Диамат (Роман) - Дуленцов Максим (читать книги без регистрации .txt) 📗
— Геть, москали! Убью!
— До Киева пятьсот верст. Эдак мы когда дойдем? — задал риторический вопрос прапорщик.
— На Львов повернем, там постараемся на поезд сесть, — задумчиво произнес Василий Андреевич. Остальные молчали, потому что ни унтер Мартюшев, ни Семен в картах не разбирались и смутно себе представляли, где сейчас находятся.
Но, как оказалось, Львов давно был занят немецкими войсками. Узнали они об этом позже, когда в один из холодных декабрьских дней наткнулись на немецкий кавалерийский разъезд. Немцы вели себя свободно, ни от кого не прятались и ничего не боялись.
— Хальт! — окрик конных заставил группу замереть.
Семен поднял руки, прошептав:
— Откель они здеся? Мы же в тыл шли…
Мартюшев медленно положил винтовку на землю, презрительно глядя на немцев.
— А, гутен таг, герр офицер. Кто ви? — обратился старший разъезда к штабс-капитану.
— Мы идем в тыл.
— А, тил. Это надо. Тил туда, — немец указал рукой направление, — здесь нихт тил, туда, — еще раз махнул, отдал честь, и конные уехали прочь.
— Как у себя дома ездют. И не тронули. А наших-то нету тут, — сокрушенно заметил Семен.
— Все поразбежались, как и мы. Некому Россию защищать, — подтвердил Оборин. — Ну что, идем, куда немчура указала?
Василий Андреевич утвердительно кивнул, и они побрели. Через несколько верст показалась железная дорога.
Поезд медленно тянулся по степи. То ли он был старый, то ли машинист жалел всех, кто на ходу пытался залезть в небольшой переполненный состав. Штабс-капитан с товарищами бегом нагнали хвост поезда. В вагоне было тесно, пахло салом, кислой капустой. Мартюшев протиснулся поглубже, махнул рукой остальным:
— Тута местечко предлагают, идемте.
В бывшем купейном вагоне со сломанными дверцами в проходе сидели мешочники, мужики и бабы, шелестел украинский говор. В купе, куда Мартюшев позвал, все было забито, но черноволосый парубок в меховом жилете поверх атласной косоворотки и новеньких сапогах гармошкой с улыбкой пригласил к себе:
— Митьша, геть со шконки, дай шановним панам разместиться. Ласкаво просимо до нас!
Маленький, тусклый, с узким лицом, Митьша уполз куда-то под самый потолок вагона, остальные уплотнились, подвинулись, освобождая место для вновь прибывших.
— Вашьбродь, сидайте, я тута на полу…
Василий Андреевич сел на лавку, рядом примостился прапорщик.
— Спасибо, господа. А куда этот поезд направляется?
— «Господа», — усмехнулся парубок. — Уважают нас, парни. Поезд на Киев идет, куда еще? Москали?
— Подданные Российской империи.
— А есть такая еще? — засмеялся чернявый.
Оборин пожал плечами. Штабс-капитан нутром почуял нехорошее, сжалось что-то в груди, как всегда, когда потом страх подтверждался или кто-то умирал.
— Ну что, подданные, гляжу, офицеры? А ну, вынимай, чего есть, из карманов. И ты, служивый, сидор развязывай, а это мы в сторонку поставим. Только тиха! — Кто-то сверху утянул у Мартюшева винтовку, а на Василия Андреевича и Оборина с нескольких сторон уже глядели стволы револьверов. Чернявый хлопец приветливо улыбался, тоже держа револьвер у колена.
Штабс-капитан вздохнул, осторожно вынул из кобуры наган, положил на столик. То же самое проделал прапорщик.
— Карманы выворачивай, Панове!
На стол легли три рубля серебром с мелочью, погоны, снятые с шинели на всякий случай, полбуханки хлеба из мешка Мартюшева, портсигар трофейный серебряный, которого Василию Андреевичу было жаль, всю войну прошел с ним, да и в заначке там оставались еще четырнадцать хороших папирос, бронзовая иконка прапорщика да «Станислав» с мечами.
Бандиты недоуменно осмотрели добычу. Щуплый вертлявый Митьша схватил орден, попробовал его на зуб.
— Золотой?
— Положь, такие с сабельками крест-накрест нынче золотыми не льют, много золота уйдет, — остановил его чернявый хлопец. — С фронта что ль?
Василий Андреевич кивнул.
— То-то, я гляжу, не орете, не визжите, не ругаетесь. Сказали — выполнили. Небогато трофеев вам на войне досталось. Что же мне с вами делать?
— Да что, Юркий, волыны заберем, их на красный галстук — и с майдана…
— Прикуси ботало, Митьша. Валить не станем. Мой закон. А вот портсигар хорош…
Василий Андреевич с тоской поглядел на портсигар.
— Ну что, господа хорошие, сейчас тихонько выбираетесь на площадку и сигаете с поезда, понятно? Митьша, проводи господ офицеров.
Но Митьша не успел выполнить указание. В проеме купе показались два пистолета, за ними стоял Семен.
— Так, револьверы положь на стол! Ты, чахоточный, верни портсигар их благородию. Вашьбродь, револьверы-то возьмите со столика, а вы, тати, тихо сидите, не то выпалю прям в рожи ваши бандитские. Я их сразу просек, вашьбродь, явные упыри, я таких насмотрелся в молодости по дурке. В участке полицейском.
Штабс-капитан забрал свой портсигар и наган, удивленно посмотрел на Семена. Того, что денщик исчез, не сел с ними в купе, он и не заметил поначалу.
Паузу нарушил чернявый хлопец:
— Ситуация у нас получается. Нас больше, а вы стрельнуть можете, завалите пару-тройку, а потом мы вас на ножи. Но ведь вам это не надо?
Штаб-капитан помотал головой:
— Не надо. Нам до Киева надо доехать.
— Вот, и нам не надо шума. И нам до Киева надо. Решать надо такой вопрос. Пусть будет все как будет. Мы вас не знаем, вы нас не знаете, просто едем по-соседски, курим вместе. Вот у меня папиросы немецкой набивки. Угощайтесь, служивые.
Хлопец протянул свой золотой портсигар, вытащив его из-под жилета.
— Обманет, вашьбродь, гнать их надо, в спину выстрелят али порежут ножами, — забеспокоился Семен.
— Не мельтеши, а то не ровен час нажмешь железку, она и выстрелит. Юркий я, слыхали про такого? Вор тверской.
Офицеры отрицательно покачали головами.
— Ну темные! Про меня все газеты писали. Да ладно, вот вам мое слово — не трону до Киева.
— Опусти оружие, Семен. Поверим.
— Да как же, вашьбродь…
— Опусти.
Семен недоверчиво засунул пистолеты за ремень, поближе. На лавку не сел.
— Покурить предлагали, господин Юркий? Давайте.
Золотой портсигар раскрылся, обнаружив дорогие немецкие папиросы. Закурили. Ехали молча. Затянувшуюся паузу опять нарушил чернявый.
— Слышь, служивый, — обратился к Семену, — что у тебя за волына такая?
— Люгер немецкий. А чего тебе, рожа бандитская?
— Да хорошая волына. Господа офицеры, может, в картишки? А то скучно едем. Я ставлю свой золотой портсигар.
— Так нам ставить нечего, сам же видел, что есть, — спокойно ответил прапорщик Оборин.
— Так вот у вашего солдатика, — оскалил зубы Юркий на денщика, — пистолет знатный. Давай на него.
— А во что играть будем?
— Так в «очко», по-честному.
Василий Андреевич усмехнулся.
— Что же тут честного? Тут или случай, что вряд ли, зная вас, или обман, что скорее всего.
Юркий покачал головой:
— Как мы говорим, тут фарт, а я еще скажу — тут вера.
— Какая вера?
— Кто крепче верует, тот и выиграет, потому что Бог ему поможет.
— Стало быть, если я не верю в Бога, то проиграю? Тогда и играть не стоит, — улыбнулся штабс-капитан.
— А ты что же, в Бога не веруешь?
— Нет.
— А как же ты на войне был? Кому молился? Как выжил?
— Никому не молился, просто нужно мне вернуться живым в родной город. Хотел я этого очень, делал все что мог для этого, и выжил. Все же от человека зависит.
— Да ну? Если бы все от меня зависело, я бы давно уже пузо грел на морях, а не в холодном вагоне по зиме ошивался.
— Бог тебе тоже не помог на море греться.
— Бог дает каждому по его заслугам. Я еще не заслужил, да и дела мои — не богоугодные иной раз. Грехи замаливать надо, да некогда пока. Ну что, давай, пан офицер, мое рыжье супротив твоего револьвера? Раз ваш фраер не хочет своего пистоля давать. Тут и проверим, кто прав. Идет?
— Не играйте с ним, вашьбродь, Василий Андреич, ведь тать и вор, обманет! — Семен нехорошо смотрел на Юркого.
