Путешествие на край ночи - Быстролетов Дмитрий Александрович (лучшие книги читать онлайн txt) 📗

— Ты — здесь?!

Гришка, одетый в элегантный смокинг, тщательно причесанный и слегка надушенный, подсел за мой столик.

— А Иола? Придет позднее?

— Нет. Я один.

Он пристально поглядел на меня.

— Иди-ка, брат, домой. Имея такую жену, притащиться в кабачок одному — просто свинство. Говорю это по праву друга.

— Оставь. Закажи хорошее вино.

— Нет, не закажу. Пришел сюда раз, притащишься и второй, потом понравится — и ты оторвешься от жены. Любая семья лучше банды сутенеров и проституток, а Иола… Не ожидал от тебя… Словом, решено: едем к тебе и ужинаем у тебя втроем.

Я отрицательно качнул головой.

— Тогда поедем за ней.

— Ее нет дома.

— А где же она?

— Не знаю.

— И часто это бывает?

— Раньше — нет, в последнее время, после возвращения из больницы — да. И в одно и то же время. По четвергам вечером.

Гришка быстро взглянул на меня и тихонько свистнул.

— Вот как у вас пошли дела… Ну-ну…

Мы замолчали. Подали вино и фрукты. Две девушки сделали нам предлагающий жест. Неспешно плыли мимо танцующие. Когда приятный голос запел что-то "а

Іа Іиг

ёв

Іа Іипа",

— Ты хотел заказать еще что-то?

И любезно прикрыл мое лицо большим листом меню.

Я рассказал товарищу все от самого начала и до конца — историю возлюбленной и жены, украденной у меня пороком и болезнью.

— Ты помнишь мои слова, сказанные после первой встречи с Иолантой на площади? — начал Гришка, внимательно выслушав мою исповедь.

— Хочешь похвастать тем, что разгадал выражение ее глаз?

— Нет, зачем же ты так дурно думаешь обо мне. Дело в другом: я предложил тебе рассказать кое-что о мадам Гольдберг, но ты не захотел слушать. Это оказалось для тебя роковой ошибкой.

— Почему?

— Сейчас увидишь сам. Слушай.

В начале 1926 года к нам на склад поступили новые счетно-статистические машины. Это — дьявольски умные станки, похожие на печатные — протягивают руки, перелистывают картотеку, разносят цифры и сами замечают и исправляют ошибки. Мне удалось продать пять штук, а нужно сказать — стоят они немало. И вот хозяин вызвал меня к себе в кабинет, подал конверт с деньгами и говорит:

— Это — премия за продажу новых счетных машин. Возьмите и пустите ее в трубу — такой красивый молодой человек, наверное, умеет это делать. Не жалейте — будут еще: рынок может вместить до двадцати таких машин, за каждые три вы получите премию, причем сумма будет увеличиваться. Поработайте — и я в долгу не останусь: этот год будет у вас веселым.

Я поблагодарил и хотел выйти, как вдруг господин Гольдберг жестом остановил меня:

— Кстати, молодой человек, я хотел бы познакомить вас с моей женой. Знаете, она томится одна, не согласитесь ли вы захватить ее с собой, отправляясь праздновать получение премии?

Я вежливо согласился и вышел, внутренне кляня хозяина отборной бранью: старый еврей решил подсунуть мне свою толстую Сару, чтобы я развлекал ее на мои деньги! Нехотя заехал к ним вечером и оторопел: ко мне вышла роскошная полногрудая красавица, представляешь — рыжая молодая еврейка, кровь с молоком, холеная, веселая, наглая. Смерила меня взглядом с ног до головы, как будто приценивалась на рынке, и, видимо, осталась довольна:

— Ну, князь, начнем…

— Что начнем, мадам?

— Как что? — она нагло усмехнулась, скаля великолепные зубы. — Начинаем растрачивать вашу премию. Как жена главы фирмы я заинтересована, чтобы вы остались довольны сегодняшним вечером.

Поехали. Ужин, театр, кабачок. Я старался выдержать тон человека, по обязанностям сопровождающего супругу начальника — мямлил какой-то вздор, танцевал, держа ее от себя подальше… А она… Ну, словом, ночевал я в постели господина Гольдберга, в их семейной спальне.

— Да что ты?!

— Честное слово.

Лия была роскошна… Нет, мало этого — она оказалась очень интересной, большой умницей, необычайно остроумной и веселой… Я так хохотал ее шуткам, что, право, любовные упражнения даже не вспоминались потом как главное в приключениях той ночи. Хотя в них она понимала толк, прошу верить!

Утром, я улизнул из их богатой квартиры, дивясь ее дерзости. Вспоминая все утром, обратил внимание на странное отсутствие прислуги… Как она могла все приготовить так тщательно под носом у мужа? Он, якобы, уехал в тот вечер по делам…

Ну ладно. Теперь-то слушай самое интересное.

На следующий день утром являюсь в контору и вижу: господин Гольдберг сидит, как ни в чем не бывало в кабинете. Да ведь он уезжал?! Странно. Тут меня вызвали к нему. Я решил, что он пронюхал о вчерашнем и мне конец. Сжался, а сам думаю: "Ей- богу, Лия того стоит!"

— Я позвал вас на минутку. Скажите, вы вчера почувствовали, что я ценю ваше старание?

Не зная, что ответить, я издал неопределенный звук.

— Учтите, условия премии — три машины. Это все. Идите, — и подмигнул на прощание кривым глазом.

— Неужели он узнал? — спросил я, удивленный необычной историей.

— Не узнал, а знал заранее! Да-да — выдал премию и организовал ее скорейшее исчезновение из моего кармана в целях подхлестывания работы, а с другой стороны, считаясь с фактором, что такая жена ему неровня, извлек пользу из неизбежного ее грехопадения.

— Негодяй!

— Не знаю. Не осуждай поспешно! А если он сильно любит ее, то может держать только попустительством. Но это не наше дело. Я продал еще три машины, потом еще и каждый раз получал премию — деньги и Лию. Мы познакомились ближе. Изредка я стал бывать у них, восхищаясь ее умом, настоящим еврейским умом — острым, быстрым, скептическим. Ну и… мы проводили время не только в гостиной. Хочу только, чтобы ты ясно понял одно: Лия была блестящей женщиной.

Гришка сделал паузу и минуту глядел поверх толпы, улыбаясь воспоминаниям. Потом отхлебнул вина, закурил и снова начал рассказ, многозначительно понизив голос.

— Как-то раз я встретил у нее молоденькую девушку, польку, этакое беленькое и бледненькое созданьице. "Это — Анеля, мой сердечный друг", — познакомила нас Лия. Потом мы пару раз встречались втроем. Я злился, потому что эта конфетка попросту обкрадывала меня: жаль было времени свидания с Лией. Но каждый раз я невольно чувствовал что-то странное — они противно обнимались, как институтки. Зло меня взяло: Лия со мной была одна, а с ней — другая. Странность их отношений возбудила сначала удивление, а потом — обиду, не удивляйся — это так! Я хочу сказать, что простота и живость Лии создали иллюзию человеческих отношений между нами, и мне больно было вновь познать, что меня купили лишь для забавы. Потребовалось некоторое усилие воли, чтобы подавить вспыхнувшие чувства. Но ты знаешь, я не способен переживать драмы и беру факты, как они есть. Примиряясь с обстоятельствами, я стал изучать Лию. Выбрав подходящий момент, я прямо спросил об Анеле, с Лией можно было говорить без церемоний. Ее дерзкая прямота допускала вольность. "Анеля — моя любовница", подтвердила она. Лия не была ни цинична, ни хвастлива. У нее просто отсутствовала мораль — начисто, понимаешь? Поэтому она говорила легко, просто, и самые необычные вещи у нее казались естественными: что женское тело, приятно освежает после длительного общения с мужским, что с мужчинами женщине приходится быть послушной исполнительницей, а с девушкой можно самой проявить инициативу, что запретный плод вообще всегда сладок и запах, женщины ее особенно возбуждает — как яд, как грех…

Наконец, бывая у них в доме и узнав Лию до конца, я обнаружил то, ради чего повел весь этот разговор и что хотел сообщить тебе уже тогда, на площади Вацлава. По четвергам у нее собираются дамы без мужчин. На чашку чая.

— Ну, и что же?

— Господин Гольдберг обязательно отсутствует.

— Ясно: что ему делать с ними?

— Прислуга убирается вон из квартиры.

— Ах, так…

Мы помолчали.

— Что же ты хочешь сказать этим?