Пещера Лейхтвейса. Том первый - Редер В. (читаем книги бесплатно txt) 📗
Но в это же мгновение он вскрикнул от ужаса. Лампа его вдруг погасла, и кругом воцарилась непроницаемая тьма. Воздух все больше и больше сгущался, так что дышать было почти совсем нечем.
Снова он остановился в нерешительности. Но его охватило какое-то лихорадочное безумие, которое гнало его все вперед, заставляя забывать всякую опасность. Он поставил лампу в маленькое углубление в стене, замеченное им еще до наступления темноты, и снова устремился вперед.
Вдруг он ударился головой обо что-то твердое. Дрожащими руками он ощупал неожиданное препятствие и вскрикнул от радости. Он наткнулся на обитую железом дверь.
Дверь была лишь притворена, в замке торчал большой ключ. Вероятно, Феодор, после своего последнего посещения Совиной башни, не запер за собою дверь, рассчитывая в скором времени снова вернуться туда.
Натан попытался открыть дверь. Но едва он успел приоткрыть ее на несколько дюймов, как ему на руки упало какое-то темное тело. Ужас объял юношу; ему казалось, что какой-то призрак протягивал к нему руки, что в темноте сверкают белые зубы отвратительного черепа.
Натан достал из кармана огниво и кремень и зажег огонь. Оказалось, что он не ошибся. На него упал одетый в коричневую монашескую рясу скелет; на черепе виднелись еще большие клочья волос, несомненно остатки длинной бороды. В холодном подземном воздухе сохранились еще намеки на прежние черты лица. Недоставало только глаз, а из дыр, где они прежде находились, выползали черви.
— Феодор, — дрожащим голосом произнес Натан. — Я нашел труп того самого монаха, который нашел клад прелатов. Его сразила внезапная смерть, вероятно, в то время, когда он собирался посетить Совиную башню, чтобы вернуть из языка колокола пергамент, им же туда положенный. Сорок семь лет этот труп стоял здесь у дверей, охраняя вход в башню. Что же. Тем лучше. Так как он сам не успел взять обратно ценного пергамента, то я найду его на прежнем месте и сделаю это за него. Однако возможно, что у него в карманах остались еще другие ценные указания. Надо будет обыскать его.
Натан превозмог страх и брезгливость и вывернул карманы покойника. Но он нашел только огарок восковой свечи и широкий нож, похожий на кинжал. Затем он прислонил останки монаха Феодора к боковой стене прохода и без труда открыл дверь.
Он увидел каменную витую лестницу, которая, насколько можно было видеть при свете свечи, шла вверх под самую крышу башни. Осторожно Натан начал подниматься наверх. Лихорадочно билось его сердце, безумная алчность окрыляла его шаги, и он быстро поднимался все выше и выше.
Наверху лестница оканчивалась сплошной каменной стеной. Никаких признаков двери не было видно. Но при более тщательном осмотре Натан заметил небольшой железный рычаг.
Он попробовал потянуть его, но безуспешно. Тогда он рванул его что было силы, и на этот раз попытка его увенчалась успехом.
Камень, в котором был укреплен рычаг, бесшумно повернулся по своей оси и образовал проход, достаточный, чтобы человек мог через него пролезть.
В глаза Натану ударил лунный свет.
Войдя в открывшееся ему помещение, Натан увидел, что находится на колокольне.
Он устремил свой взор на старинный колокол, висевший на самом верху на перекладине. Все помещение было светло от лучей луны, призрачно озарявшей таинственный колокол.
— Вот он, мой колокол, — дрожащим от волнения голосом прошептал Натан, — вот он висит. Еще несколько минут, и я протяну к нему руку и сорву драгоценный язык. Никогда этот колокол уж больше звонить не будет, он умолкнет навсегда, но я буду слышать его таинственные звуки даже тогда, когда достигну высоких почестей и неограниченной власти.
Вдруг он вздрогнул и остановился как вкопанный. Где-то совсем близко раздался душераздирающий крик. Натан повернулся в сторону крика и взоры его упали на дощатую дверь, сквозь щели которой пробивался свет. Он тотчас же погасил свою свечу, подкрался к двери и прислушался. Заглянув в довольно широкую щель, он увидел потрясающую взор картину.
В соседнем помещении, под продолжением перекладины, на которой висел колокол, при свете большого фонаря стояли сестра Варвара и две другие монахини. Посередине сильно запущенного помещения возвышался большой черный крест. К нему была привязана веревками прелестная молодая женщина, лицом к кресту, так что казалось, будто она обнимает его. Одежды с нее были сорваны до самого пояса, и Натан увидел ее белую обнаженную спину. Голова девушки была запрокинута назад, длинные, золотистые волосы спадали густыми прядями вниз. Мертвенно-бледное лицо говорило об ужасных муках и полной беспомощности.
Обе прислужницы держали наготове розги, связанные из колючих прутьев.
— Сжальтесь надо мною, — умоляла страдалица на кресте, — избавьте меня от этого позора! Не истязайте меня. Ведь духа моего вы все равно не убьете.
— Отрекаешься ли ты от греховной любви к разбойнику Лейхтвейсу, — злобно прошипела настоятельница, — готова ли ты отказаться от мира и впредь именоваться сестрой Леонорой?
— Нет, не могу! Я умру с именем Лейхтвейса на устах.
— Бейте ее!
Прислужницы замахнулись, послышался свистящий звук, и розги опустились на белое тело несчастной девушки. При этом монахини затянули какую-то благочестивую песню. Крик и рыдания Лоры заглушали эту песню, благочестивые напевы которой казались в этой обстановке кощунством.
Монахини исполосовали в кровь белую спину Лоры; острые шипы вонзались в ее тело и кровавые борозды покрыли всю ее спину.
— Сжальтесь! — слабо стонала она. — Эти адские муки не в силах вынести человек.
— Покорись, Лора фон Берген. Отрекись от своего любовника! Откажись от Лейхтвейса.
— Графиня Лора фон Берген! — прошептал Натан. — Известная красавица и фрейлина герцогини Нассауской. Так вот кого пытают благочестивые сестры Серого ордена.
Несчастная жертва фанатизма крепко стиснула губы. На бледном ее лице отразилась страшная внутренняя борьба. Но любовь победила слабость тела. В страшных муках Лора воскликнула:
— Ничто не разлучит меня с моим возлюбленным! Бичуйте меня, вырывайте сердце из моей груди, палачи в монашеских рясах. Это трепещущее сердце упадает к вашим ногам, и, истекая кровью, оно все-таки будет восклицать: «Лейхтвейс, тебя я любила, тебя я люблю и теперь!»
Настоятельница сделала знак рукой. Безжалостные прислужницы снова начали бить несчастную Лору, и в течение двух минут удары сыпались на нее, подобно граду.
— Довольно пока! — воскликнула сестра Варвара. — Она лишилась уже чувств и не ощущает уже боли. Оставим ее пока здесь, а если завтра вечером она все еще будет упрямиться, то мы подвергнем ее другой пытке. Пойдемте отсюда.
Монахини развязали Лору и опустили ее бесчувственное тело на деревянную скамью, покрытую черным сукном. Затем они подвинули крест к стене, взяли фонарь и, не взглянув даже на несчастную мученицу, направились к двери.
Натан быстро скрылся за выступом стены. Он был страшно взволнован ужасным зрелищем и с сильно бьющимся сердцем выжидал появления монахинь. Ведь они неминуемо должны были заметить повернутый в стене камень, который он второпях не подумал поставить на место.
Вот щелкнул замок, открылась дверь, и монахини вошли в помещение, где находился Натан. Не оглядываясь, они быстро заперли за собой дверь и сейчас же завернули за колонну, на которой покоилась крыша башни, а оттуда вышли по другой лестнице, по-видимому, выходившую из Совиной башни с другой стороны. Натан услышал, как, спустя несколько минут, захлопнулась какая-то дверь и как в замке проскрипел ключ, которым настоятельница заперла единственно известный ей вход в башню.
Натан вздохнул с облегчением. Значит, кроме него никто не знал о существовании потайного прохода, а тот мертвец, что стоял там внизу уже десятки лет, не мог проговориться, так как уста его закрылись навеки. Но в эту минуту Натан не думал о кладе, из-за которого он поднялся в Совиную башню: сердце его преисполнилось состраданием к прелестной мученице. Он решил спасти ее и избавить тем самым от безжалостных пыток.
