Циклон над Сарыджаз - Коротеев Николай Иванович (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
— Так кто ж знает, может, и не безобразят там, — тихо проговорил Шаповалов. — Чего ж зря беспокоиться. Вон, прошлым летом, сам знаешь, пошли братья Панины, а там и не браконьерничали вовсе, а ученые букашек собирали. Поди ж, разберись. Столько всяких людей тайгой занимается, что скоро продыху не будет. Плюнь, ан на чей-нибудь воротник угодишь.
— Это верно… — кивнул Семен Васильевич. — И кому, как не охотнику, за тайгу заступиться.
— Оно конечно… — хмуро продолжал Шаповалов. — Однако один на один с лихим человеком встречаться… оно… и накладно выйдет. Моё дело сообщить.
— Вот и сообщил, — усмехнулся Шухов. — Твое ж охотничье добро, может, грабят.
— То-то и оно, что «может». А на дворе — сенокос. А там, может, и не грабят…
«Что ж, при таких обстоятельствах не возразишь, — подумал старший лейтенант. — В селенье сейчас один день почти год скотину кормит. А идти туда да обратно — едва за полторы недели управишься. И рассуждать особо не приходится — идти надо. Добро ещё по дороге удэгейцы встретятся. Они люди наблюдательные. На чужака в тайге у них особое чутье… Ждать нельзя! Если там кто-то «убил панты» и за ними только и пришел, скроется этот человек. Через Горное чужие не проходили… Но могла какая-либо экспедиция изменить маршрут. С ними такое случается. Может быть, и миновал какой человек Горное стороной… Однако не без ведома кого-нибудь из здешних… Комолова, может, того же… Только откуда у него знакомства на стороне?»
Инспектор прикинул, сколько мог Антон Комолов заработать за первый год охоты в бригаде. Получалось, что вполне хватало ему на три лицензии.
Словно подслушав мысли инспектора, Шаповалов заметил:
— Антошка Комолов тут, пожалуй, ни при чем. Совесть у парня есть. Так я пойду, Семен Васильевич.
— Добро, Ефрем Сидорович, — кивнул инспектор, но охотник не встал, некоторое время крутил в пальцах бороду.
— К Зимогорову можешь не заходить. Глядишь, день пути сэкономишь. А жене его я всё точно рассказал. Вернется, так, я думаю, тебе подсобит.
— Спасибо…
— Если бы не Серегина нога да сенокос…
— Само собой…
Ефрем Сидорович посидел-посидел на приступочке рядом с задумавшимся инспектором и решил, что он своё дело сделал, а сенокос — так как же его упустишь? Поднявшись, Шаповалов нахлобучил кепчонку на свою рыжую гриву:
— Бывай, товарищ инспектор.
— Подожди, Шаповалов, — Семен Васильевич тоже встал. — Ты планчик-то мне оставь.
— Планчик?
— Ну да. Ты, Ефрем Сидорович, когда говорил, очень уж точно показывал, где на Хребтовой сопке костры видел. Будто по бумаге.
— Ишь ты… — покрутил головой Шаповалов.
— И планчик-то, пожалуй, у тебя в кепочке лежит.
— Ей-ей, в кепочке, — рассмеялся охотник и достал сложенную по-солдатски газету для самокруток. Развернув лист, Шаповалов оторвал клочок, на котором были нарисованы характерные очертания Хребтовой, а на склонах её обозначения трех костров. — Ружьишком-то, поди, балуешься, Семен Васильевич? Самая пора.
— Спасибо за совет, — кивнул старший лейтенант. — Давно вволю не охотился. Придется лицензию взять, да и мясца на зиму подкоптить. Коли тревога напрасная, то на обратном пути в самый раз выйдет.
— А сумеешь?
— Наловчился, Ефрем Сидорович…
И они распрощались довольные друг другом.
Над сопками догорал рдяный закат, а хребтики против его света гляделись черными, плоскими. Лишь вдали на склоне увала остро и колюче лучился огонек, словно звезда в кромешную ночь. Зудела мошка. Из тайги тянуло холодком.
Войдя после беседы с Шаповаловым в дом, Семен прошел в кухню и стал собирать котомку. Жена его, Степанида Кондратьевна, а попросту Стеша, учительница поселковой школы, оторвалась от книги.
— Как раз и ужин готов, — сказала она, догадавшись ещё во время разговора мужа с охотником о скором его уходе.
Семен прекрасно знал, что ужин готов давно и его надо, пожалуй, разогревать.
— Заговорились малость.
— Ты ватник всё же возьми…
— Придется. За десять дней погода десять раз перемениться может.
— Чай не забудь, — улыбнулась Стеша. Она легко и быстро ходила по избе и как-то само собой у неё получалось, что ни тарелка не загремит, ни ложка не звякнет.
Намек на единожды забытый Шуховым чай звучал не упреком, а напоминанием о том времени, когда Шухову после свадьбы надо было отправляться в тайгу надолго, а он знал, что встреча с браконьерами может быть опасной, и очень волновался за Стешу.
Они сели за стол. Семен с удовольствием смотрел на прибранную, подтянутую по-городскому жену, на её светлые волосы, расчесанные на прямой пробор и опускавшиеся к щекам гладкой волной, на смелый разлет её бровей. Перед расставанием в душе Семена поднималась как бы теплая волна удивления, что вот эта женщина, лучше и краше которой он не встречал, — его жена. Она будет ждать и волноваться за него. И вообще, что бы он делал без неё, вот этой женщины с теплыми карими глазами, ловкой и гибкой? И как всякий раз, Семен ощутил невероятность самого своего существования без Стеши.
Возвращаясь в мыслях к разговору с Шаповаловым, Семен спросил жену:
— Что за человек Комолов? Как ты думаешь?
— Каков мой ученик? Ты об этом?
— Разве не одно и то же?
— По-моему, нет. Ученик, пожалуй, первая профессия, которую осваивает человек. В классе он приобщается к труду, систематическому, серьезному. Бывает, эгоист до мозга костей, честолюбец из честолюбцев — отличный ученик. А хороший парень, который никогда не оставит товарища в беде, чуткая душа — не умеет сосредоточиться, не организован. Значит, и недисциплинирован, не прилежен, хотя и способен.
— Хорошо, — терпеливо сказал Семен. — Какой ученик Комолов?
— Любит труд. Математический склад ума. Порой старается сделать общие выводы на явно недостаточном основании. Вдумчив, но не очень наблюдателен.
— Ну а человек? Каков он как человек?
— Любовь к обобщениям может сыграть с ним злую шутку.
— Значит, «человек» и «ученик» — почти одно и то же.
— Именно почти. Характеристика ученика — констатация фактов, их сумма. Ответ на вопрос — «каков человек?» — прогноз. Тут можно лишь предполагать. По-моему, он может пренебречь мелочью, с его точки зрения… Но очень важной. Иными словами — способен допускать глупые, грубые ошибки.
Выйдя из-за стола, Шухов не смог бы вспомнить, что он ел за ужином. Впрочем, он и не задумывался над этим.
В райотделе, куда Шухов позвонил поутру, весьма заинтересовались сигналом Шаповалова, но и явно разочаровались, когда участковый инспектор сказал, что данные ещё не проверены. Семену Васильевичу предложили вертолет, чтоб побыстрее добраться. Однако старший лейтенант попросил разрешения самому провести разведку. Ведь Горное было ближайшим населенным пунктом к Хребтовой, а гонять вертолет попусту, что не исключалось, — дело накладное.
Доводы Шухова начальнику отдела показались резонными. Единственно, что не устраивало его, — сроки. Но в конце концов сошлись на десяти днях. Если тревога напрасна, то Семен Васильевич тихо и спокойно вернется с «охоты» и сам позвонит, а коли дело действительно серьезно, то Шухов станет действовать по обстановке.
— Может, вам, Семен Васильевич, Шаповалова с собой взять? — настойчиво, но не приказывая, спросил начальник.
— Простите, товарищ капитан, но нет смысла людей от дела отрывать. Если бы уж наверняка шёл, другое дело.
— Мне из района не всё видно, товарищ Шухов.
— Позвольте действовать по обстановке. Понадобятся помощники, я и в тайге их найду. Право, товарищ капитан.
На том и порешили. Про себя же Семен Васильевич подумал, что если бы кого он и взял с собой в тайгу, то своего старого друга Федора Зимогорова, с которым не раз хаживал задерживать браконьеров. А те заведомо знали, на что шли, и не пожалели бы при случае пули. Однако они с Федором Фаддеевичем умели застать вооруженных ворюг с поличным и брали их без выстрела….
Семен взял напрямки через сопочную гряду в лиственничный бор. Считай, три перехода. А оттуда до Хребтовой рукой подать. Всего два дня пути. По дороге Шухов рассчитывал встретиться с пантовщиками-удэгейцами. Они-то наверняка что-нибудь приметили.
