Бессмертные карлики - Рехтер Эвре (книга регистрации .txt) 📗

Как ясно видно из этой истории, Мануэль обладал, по правде сказать, весьма сомнительными качествами. Несмотря на то, что он был изящен и строен, как лилия, — он был изрядная скотина. Лимские дамы находили, что в нем есть что-то демоническое и загадочное. Но надо признаться, что он умел отлично принимать гостей. Он знал лучшие кухни и винные погреба Лимы, он знал, где найти красивейших девушек и фешенебельные игорные притоны. Кроме того, он был почетным членом союза распространения петушиной борьбы и не упустил случая познакомить Фиэльда с этим кровожадным, тропическим, отвратительным спортом.

Вообще, Мануэль, по-видимому, прилагал все усилия, чтобы привести своего гостя в особенно откровенное и болтливое настроение. Выпито было порядочно, и Фиэльд ни в чем не отставал от перуанца. Но если Мануэль рассчитывал всеми этими шампанскими, виски, коктейлями и ликерами вскружить голову белокурого великана с севера, то он ошибался. Случилось, как это часто бывает, что тот, который старался напоить другого, сделался сам жертвой алкоголя.

Но разыгрывать слегка выпившего человека как раз входило в намерения Фиэльда. Он рычал, когда другие орали, и перещеголял болтливостью перуанских денди к взаимной радости и к общему удовольствию. Он принимал участие в различных пробах физической силы, чем приобрел необычайную популярность.

Постепенно, по мере того как подвигался вечер, Мануэль переменил свое мнение об этом удивительном жителе Севера, который, казалось, чувствовал себя как рыба в воде повсюду, где бы он ни очутился. Он оказался знатоком петушиной борьбы, конезаводства и овцеводства и познакомил юного хирурга, присоединившегося к их обществу, с последними знаменитыми операциями, открывшими новую эпоху в медицине. Тут же Мануэль решил про себя, что подозрения отца против этого добродушного скандинава глубоко смешны.

Но алкоголь продолжал понемногу свое роковое действие в этом оживленном обществе лимской золотой молодежи. Наступил момент, когда закипевшая южная кровь дала себя знать, и слова лились без удержу из алых губ. Настало время для вечно возвращающейся в этих случаях темы: женщины. Общество находилось в так называемом «артистическом клубе», который под другими небесами едва ли бы удостоился столь громкого имени.

Не подлежало сомнению, что Фиэльд был приведен Мануэлем в этот храм скоро преходящих радостей с совершенно определенной целью. Женщины — «артистки» встретили общество радостными возгласами, и шампанское снова запенилось. Но между гостями находился также человек, которого Фиэльд не ожидал здесь встретить. Это был тот самый мужчина, которого он сегодня вечером увидел перед конторой Мартинеца, а именно, черный Антонио, прозванный «Ужасом Перу».

Тайные знаки, которыми от обменивался с Мануэлем, были достаточно ясны. Итак, эта встреча, которая при других обстоятельствах не обратила бы на себя внимания Фиэльда, была не совсем случайною. Его в чем-то подозревают. Интриги конторы Мартинец были, значит, направлены и на счет его особы.

В то время, как веселое общество шумело вокруг него, он заметил, что Антонио исподтишка пристально наблюдал за ним, словно хотел отметить себе рост и силу огромного норвежца.

Знаменитый боксер сильно проигрывал в безукоризненном вечернем платье. Его крепкая мускулатура словно протестовала против туго накрахмаленной сорочки; узкий жилет и фрак хорошо сидят лишь на светских львах. Впрочем, общий его облик был весьма обычен и вовсе не похож на облик разбойника. Глаза не наливались кровью, зубы не выставлялись с хищным выражением. Единственной его особенностью была его темная кожа, которая могла бы навести на мысль о легкой примеси негритянской крови, если бы чистые линии лица не опровергали этого предположения. Губы были, может быть, чуточку толсты, но прекрасной формы. Нос был прямой, нисколько не обезображенный. Глаза небольшие и тусклые. Но коротко остриженные волосы и злосчастное ухо выдавали достаточно ясным образом его профессию.

— Это опасный человек, — подумал Фиэльд. — Он отлично укрывается под своею маскою спокойствия и добродушия. Сорви только маску с этого лица — и, наверное, увидишь бездну хитрости, чувственности и кровожадности.

Несмотря на то, что Мануэль к этому времени был уже сильно пьян, он все же сумел устроить так, чтобы новый гость был представлен Фиэльду.

— Это наша знаменитость, — сказал он Фиэльду. — Дон Антонио Веласко. Великий мастер бокса. Его прозвали «Ужасом Перу», но он чрезвычайно добродушен.

— А этот джентльмен, — продолжал Мануэль, указывая на Фиэльда, — ученый из далекой страны. Он — доктор и приехал изучить нашу знаменитую горную болезнь. Его имя — Фиэльд, доктор Ионас Фиэльд.

На миг среди общества наступила тишина. Эти оба, что стояли друг против друга, составляли разительную противоположность остальным джентльменам. Норвежец был выше, но могучие плечи и крепкая голова перуанца могли постоять за себя не хуже.

— Вы тоже должны быть «ужасом» в нашей стране, — промолвил Антонио любезно. — Если я не ошибаюсь, то вы в борьбе, вероятно, один из первых.

— Ну, да, — ответил Фиэльд, — когда бывает необходимо…

Маленькие глаза-угольки черного Антонио разглядывали Фиэльда. Он заметил правую руку гиганта, опиравшуюся о спинку кресла, но то, что произвело на него самое глубокое впечатление, был шрам, но боксеру было ясно, что причиною его была глубокая и опасная рана.

— Участвовали ли вы на войне? — спросил Антонио вскользь.

— Нет, — ответил Фиэльд, — я принадлежу к нейтральной нации.

— В таком случае вы, наверное, много путешествовали и много пережили?

Фиэльд кивнул головою.

— Я испытал всего понемножку… Вы смотрите на мой шрам. У меня есть еще несколько таких же на теле. Это, по большей части, ножевые раны. Между прочим, длинный шрам, идущий он коленной чашечки до самых паховых желез, произошел от удара «мизерикордиа»… Знаете вы, что это такое?

Легкая тень пробежала по лицу черного Антонио.

— Я знаю это, — сказал он. — Вы уже побывали раньше в нашей стране?