Метрополис. Индийская гробница (Романы) - Харбоу Теа фон (читаем книги бесплатно .txt) 📗
В глубокой тишине, царившей в доме, прозвучал дверной звонок, не сильно, но уверенно.
Брингер слышал шаги слуги, направляющиеся к входной двери. Затем некоторое время было тихо.
Ожидание утомило его; он закрыл глаза. Когда он их снова открыл, то увидел своего слугу, стоящего у постели.
— Простите, барин, — промолвил тихо слуга, — там некто желает говорить с вами.
— Очень сожалею, но по весьма понятным причинам, я не могу никого принять, — сказал Брингер, с удивившей его самого нервною дрожью в голосе.
— Я так и сказал этому господину, но мои слова не произвели на него никакого действия, — ответил слуга.
Тон, которым были произнесены эти слова, заставили Брингера всмотреться в лицо говорившего. Оно было необыкновенно.
— В чем же дело? Кто он, этот господин?
— Никогда еще я не видел такого человека. Он никогда не приходил сюда.
— Как он выглядит? спросил снова Брингер, которого интересовало больше странное выражение лица своего слуги, чем незнакомый посетитель.
По-видимому, он иностранец. У него кожа цвета глины и говорит он с иностранным акцентом.
— Так. Скажите ему, что я очень прошу извинить меня, но принять его не могу, потому что, во-первых, уже одиннадцатый час, а во-вторых, я еще в постели, еле-еле оправляющийся от тяжкой болезни.
Слуга мялся.
— Говорил я ему и это, — заметил он беспомощно.
— И он все-таки желает видеться со мной?
— Точно так, барин.
— Назвал он своё имя?
— Нет.
— Подите в таком случае, попросите его дать свою карточку, или пусть он назовет свою фамилию.
Слуга ушёл и через полминуты вернулся.
— Этот господин отказывается назвать себя, но повторяет, что желает говорить с вами, но что бы то ни стало, так как имеет сообщить вам весьма важное дело.
— Где моя жена?
— Барыню позвали куда по телефону полчаса тому назад.
— Кто позвал ее?
— Не знаю. Барыня сама подходила к телефону.
— Разве она не сказала, когда вернется?
— Нет.
— Гм… Скажите незнакомцу что я сегодня вечером никого принимать не в состоянии. Пусть придёт завтра утром…
— Завтра-утром, — произнёс очень мягкий и бесцветный голос, за дверью, — меня большее здесь не будет.
Брингер сел в постели.
— Впустите его, — сказал он тихо слуге.
Пока тот собирался уходить, Брингер повернул абажур лампы таким образом, что яркая полоса света пятидесятисвечевой лампочки клином падала в сторону двери, откуда должен был появится гость.
Он вошел и поклонился. На европейский взгляд, поклон его был слишком глубок и торжественен. Он ничего не сказал при этом.
Первое впечатление, произведенное гостем, было легкое разочарование. Можно было ждать появления человечка чья внешность гармонировала бы с таинственной и упорной манерой проникнуть в дом.
В этом же узкогрудом, с покатыми плечами человечке, остановившемся у притолоки и щурившимся от яркого света, не было ничего таинственного. Выражение его лица было слишком трезво и просто, чтобы заподозрить какую-либо шутку. Единственной, бросающейся в глаза, особенностью был цвет лица, напоминавший цвет старой меди.
— Вы желали говорить со мной, — начал Брингер, ибо гость его продолжал упорно молчать. — Простите, что я вас так принимаю, но я долго болел.
— Да, я знаю это, саиб, — ответил тот мягким, так сказать, бестелесным голосом, — Но теперь ты больше не болен. Ты встанешь и будешь здоров.
— Надеюсь, — улыбнулся Брингер. — Во всяком случае, пройдёт еще несколько дней, пока это исполнится.
— Сегодня вечером, саиб.
— По вашему приказанию?
— Ты встанешь сегодня же вечером и будешь здоров, саиб!
Брингер оперся на локоть.
— Вы индус, неправда ли?
— Да, саиб.
— Ваше имя?
— Есть ли у пылинки имя? Я ничтожная пылинка под ступней моего господина.
— Кто же твой господин, — спросил его Брингер; который теперь тоже перешел на ты.
— Он тот, от кого я принёс тебе это письмо, — ответил индус.
— Подай сюда.
Индус поклонился, достал из-за отворота рукава большой конверт и подал его. Письмо было запечатано. На нем красовалась большая латинская буква «А».
— Присядьте, пожалуйста, — сказал Брингер и надорвал конверт. Индус не переменил положения.
Брингер прочел следующее:
«Господину Михелю Брингеру, строителю дома на Красной Горе, через моего молчаливого слугу.
Видел дом, выстроенный на Красной Горе, видел дом Непорочной Девы и Дом той красивой даме, которая так рано умерла. Я потерял женщину, приросшую к моему сердцу и вот, я хочу выстроить ей гробницу, которая бы отвечала ее красоте. Я желаю, чтобы эту гробницу выстроил мастер, в чьих руках белый мрамор превращается в белые картины и драгоценные камни в — цветы. Я прошу его встать с места где он лежит или сидит, бросив всё, что занимает его, и прийти ко мне. Предлагаю миллион фунтов золотом Доверься моему слуге, отвечаю за него головой. Бери все, что тебе необходимо. Все твое».
Имя было неразборчиво.
— Это забавная шутка и новость, — произнес Брингер, складывая письмо. — К сожалению, я лишён возможности исполнить его просьбу, как бы мне этого не хотелось, потому что инициатор выбрал плохое время. Приветствуйте его от моего имени и скажите, что недели через две я к его услугам.
— Саиб, — сказал индус, стоя по-прежнему неподвижно— письмо моего господина не шутка. Мой господин никогда не шутит. Он потерял женщину, которая была огнем его крови. Он оплакивает ее и не шутит. Он много путешествовал по свету: везде, где пролегают водные пути и железные дороги; везде он изучал постройки людей и нигде не находил подобных, красота которых отвечала бы красоте его сердца. Но увидев твои постройки и твои планы, он решил, что ты — тот человек, кто может создать памятник красоте. Он поведет тебя в долину, где нагромождены глыбы стоцветного мрамора и мрамора, — белее перьев павы, горы оникса, агата и ляпис-лазури, серебро в слитках и золото пластами, огромные блюда с драгоценными камнями и жемчугом, — туда, где тебя охватит строительная лихорадка. Мой господин скажет тебе: бери и строй! Не говори, саиб, что это шутка!
— Где это, — повернулся к нему Брингер.
— На его родине, — ответил индус просто.
— Ты хочешь заставить меня поверить, что тебя прислали в Европу только для, того, чтобы передать мне это письмо?
— Я не хочу заставить тебя верить этому, саиб, это — правда!
Брингер лёг, запрокинул голову на подушку и задумался.
— По-видимому, — подумал он, — у меня опять жар или… это мне сниться?! Конечно, это сон… Но мысли его бежали с особенной энергией, быстротой и точностью. Он видел все вещи в комнате совершенно ясно, как будто они были освещены прожектором. Каждая вещь, на которую он смотрел, казалось, шла к нему, как живое существо по зову.
Он вздрогнул, осмотрелся и взглянул опять в лицо индусу. Оно было серьезно и на нем виднелось спокойное внимание.
— Допустим, что я сочту это письмо за серьезное предложение, чего я, однако, не делаю; каким же образом полагает твой господин разрешит это дело?
— Сочти письмо за серьезное предложение, ибо оно таково на самом деле, — ответил индус.
— Ну, хорошо! Не будем спорить! Что я должен делать?
— Встань, саиб, и следуй за мной.
— Что? Сейчас?
— Автомобиль ждет у подъезда.
Брингер расхохотался.
— Мне кажется, что твой господин привык, чтобы его желания исполнялись точно и скоро.
— Да, саиб, — сказал индус, с ясно ощутимой почтительностью перед невидимым третьим лицом.
— Ну, но всяком случае он должен был иметь ввиду то, что для трезвого европейца необходимо иное, лучшее доказательство, чем это письмо с неразборчивою подписью.
Индус улыбнулся и вынул бумажник.
— Мой господин знает европейцев, — сказал он мягко. — Он поручил мне передать тебе, по твоему требованию, вот это.
Брингер взял то, что ему протягивал индус. Это была чековая книжка Государственного Банка на имя Атрады, Эшнапурскаго раджи.
