Сценарий схватки - Лайл Гэвин (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
Нет. Хватит предположений, Карр. На этой взлетной полосе тебе придется пережить самый краткий в твоей жизни урок пилотирования. Не забивай свой убогий умишко всякими предрассудками и предубеждениями.
Голос с испанским акцентом сказал в наушниках:
– "Митчелл" на взлетной полосе, взлет разрешен.
Я нажал кнопку передатчика на рулевом колесе.
– Спасибо, башня.
Последний медленный взгляд вокруг. Температура двигателя и масла поднимается... дроссельные заслонки и триммера убраны... закрылки подняты – я воспользуюсь ими, когда научусь им доверять... все люки в полном порядке... парашюта нет. Но никто не прыгает во время первого полета; никто не вписывает статью о разводе в свадебный контракт; никто не оставляет у двери ждущее такси, когда в первый раз отправляется с девушкой в койку.
Никто не прыгает во время первого полета. Во всяком случае, не прыгает вовремя.
Башня вяло повторила:
– "Митчелл", взлет вам все еще разрешен.
"Ты думаешь, я сижу здесь и загораю, ты, глупый толстый подонок!"
– Спасибо, башня.
Но двигатели собирались позагорать: их температуры были близки к красной черте. Ладно, еще один последний медленный взгляд вокруг... ах, черт побери! Это – самолет, а я – летчик. И мы оба не девственники. Что-то произойдет. Я сдвинул дроссельные заслонки на тридцать дюймов, чтобы поднять обороты, и отпустил тормоза.
Неожиданно мы начали двигаться.
Никакого управления, вообще ничего. Штурвал свободно болтается, педали руля поворота бессмысленно хлопают...и мы начинаем поворачивать влево. Влево? Почему, черт возьми, влево? Проснись, Карр: это же американские двигатели, они вращаются в противоположную сторону по сравнению с английскими, поэтому мы поворачиваем влево, а не вправо... Слегка нажми на тормоза... еще. Резкий толчок. Снова движемся прямо... Неплохое начало.
И все еще нет управления... 50 миль в час...и все еще нет – нет, есть, вот оно. Педали стали более жесткими, штурвал в моих руках затвердел... вот оно, появилось управление... руль направления направо, неплохо, ты же не новичок, Карр – заметила ли она это? ... 60... еще немного руля... 70... 75... Теперь носовое колесо уже должно оторваться, штурвал на себя, еще... – Боже мой, какая же она тяжелая. Проснись, ты – откормленная сука!.. Нос неожиданно полез в небо. Опусти его вниз, осторожно, не пытайся ускорять события.
Восемьдесят... 85... Какую же часть взлетной полосы мы уже использовали? И что случилось с теми дополнительными четырьмя тысячами футов, о строительстве которых они говорили все эти годы? ... 90... приближается к 95... уже пора взлетать. Слегка отжимаю штурвал на себя – и ничего. Ничего.
Сто... Я снова ощутил штурвал, он начал отзываться на легкие движения кончиков пальцев, машина просыпается, она проявляет готовность... впереди конец взлетной полосы, вдали земля, поросшая кустарником, а потом крыши города.
Сто пять... Я крепче вцепился в руль...
Сто десять... Черт побери, теперь здесь я хозяин. Лети, сучка!
И неожиданно, но мягко, как бы для того, чтобы показать, что теперь наступил ее момент, машина взлетела.
Земля, поросшая кустарником, мелькнула и исчезла, а за нею скрылись и крыши города. На скорости в 175 миль в час я перевел машину в режим пологого набора высоты – и мы весело и бодро летели в утреннем небе, солидно, но быстро отзываясь на команды управления и описывая широкий разворот.
Наконец я выровнял машину, сдвинул назад сектор газа и несколько удивленно оглядел кабину. Она по-прежнему представляла склад старьевщика, заполненный не теми приборами, рычагами, покрытыми от пота ржавчиной и обернутыми липкой черной лентой, небольшими веселыми надписями вроде "предельная скорость 349 миль в час", причем эта цифра была зачеркнута, и вместо нее было написано 275. Это была старая, много раз перекрашенная карга, но когда-то она была молодой и сильной, и не забыла те веселые денечки.
Наверное, в этом и была причина, что она продержалась двадцать лет, больше, чем я сам летаю.
Видимо, в ней было и еще что-то кроме денег.
– Прошу прощения, – мягко сказал я, – за суку.
Пока Джи Би занималась оплатой счетов, я поставил самолет на заправку и мы вылетели в Кингстон в девять тридцать, на этот раз уже втроем. Мне хотелось оторваться от земли до того, как начнется полуденная жара.
Полный набор радионавигационного оборудования обошелся бы в три раза дороже, чем стоил сам самолет, поэтому мы были не слишком перегружены. "Митчелл" был снабжен десятиканальным приемником, причем большая часть каналов не работала, старым радиокомпасом – и все. Так что на длинном пути в 500 миль через море в середине был очень неудобный участок, где я не мог поймать ни одной радиостанции. Не то, чтобы меня беспокоил курс – Ямайка была слишком большой, чтобы мимо нее промахнуться, – но мне хотелось бы с кем-то попрощаться, возникни такая необходимость.
Но она не возникла. Вскоре после полудня мы приземлились в Палисадо.
Я собирался подержать там "митчелл" несколько дней, немного изучить самолет, так впереди предстоял долгий путь, и заодно подлатать гидравлику. Мы зарулили за грузовые ангары и отправились звонить Уитмору.
Добраться до него не удалось, но Джи Би поймала Луиса в Оранарисе. Немного поболтав с ним, она передала трубку мне.
– Скажите Уитмору, – доложил я, – что она – старая усталая леди, но тем не менее леди. В носу остались кое-какие приспособления для бомбометания, так что возможно вам удастся установить там камеру. И если захотите, можете организовать еще одну точку съемки, из старых пулеметных люков внизу позади бомбового отсека. Понадобится примерно три сотни долларов, чтобы отремонтировать гидравлику и восстановить внутреннюю связь. Но это должно окупиться.
– Прекрасно. Скажите Джи Би, чтобы она подписала вам разрешение на эти расходы, и можете подыскать кого-нибудь для выполнения этой работы.
– И скажите ему, что я перегоню машину в Охо-Риос, как только все будет сделано. Это должно занять два или три дня.
– Я передам. Вы уже видели Диего Инглеса?
– Нет. А он должен быть здесь?
– Я считал, что он там. Мы вместе с ним приехали вечером вас встретить, так как рассчитывали, что вы прилетите вчера. Я должен был вернуться, чтобы сегодня поработать, а ему очень хотелось увидеть новый самолет, поэтому он остался.
– Хорошо, сейчас для него еще немного рановато. Хотите поговорить с Джи Би?
– Нет, только скажите ей, чтобы она поторопилась с возвращением. Один из статистов сломал лодыжку, собирается вчинить нам судебный иск и требует миллион долларов компенсации. Она нужна нам, чтобы умерить его аппетиты.
Я повесил трубку и передал ей его слова. Глаза Джи Би яростно сверкнули.
– Черт бы побрал этих статистов, которые пытаются сделать себе имя, выкидывая перед камерой какие-то сумасшедшие штучки, ломают себе шеи, а потом возбуждают судебные дела против нас. Я постараюсь сделать так, чтобы этот подонок больше никогда не попал ни на одну съемку.
У нее сразу возникло желание помчаться туда и вступить в борьбу. Я посмотрел ей вслед. Она была настоящим адвокатом. Возможно даже, она была и настоящей женщиной – если позволяла себе, как адвокат.
Перед тем, как заняться "митчеллом", я поднялся наверх и съел свой обычный обед, состоявший из пива и горячих сосисок. Слухи о нем уже распространились повсюду: аэропорт – это же маленькая деревня, когда речь идет о сплетнях, – и представитель фирмы, осуществлявшей заправку, был со мной почти вежлив. Я прекрасно понимал, почему это происходит: "митчелл" жрал топлива примерно 145 галлонов в час – в пять раз больше, чем нужно было моей "голубке".
После этого я начал размахивать именем и доходами Уитмора по ангарам, пока не нашел пару механиков для проверки гидравлической системы. По их лицам видно было, что они не могут поверить тому, что обнаружили, и не могут найти ничего такого, во что могли бы поверить.
