Пилигрим - Сафронов Виктор Викторович (читаем книги TXT) 📗
Но не от выработки дневной нормы я мучился, больше всего пришлось страдать от жажды. Как я понимаю тому, кто должен был носить арестанту еду и питье пришел внезапный копец.
Повезло, что ночью, на исходе вторых суток прошел дождь, и в рукотворной ямке появилась вода. Я, не брезгуя и не воротя нос, дескать, вода грязная с бациллами и холерным вибрионом, став на четвереньки, долго и с наслаждением ее лакал. После лежал, прислушивался к организму. А потом снова пил. Возможно, видя цвет потребляемого раствора на дневном свету, мог отказаться.
Только через трое суток, я смог выбраться. Подкопал размякшую после дождя глину и с бревнами на ногах, извиваясь, как червяк с гирькой на хвосте, выбрался на волю.
Пока я не выбрался, снаружи было тихо. С моим появлением, выжженный пейзаж оживился. Птицы сидящие на деревьях, посчитали меня своим соперником в деле раздела падали и были весьма недовольны.
Посмотрел я по сторонам… Пейзаж достойный кисти Верещагина или, спаси и помилуй, какого-нибудь Босха…
Тоска. Лагерь обезлюдел. Но звуков было хоть отбавляй. Правда, вонь стояла страшная, до рези в глазах, до рвоты. «Командосы» оказались очень рассеянными людьми. Трупов «бумбейрос» и охраны, настреляли сколько смогли, а закопать забыли.
Стервятники и другие падальщики слетелись, сбежались со всей округи. Чинно рассевшись на нижних ветках, они терпеливо дожидались, когда «треугольное существо» в моем исполнении, уберется отсюда и не будет отвлекать их от продолжения роскошного пиршество.
Нормальному человеку находиться в такой атмосфере было невозможно, но пришлось. С бревнами на ногах ползать не удобно, однако ничего не поделаешь. Полз, подтягиваясь на руках, цепляясь зубами за все выступающие из земли корни, травинки и бугорки.
С голодухи ослаб и сник. Щиколотки распухли и кровоточили. Но нашел пилу одноручную, обычную ножовку по металлу. Хотел на радостях отпилить себе ногу, но передумал. Нога-то своя, не чужая. Да и больно это…
Через три часа, проклиная все на свете, перепилил верхнее бревно и выбрался. Без привычных бревен на ногах, первые пару минут чувствовал скованность в движениях. Но быстро привык.
Подвел итог. На ногах гнойные, сочащиеся сукровицей язвы. На руках от пилы — кровавые мозоли. Ходить тяжело, а надо. Есть хотелось так, что хоть ты бери, садись рядом со стервятниками и начинай жрать, распухшие от жары трупы…
Хорошо, что воины соседней отчизны торопились и не обратили внимания на бандитский продовольственный склад. Что особо заставило биться сердце, так это наличие курева, спиртного и пива. Правда, когда не ел пять суток, радость от обладания спиртным наступает после чувства насыщения… Но сперва пить… Почти холодное пиво… Банки с помощью металлического приспособления я стал открывать только после третьей выпитой. До этого, от нетерпения, просто прокусывал их зубами.
А говорил, ослаб, силы, говорил нет… Ну, да, ладно… Хотя, врал, конечно…
С обнаружением спиртного, курортный сезон приобрел иные оттенки и продолжился более удачным образом… Если бы не запах… И не рвота от съеденного. Все было бы прекрасно. Но пожадничал, поторопился, вот и вывернуло все назад…
Куски в моем положение после незапланированного поста следует жевать, а не глотать целиком. Желательно при этом язык себе клыками не прокусывать, впалые щеки не зажевывать и себя ограничивать. Если не получается, оттаскивать себя от еды за волосы и воротник. А лучше привязать к дереву и дозировать приём пищи маленькими порциями, как в рабочей столовке.
Отравиться трупным ядом в мои планы не входило. Пришлось обнаруженные припасы, перетаскивать на слабеющих руках подальше от этих ароматов, где даже восход и закат солнца, были основательно ими пропитаны.
Закапывать я никого не стал. Как знал, что скоро должен будет прибыть караван за товаром. Пусть и они посмотрят. Посочувствуют.
Пока трудился, что за день такой, опять устал. Сил не было, даже сидеть прямо, все к земле тянуло. Прилечь. Отдохнуть.
Прилег. Отдохнул. Нашел какой-то брезент, им и накрылся.
Несколько дней я отдыхал неподалеку от этой смрадной помойки, усеянной огромными птицами, волками и мертвецами.
Чтобы раны в липкой жаре не гноились и личинки разных мух в них не заводились, приходилось на эти рискованные места лить много алкоголя. Впрочем, основная анестезия: вискарь с пивом, вливалась в организм выздоравливающего, через привычное отверстие в голове. А все потому, что врачей рядом не было и запретить приятное лечение, никто был не в силах.
Судя по результатам, лечение было выбрано правильное. На второй день язвы стали подсыхать, хотя глаза от выпитого четкой ясности абриса местности не давали, зато появилась твердость в ногах.
По советам врачей, а они ко мне все чаще стали являться в черных халатах и с рогами на лбу, начал больше двигаться. Прихватив с собой бутылку «сорокаградусного питания» много гулял по окрестностям дыша свежим воздухом и наслаждаясь местными бурыми пейзажами.
СОВРЕМЕННОЕ ПРЕДАНИЕ
МЕСТНОЙ НАРОДНОСТИ «ГОЙКОЧЕ»
(версия вождя Туа Ти)
«Когда мой народ умирал от голода вызванного тем, что иссякли горные реки и, превратившись в камень, оскудела наша земля. Во время большого тумана в наше стойбище, спустился сотканный из облака сын Великого Бога Ткусумо, по имени Х-х-хрущов.
На руках он нес потерянную несколько дней назад маленькую дочку нашего племени Куэнью. Что для всех для нас было удивительно. Наша дочь крепко, а главное спокойно спала, держа его за шею.
Он указал на старую хижину шамана, которого мы изгнали из племени и протяжно на божьем языке сказал: «Ик… У-у-у-у… Ик…»
После чего, безошибочно узнав мать девочки, стоявшую к тому времени перед ним на коленях и тянувшую к дочери свои исстрадавшиеся руки. Бережно отдал наше сокровище, сказав непонятные, но нами заученные слова: «Держи, Матрена… Свою Алицию и больше ни-ни… Не теряй».
У нас из-за голода давно дети не рождались, а те, кого приносили нам наши женщины, почти сразу уходили в Большую хижину Ткусумо, в страну духов. Появление сына Великого Бога Ткусумо, явилось для нас знаком богов и великих духов.
Мы не расходились. Стояли у хижины изгнанного за неправильные предсказания сына шакала и воблы шамана и ждали, что будет дальше. Наше ожидание оказалось ненапрасным. Скоро из хижины вылетел священный сосуд из под огненной воды и показался сам сын Бога.
Молча, указав на наших самых сильных воинов, он увел их с собой за большой холм. Мы были в большой печали. Не зная, что делать и что их ждет? В стране больших лесов, за холмом живет злое племя, до этого они уводили наших людей, которые после этого никогда к нам не возвращались…
Через одну луну, воины вернулись обратно, принося моему умирающему племени, много еды и два священных сосуда огненной воды.
Один из наших самых храбрых и выносливых молодых воинов, попытался объяснить, что с ними за время отсутствия произошло, но не смог. Под воздействием божественного напитка, он, как и другие упал и спал до утра.
На следующий день, молодые воины рассказали.
Сын бога подверг их испытанию. Сказав волшебные слова: «Эй, салабоны, гляди в оба». Он привел их в страну духов. Они хоть и были напуганы, но вида старались не подавать. В стране духов было очень тяжело дышать. Там лежали тела воинов, исклеванные птицами… Он показал им этих несчастных…
Сын бога увидев, как они зажимают носы и кривят лица, сказал им, а они принесли нам, эти таинственные слова: «Хуйня, это все…» Он еще много раз повторял им эти священные слова. После сказанных священных слов, всем стало легче.
Подведя голодных, но выносливых воинов к своему жилищу. Он каждому налил в священный сосуд напитка богов и потребовал его выпить… После чего, воины приобрели необычайный ум в голове и легкость в теле. Видя их неустрашимость и силу, он нагрузил каждого сухим мясом, мукой и другой едой. Столько, сколько они смогли поднять. И сказал им, указывая путь обратно: «Классные вы пацаны, но мне пора спать». Он лег на свое ложе, а воины, воздав хвалу и почести сыну бога, пошли в обратный путь.
До созревания урожая, племя смогло продержаться и не уйти в ту страну духов, где были исклеванные птицами молодые воины, но откуда их отпустил сын бога Ткусумо.
С этого счастливого дня, мы каждый год, отмечаем день появление бога, как день спасения нашего племени».
