулко громыхнул в оползнях.
Рахуба выпустил куст, запрокидывая голову, на мгновение застыл на месте, потом что-то осыпалось у него под ногами, и, выгибая спину, он полетел вниз мимо прижавшегося к стене чекиста…
Когда Алексей подбежал, Рахуба был уже мертв. Увязнув сапогом в чертополохе, он лежал навзничь, вниз головой, с открытыми глазами и судорожно разинутым ртом.
— Эх, перестарался Федька! — проговорил спрыгнувший с обрыва Гурченко. — Готов!
— Обыщи его! — сказал Алексей.
Он бросился назад, к Инокентьеву.
Царев и мокрый до пояса Марченко осторожно переворачивали его на спину. Инокентьев глухо, мучительно стонал.
Алексей опустился на корточки.
— Что, Василий Сергеевич?..
Инокентьев не ответил.
Изо рта у него текла кровь.
— В живот ему стрелял гад, — проговорил Царев, — прямо в упор, через карман. Он и сделать ничего не успел. Наверх надо нести, в машину.
— Растрясет его по дороге, — заметил Марченко. — Не доедет.
Алексей оглянулся. Чекисты подтягивали к берегу дубок, на котором по-прежнему работал мотор. Опять становилось темно; сухой бурьян, политый керосином, быстро догорал. Подошел Гурченко с фонарем.
— Кто в моторе смыслит? — спросил Алексей.
— Я, — сказал Петров. — А что?
— Дубок доведешь до Одессы?
— Чего же мудреного?
— Тогда повезем морем, — сказал Алексей. — Ну-ка, взялись!..
Инокентьева подняли с земли и перенесли на дубок.
От боли он потерял сознание.
Оттащив к мачте связанных контрабандистов, уложили Инокентьева на широкую банку в передней части суденышка.
— Можете ехать, — сказал Алексей Петрову. — Марченко, бери Царева и Шилова, останетесь караулить оружие.
— А ты?
— Я на грузовике поеду. Встречу их на карантинной пристани…
Он слез на берег, подождал товарищей, и они втроем столкнули дубок с отмели.
Затрещал мотор. Суденышко плавно отошло от берега, развернулось и начало отдаляться, пока не исчезло во мраке.
Только два сигнальных фонаря еще долго мерцали вялым, неярким светом.
— Довезут или не довезут? — проговорил Царев.
Никто ему не ответил.
