Тарзан и золотой лев - Берроуз Эдгар Райс (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
За львом шло еще двадцать болгани по четыре в ряд. Они несли в руках копья: то ли для защиты льва от людей, то ли наоборот – этого Тарзан понять не мог.
Поведение болгани, стоящих по бокам, выражало исключительную почтительность по отношению ко льву, ибо они склонялись в низком поклоне, когда Нума проходил мимо. Когда зверь дошел до первой ступеньки лестницы, процессия остановилась, и гомангани внизу сразу же пали ниц. Нума, который явно был старым львом, стоял неподвижно, разглядывая распростертых перед ним людей. Его злые глаза мрачно сверкали, обнажив клыки, он издал угрожающее рычание, при звуке которого гомангани задрожали от неподдельного ужаса.
Человек-обезьяна нахмурил брови в раздумьи. Никогда прежде он не становился свидетелем такой странной сцены, такого унижения человека перед зверем.
Вдруг процессия вновь двинулась вперед, спустилась по лестнице и повернула направо по дорожке сада. Когда они проходили мимо, гомангани и болгани поднимались и возобновляли прерванные занятия.
Тарзан оставался в своем укрытии, пытаясь найти разумное объяснение всему увиденному. Лев со своей свитой повернул за дальний угол дворца и исчез из виду. Кем он был для этих людей, для этих странных существ? Что означало это странное перераспределение ролей, когда человек стоял ниже полузверя, а полузверь ниже истинного зверя – дикого хищного животного?
Он размышлял минут пятнадцать, как вдруг вновь услышал звуки трубы. Он повернул голову и вновь увидел процессию, но двигавшуюся уже с противоположной стороны дворца. Болгани и гомангани снова побросали работу и заняли прежние позиции, и опять Нуме, возвратившемуся во дворец, были оказаны королевские почести.
Тарзан из племени обезьян запустил пальцы в свои густые взъерошенные волосы и, наконец, был вынужден признать себя побежденным, так как не смог придумать объяснение тому, что увидел. Однако это еще сильней разожгло его любопытство, и он решил обследовать дворец и окружающую территорию, прежде чем продолжить поиски выхода из долины.
Оставив тело болгани и спрятав его в развилке ветвей, он стал пробираться по деревьям вдоль крепостной стены, прячась в густой листве. Он обнаружил, что архитектура сооружения уникальна со всех сторон, а сад тянется почти по всему периметру дворца, лишь на юге он прерывался загонами для коз и домашней птицы. Там же Тарзан увидел несколько сот качающихся хижин, точно таких же, какие он видел в туземной деревне накануне. Вероятно, это было поселение черных рабов, выполнявших всю тяжелую лакейскую работу, связанную с обслуживанием дворца.
В высокой крепостной стене, опоясывающей все сооружение, были лишь одни ворота на восточной стороне. Они были большими и массивными, рассчитанные на сдерживание натиска хорошо вооруженного неприятеля. В то, что в далекие времена такой неприятель был реальным, легко верилось. Скорее всего и стена, и ворота, и сам дворец были построены в глубокой древности, в эпоху атлантов, пришедших в эти края, чтобы разрабатывать золотые рудники Опара и колонизировать центральную часть Африки. Но стены и все строения были в таком прекрасном состоянии, что невольно рождалась мысль, что дворец заселен разумными существами. К тому же, на южной стороне Тарзан увидел строительство новой башни, где негры работали под присмотром болгани, разрезая и обтесывая гранитные блоки и подгоняя их друг к другу по определенному плану.
Тарзан расположился в ветвях над восточными воротами, чтобы понаблюдать за жизнью внутри и за пределами крепостной стены. Вскоре из леса вышла большая группа гомангани и прошла через ворота. В шкурах, подвешенных между двумя жердями, четыре человека несли гранитный блок. Двое или трое болгани сопровождали носильщиков, за ними двигался отряд чернокожих воинов, вооруженных алебардами и копьями. Если кто-то задерживался, его подгоняли ударами копья. В поведении черных чувствовалась рабская покорность, как будто шел караван нагруженных мулов. Во всех отношениях носильщики выглядели бессловесными животными. Медленно миновали они ворота и скрылись из виду.
Через несколько минут еще один отряд вышел из леса и прошел на территорию дворца. Он состоял из пятидесяти вооруженных болгани и около сотни негров с копьями и топорами. В центре, окруженные всеми этими воинами, виднелись четыре мускулистых носильщика, несущих на примитивных носилках богато украшенный сундук около двух футов шириной и четырех длиной. Сундук был сделан из какого-то темного, пострадавшего от непогоды дерева, на котором сохранились узоры, выложенные алмазами. О содержимом сундука Тарзан мог только догадываться, но то, что он представлял огромную ценность было ясно по количеству охраны. Сундук был доставлен прямо в огромную башню, увитую плющом, вход в которую Тарзан заметил еще раньше, – это была тяжелая, массивная дверь, такая же, как и восточные ворота. При первой же возможности Тарзан вернулся к тому месту, где он оставил труп болгани. Перебросив его через плечо, человек-обезьяна поспешил обратно и, оказавшись над тропой недалеко от восточных ворот, сбросил тело вниз как можно ближе к воротам.
– Теперь, – подумал Тарзан, – пусть болгани поломают голову над тем, кто же убил их собрата.
Пробираясь на юго-восток, человек-обезьяна добрался до гор, возвышающихся позади дворца алмазов. Ему приходилось часто идти вкруговую, дабы избежать встречи с туземцами и бесчисленными группами болгани, снующими через лес во всех направлениях. Около полудня он достиг подножия гор, вершины которых высоко вздымались над строевым лесом, росших по склонам. Он хорошо различал тропу, ведущую к глубокому каньону. Тарзан спустился с деревьев и, пользуясь порослью, росшей вдоль тропы, стал бесшумно пробираться в сторону гор. Большую часть пути он был вынужден идти через заросли, ибо по тропе все время сновали гомангани и болгани. Туда они шли с пустыми руками, а обратно возвращались, неся блоки гранита. Чем дальше в горы поднимался Тарзан, тем реже становился кустарник. С одной стороны, это облегчало продвижение, с другой – возрастала опасность быть обнаруженным.
Однако звериное чутье и сноровка, полученная в джунглях, позволяли ему оставаться незамеченным там, где любого другого давно бы обнаружили. Вскоре Тарзан увидел перед собой узкое ущелье не более двадцати футов в ширину с голыми, лишенными растительности склонами. Укрыться было негде, и человек-обезьяна понял, что входить в ущелье нельзя: его моментально могли обнаружить. Пришлось идти окольным путем. За ущельем Тарзан увидел склон огромной горы, весь испещренный отверстиями, которые не могли быть ничем иным, как входами в туннели. К некоторым вели грубые деревянные лестницы, от тех, что повыше, вниз спускались веревки. Из туннелей выходили негры с мешками в руках и ссыпали из них землю в общую кучу рядом с речушкой, протекавшей по дну ущелья. Другие негры, под присмотром болгани, занимались промывкой грунта, но что они надеялись найти или что находили, Тарзан не мог разглядеть. На другом склоне с вырубленными от основания до вершины уступами была организована добыча гранита в гигантской каменоломне. Здесь обнаженные туземцы трудились под надзором дикого болгани.
Несколько минут наблюдения убедили Тарзана в том, что тропа, по которой он шел, кончалась в этом тупике, поэтому он попробовал поискать обходные пути через горы.
Остаток дня и почти весь следующий человек-обезьяна посвятил поискам, но в конце концов убедился в том, что в этом направлении выхода нет. Он решил вернуться назад и попробовать вместе с Лэ пройти через долину Опара под покровом ночной темноты.
На рассвете Тарзан добрался до туземной деревни, где он оставил Лэ.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что случилось что-то недоброе: ворота были широко распахнуты, а в самой деревне не наблюдалось никаких признаков жизни. Остерегаясь возможной засады, Тарзан осторожно осмотрелся прежде, чем спуститься в селение. Он быстро определил, что деревня пустует уже не менее суток. Подбежав к хижине, отведенной для Лэ, он взобрался по веревке и обнаружил, что хижина пуста. Спустившись вниз, человек-обезьяна принялся обследовать деревню в поисках ключа к разгадке. Он осмотрел несколько хижин, но безрезультатно. Вдруг он заметил слабое покачивание одной из них. Он быстро подбежал к хижине и увидел, что веревка не была спущена из дверного проема. Тарзан поднял голову и крикнул:
