Приключения 1969 - Егоров Виктор (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
И вот в эфир летит очередная радиограмма: «В порту стоят пять военных кораблей».
На другое утро Надя приняла запрос: «Уточните, с чем прибыли из Румынии пароходы и чем грузятся. Проследите, когда и в каком направлении эти пароходы уйдут».
Для того чтобы ответить на этот запрос, Лена в тот день работала почти до самого комендантского часа. И Надя отчаянно волновалась, гадая, что с ней произошло. Изможденная от усталости, запыхавшаяся, Лена, наконец, ворвалась в комнату.
— Мы еще не упустили наше время? — тревожно спросила она.
— Нет.
— Тогда передавай скорей!
В эту ночь над городом вдруг завыли сирены воздушной тревоги, а со стороны порта суматошно забили зенитки. Лена и Надя проснулись, сели рядышком на своей жесткой кровати, одинаково ощущая удивительное чувство радости и душевного подъема.
— Подумать только!.. Ведь это все мы с тобой!.. Мы с тобой!.. — шептали они друг другу, когда тяжкие разрывы бомб сотрясали окна их убогой комнаты.
Утром Лена вскочила гораздо раньше обычного и с трудом подавила в себе желание немедленно бежать в порт, чтобы посмотреть на следы бомбежки.
Уже с высоты Приморского бульвара она увидела накренившийся корабль у причала и черные дымы над горящими складами. Издали можно было разглядеть маленькие фигурки солдат и пожарных, которые метались возле складов.
И Лене самой досталось порядком. Несколько дней подряд она помогала расчищать площадки от горелых ящиков и зерна.
К тем сведениям, которые приносила Лена, Надя добавляла свои. Ей пришлось делать то, чем должна была заниматься Валя. Ей удалось узнать, что в район товарной станции прибыла германская моторизованная дивизия почти с тысячью автомашин и шестью платформами с артиллерией.
Теперь Надя передавала радиограммы дважды в день.
Однажды Лена, дежурившая у окна, чтобы предупредить об опасности, заметила пеленгатор, который показался из-за дальнего угла. Надя тут же на полуслове оборвала передачу. Машина медленно проехала под их окнами и удалилась.
Потом, уже после войны девушек часто спрашивали, как же это они могли так часто выходить в эфир, а гитлеровцы не запеленговали их рации. У этой загадки есть ответ. Дело, конечно, не в «везении». Через Одессу непрерывно передвигались новые части со своими штабами и рациями. Служба радиоразведки не успевала привыкнуть к позывным и тональности одних раций, как они исчезали и место их занимали другие. Рация девушек как бы тонула в яростном перестуке морзянки.
Глава шестая
МУЖСКОЙ КОСТЮМ
Почти каждый день в «Зеетранспортштелле» — чрезвычайное происшествие. То чья-то невидимая рука сотрет с поданной к причалу баржи надпись «хлеб» и напишет «горох», а потом, когда ее загрузят горохом, окажется, что гороха мало, баржа на четверть не загружена, а догружать ее зерном невозможно — оно смешается с горохом. Отправлять же незагруженную баржу нельзя, и сам черт не решит, что теперь с ней делать. То каким-то странным образом из полной цистерны на землю выльется керосин, то на складах возникнут пожары, и самое удивительное в том, что пламя охватывает их именно тогда, когда на постах стоят немецкие часовые, а все двери тщательно заперты и опломбированы.
Попеску усилил охрану. Гестапо арестовало нескольких рабочих и инженеров, чехи и поляки были взяты под особый контроль, но количество диверсий не уменьшалось.
Лена всматривалась в лица встречавшихся ей в порту людей. Как бы хорошо напасть на след подпольной организации, которая, по ее предположению, действовала в порту! Однако, как Лена ни старалась, ей это не удавалось. И она мучилась оттого, что рядом с ней происходят большие дела, а она бродит как слепая и не может найти тех, которые могли бы стать настоящими друзьями и соучастниками в работе.
Однажды она задала себе вопрос: кто же в порту имеет наиболее свободный доступ к кораблям, складам и грузам? И сама ответила: конечно же, грузчики! Так не следует ли среди них поискать тех, кто ей нужен?..
И она стала знакомиться с грузчиками, выбирая среди них, как ей казалось, наиболее мужественных парней. Ей не очень везло. За ней пытались ухаживать, но, как только она заводила серьезные разговоры, парни быстро исчезали с ее горизонта.
Встречи требовали времени и частых отлучек из дома. Сначала Надя относилась к этому с полным пониманием. Однако то, что несколько недель прошло, а к их группе не прибавился ни один человек, стало ее настораживать.
И однажды вечером Надя не сдержалась.
— Ты ведешь себя безобразно! — кричала она. — Целыми вечерами где-то ходишь, а я как проклятая сижу дома, рацию караулю!..
— Ну, и ты ходи!
— Куда ходить? Мы что, гулять сюда приехали?..
О эта Надя! Какое счастье, что за стеной их комнаты — глухая женщина! Только этой глупой ссоры им не хватало!.. Конечно, через день-два все войдет в норму — они просто не имеют права ссориться. К чему усложнять и без того сложную и нелегкую жизнь, которой они живут?
На следующее утро Лену послали на один из причалов помогать в погрузке. Капитан баржи торопился выйти в море: на другой день два немецких военных корабля должны были отплыть в том же направлении, и он рассчитывал на их прикрытие, поэтому всех, кого можно, мобилизовали на погрузку.
Грузчики бросали мешки с зерном на широкую ладонь стоявших на причале амбарных весов. И после того как молодой худощавый паренек Миша Ильянков, точными движениями кинув на противовес двухпудовые диски гирь, определял, сколько килограммов тянут мешки, грузчики вскидывали их на спины и, сутулясь, устремлялись по длинным сходням вверх, к борту баржи. Мешки шлепались на палубу у самого края трюма. Дежурный матрос большим острым ножом вспарывал верхний шов каждого мешка, после чего грузчик, придерживая мешок за нижние углы, опрокидывал его вниз. Вспыхнув в солнечном луче, струя зерна исчезала во мгле ненасытного трюма.
Возвращаясь за новой кладью, грузчики пробегали мимо Лены, стоявшей рядом с весами, и кидали ей пустые мешки, а она, аккуратно расправив, складывала их в стопку.
Пока грузчики, взвесив мешки, перетаскивали их с весов на баржу, у Миши с Леной возникала короткая передышка и они успевали переброситься несколькими словами. Знали они друг друга еще раньше, но до сегодняшнего дня никогда еще вместе не работали.
Миша был так худ, что его рубашка казалась натянутой прямо на ребра. Но лицо с морским блестящим загаром всегда было весело, темные глаза смотрели с затаенной улыбкой, словно Миша знал что-то смешное, но другим не говорил.
Когда наступил час обеда, Лена присела на стопку мешков, зябко кутаясь в старенькую ватную куртку.
Миша сел неподалеку от Лены. Вытащил из кармана бумажный сверток и, разметав рукавом на площадке весов просыпанные зерна, разломил пополам кусок хлеба и придвинул свое богатство поближе к Лене.
— Ну, заправляйся!
— Не хочу, — ответила Лена. Ей действительно не хотелось есть.
— Пожалеешь, — усмехнулся Миша и вонзил зубы в хлеб с таким аппетитом, что Лена невольно улыбнулась.
— Аппетит у тебя как у молодого волка. А в чем душа держится — непонятно!
— О, ты меня еще не знаешь! Хочешь, двухпудовую гирю на баржу заброшу?
Лена засмеялась.
— Не надо. Еще воздушную тревогу устроишь. Капитан подумает, что его бомбят!
— Лена, — сказал он вдруг, — одолжи мне двадцать марок!
Просьба была столь внезапна и произнесена была с такой непосредственностью, что Лена, даже не успев подумать о катастрофических последствиях для собственного бюджета, которые может вызвать ее щедрость, вынула из кармана паспорт, в котором лежали деньги, и отсчитала двадцать марок.
Миша поблагодарил ее, но почему-то пристально поглядел на потрепанную обложку паспорта из толстого коричневого картона с аляповатой надписью «Записная книжка» и выдавленной пятиконечной звездой. До войны такие книжки продавались в Военторге. Лена нашла ее на подоконнике у глухой соседки, оторвала переплет и сделала из него обложку.
