Бессмертные карлики - Рехтер Эвре (книга регистрации .txt) 📗

Мало найдется на свете железнодорожных линий, которые бы так прямо пробились сквозь угрюмую и недоступную природу, как линия двести километров, соединяющая Лиму с Орайо.

Железнодорожный путь начинается собственно в Калао и пересекает сначала низкую приморскую полосу, потом следует вдоль живописной долины реки Римак. И, наконец, подступает к самим Кордильерам. Кругами и петлями подымается он ввысь. Он напоминает парусное судно, лавирующее против ветра. Вперед, назад, вверх и вбок, пока в конце концов поезд не достигнет гигантской горной пустыни с разреженным воздухом на высоте 15.645 футов над уровнем моря. Тут начинается одно из узких ущелий, служащих перевалом через Кордильеры, но старый мейге, — так зовут строителя этой незаурядной дороги, — не стал осторожно плутать кружным путем по этим диким ущельям. Он предпочел броситься прямо на могучие голые стены скал и проложил кратчайший путь через ряд монументальных туннелей, кое-где прерываемых тяжелыми мостами.

Путешественник, который чувствует себя плохо на этой высоте, может вздохнуть с облегчением, потому что железнодорожный путь спускается снова вниз. Далеко позади возвышаются в солнечном свете громады покрытых снегом и льдом горных вершин, сияя каким-то необыкновенным фарфоровым блеском. А если путешественнику удается увидеть на несколько минут этих колоссов в лучах заходящего солнца свободными от тумана, ему покажется, что он стоит на крыше земли и видит, как пламенеют высочайшие башни, словно сказочные великаны, которые в сверкающих ледяных доспехах охраняют небесные двери. Там наверху собираются первые капли шумных мощных волн реки Амазонки. Она начинается крошечным озером у подножия снежной вершины, но много таких крошечных озер соединяются вместе в горную реку, которая становится все более резвой, упорной и сильной.

Тут поезд покидает пустынную страну скалистых ущелий с ее голым серо-лиловым однообразием, где один лишь лама, викупо и кондор могут найти подходящие условия для жизни. Теперь путешественник достиг так называемой Монтано, лесной области, где начинают появляться следы человеческого жилья. Это какой-нибудь колонист, белый или метис, похоронил себя здесь в одиночестве высокой долины.

Перуанская железнодорожная сеть оканчивается на пороге этой местности. Дальнейшее сообщение совершается пешком или по рекам.

Двое новоприезжих, высадившиеся поздно вечером на вокзале Орайо, присматривались к сновавшим вокруг городским прохожим частью от любопытства, частью, чтобы уловить какой-нибудь случай. Протяжные свистки локомотивов прекраснее звуков арфы для маленького городка, который всего лишь два поколения тому назад был дикою пустынею, где даже индейцы составляли редкость.

Расфранченные по воскресному, праздношатающиеся Орайо также не особенно часто имели случай созерцать столь огромного белого человека, который своими белокурыми волосами представлял разительную противоположность с окружающими. И далеко не каждое воскресенье в году появлялся здесь, на высоте Монтано, негр столь угольно черный, как Кид Карсон. Кид имел очень живописный вид в своем дорожном костюме, приукрашенном шалью и поясом весьма ярких цветов.

Начальник станции, маленький, полный достоинства человечек, с несколько более светлою кожею, чем у других леди и джентльменов, находившихся на платформе, пробрался сквозь толпу заинтересованных зрителей к прогуливавшимся пассажирам. С телеграммою в руке он обратился к Фиэльду. Удостоверившись в том, что он не ошибся, он согнул спину, словно стоял перед самим президентом. И, заявив, что его дом и все находящееся в нем находится в распоряжении доктора, он провел Фиэльда и его черного помощника к станционным постройкам, которые, по-видимому, служили в качестве гостиницы. Иностранному доктору была предоставлена большая комната, казавшаяся начальнику станции чудом роскоши и комфорта. Правда, многочисленные индианские ковры на стенах были восхитительны. Но вся прочая обстановка напоминала самым отчаянным образом мещанскую гостиную третьестепенного английского пансиона.

Показав с самодовольством все это великолепие, комбинированный начальник станции и хозяин гостиницы перешел к деловой части. Согласно телеграмме Вальдеца он позаботился о мулах и проводнике. Лучший из Arrieros (проводников) Орайо был уже занят. Несмотря на неблагоприятное время года, в последние дни появилось много путешественников на Порт Бермудец. Первой приехала сеньорита Сен-Клэр в сопровождении Района, самого надежного во всей Монтане проводника. А сегодня рано утром прибыл благородный дон Антонио Веласко и чрезвычайно поспешно проследовал дальше.

— Может быть, ваша милость знает дона Антонио?

Да, Фиэльд знает его.

Хозяин воспользовался этим обстоятельством, чтобы расхвалить силу и благородное великодушие этого джентльмена. Он может убить кулаком быка и оторвать голову у ламы. Подобными людьми Перу может гордиться.

Во время этого длинного изложения он не спускал острого взгляда со своего гостя, чтобы отметить, каково было отношение Фиэльда к «национальному герою».

Но лицо доктора Фиэльда выражало только почтительный интерес к мнениям хозяина.

В заключение Фиэльд мимоходом заметил, как странно, что молодые леди путешествуют одни по Монтане.

Хозяин поспешил разъяснить, что это была не обыкновенная леди, а сеньорита Инеса Сен-Клэр, имевшая необыкновенные европейские привычки и даже не стеснявшаяся ходить в мужских брюках. Она знала реку Амазонку лучше, чем многие туземцы. С пятнадцатилетнего возраста она предпринимала со своим дедушкой по всему Перу путешествия, над которыми, вероятно, задумались бы многие постоянные исследователи, прежде чем начать их.

Между тем подали ужин, и хозяин удалился с многочисленными поклонами к своим обязанностям начальника станции.

— Посмотрел ли ты на мулов? — спросил Фиэльд вошедшего Кида Карсона.

— Да, сеньор доктор. Но какие худые скотины! А Arriero, которого нам предлагают, имеет такой вид, словно он способен сожрать собственную тещу!.. Я заглянул в школу к учителю и попросил у него совета. Он оказался старым, но любезным человеком и после долгих размышлений сказал, что, пожалуй, может достать нам других животных и другого проводника, но тогда нам придется ждать с отъездом до четырех часов утра… Я заявил хозяину, что мы пробудем здесь два или три дня. Услышав об этом, он оказался разочарованным. Это я очень хорошо заметил. Антонио, этот дьявол, успел на всякий случай шепнуть ему кое-что на ухо.