Не открывая лица - Далекий Николай Александрович (читать книги бесплатно .txt) 📗
— Ты биль на одна дорога с этот голофорес?
— Так он сюда шел, а я — туда, — терпеливо объяснил Тарас и пожал плечами. — Я не скрываю, повстречался, видел его. Но вот, к примеру, я бы вас встретил. Что с того?
— У фас одинаковый мешок.
— Мешок? — удивился Тарас и снова бросил косой взгляд на фельдфебеля. — Разве можно сравнить? Вон у него какой, с голубой полоской, и пятна, кровь, наверное… А у меня вон тот, белый. Да что тут говорить! Вот господин солдат, не знаю в каком чине… не дадут сбрехать. — Хлопец с загоревшейся в глазах надеждой повернулся к фельдфебелю. — Вот этот мой мешок? Да?
Штиллер молчал. Он не совсем ясно понимал, о чем идет речь.
— Ну вот, и они подтверждают… — повеселел Тарас.
Оживившись, он переступил с ноги на ногу и облегченно вздохнул. Теперь-то этому толстому немцу все ясно. Еще бы! Разве можно спутать такие мешки…
— Какой был у него мешок? — спросил Гросс у фельдфебеля по-немецки.
— Вон тот, белый, чистый, господин лейтенант.
Гросс почувствовал, что единственная тоненькая ниточка, которую он держал в руках, оборвалась. Мальчуган говорил правду. Что же делать? Где искать новые нити, улики? Еще раз мысленно выругав покойного Шварца, подложившего ему такую свинью в виде этого глуповатого и несчастного подростка, лейтенант растерянно взглянул на фельдфебеля.
— Пустить в обработку? — с готовностью спросил Штиллер.
Сжав губы, Гросс молча кивнул головой.
Штиллер толкнул хлопца к двери. Но Тарас по-своему понял разговор немцев и утверждающий кивок лейтенанта.
— Вот это правильно, — сказал он радостно и заискивающе. — Спасибо, господин офицер. Только если отпускаете, так уж и пропуск верните… и мешочек, если можно.
— Фыпускайт? Я буду фыпускайт? После мина. Только так! Только так!
Через несколько секунд к лейтенанту вошла Оксана. Девушка несла на подносе кастрюлю, кофейник и тарелку, накрытую свежей накрахмаленной салфеткой. На ней была новая, светлая шелковая кофточка с короткими рукавами.
— Господин лейтенант, вы сегодня не обедали. Так нельзя… Я хочу предложить вам жареную курицу, кофе со сливками и что-то вроде гренок. Я не знаю, как это по-вашему называется: тонкие ломтики хлеба макают в молоко, потом в яичный желток и поджаривают. Попробуйте. Господин обер-лейтенант их очень любил…
Оксана хлопотала у стола, расстилая скатерть и расставляя тарелки. Гросс исподлобья следил за неторопливыми плавными движениями ее обнаженных до локтя красивых рук. Что из себя представляла эта девушка, торчавшая прежде на кухне, он не знал и испытывал к ней глухое враждебное чувство. Уж очень она спокойно говорит о покойном Шварце, словно обер-лейтенант не погиб, а вышел в другую комнату. Но Гроссу чертовски хотелось есть, а жареная курица выглядела очень аппетитно. Не раздумывая долго, лейтенант принялся за еду и вскоре убедился, что в смысле кулинарных способностей эта украинская девушка ничуть не уступает его Анне. Все было очень вкусно.
А тем временем бесшумно двигающаяся Оксана проверила, прогорели ли дрова в печке, закрыла заслонку в трубе, оглядела, надежно ли держатся в гнездах крючки щитов на окнах, нагнулась и поправила половичок.
— Простите, господин лейтенант, — сказала она, приблизившись к столу. — Я хочу спросить, что вам приготовить на завтрак? Конечно, утром я могу сварить кофе и еще что-нибудь приготовить на скорую руку. Сосисок у нас нет… — Она сочувственно улыбнулась. — Но можно поджарить свиное сало с кислой капустой.
— Мошно, — кивнул головой Гросс.
— К какому часу подать завтрак? Господин обер-лейтенант требовал точно в половине одиннадцатого.
— Мошно.
— И последний вопрос, — словно извиняясь за свою назойливость, торопливо произнесла девушка. — Если вам потребуется постирать белье, прошу сказать мне. На следующий день оно будет готово.
— Это сафтра, — сказал Гросс, наливая кофе в чашку.
Оксана склонила голову и почти пропела:
— До свиданья, господин лейтенант. Спокойной ночи вам.
Запивая жирные куски мяса горячим, отлично сваренным кофе, Гросс думал о том, что его несчастный предшественник не так уж плохо придумал, взяв себе в горничные эту девушку. Черт возьми, даже в походных условиях нужно уметь обеспечивать себе максимум возможных удобств.
— Ну, как? — спросил он, завидя вошедшего в кабинет Штиллера.
— Сейчас его приведут сюда, — ответил фельдфебель, жадно поглядывая на кастрюлю с остатками курицы. — Он потерял сознание… — На лице Штиллера появилась игривая улыбка. — А как, на ваш вкус, эта девушка, господин лейтенант? Не правда ли, она заслуживает внимания?
Гросс досадливо махнул рукой и засопел. Ему не понравился развязный тон фельдфебеля и явное желание подчиненного получить приглашение к столу.
— Кто эта девушка? — спросил он строго. — Зачем ее взял обер-лейтенант? Ей можно что-либо доверять?
— Вполне! Очень надежна. Мы ее проверяли различными путями… И надо сказать, что обер-лейтенант использовал ее как своего тайного осведомителя. В письменном столе вы найдете ее донесения…
Фельдфебель не успел договорить — солдаты втащили в комнату Тараса. По лицу хлопца из полуоткрытых глаз катились обильные слезы, он глухо стонал. Его усадили на стул возле стены
— Где есть спрятаный мина? — вытирая салфеткой губы, спросил Гросс — Ну, рассказыфаль?
— Я шел менять… — Тарас всхлипнул. — Говорю вам… У меня же пропуск…
— Ага! Тепя мало пили. Тепе путет еще.
Полными слез, страдальческими глазами хлопец посмотрел на офицера. Красные опухшие губы его искривились я задрожали.
— Чего зазря мучить-то? Знал бы, что… Убивайте сразу, если уж такое надумали… А то говорю вам по-человечески — не знаю. Шел я, взяли на дороге… Ой, горенько мне, мама моя родная. Ребра ломали, совести нет… А еще культурные люди!
Скажем правду, Эмиль Гросс по своей натуре не был жестоким человеком. Более того, он любил детей и считал себя опытным педагогом. Детские слезы всегда трогали его. Но сейчас перед ним был славянский мальчик — жалкий, несчастный и в то же время загадочно враждебный. Ведь другой такой мальчуган, чуть-чуть постарше этого, на глазах у Гросса убил обер-лейтенанта и начальника полиции. Что-то невероятное! Разве можно в таком случае за что-либо ручаться? Нет, к этому мальчугану следует применить политику не только кнута, но и пряника.
— Уведите, — приказал Гросс.
Тараса увели.
— Господин лейтенант! — сказал фельдфебель, как только дверь закрылась. — Можете не сомневаться — мы обрабатывали этого сопляка так, как надо. Солдаты били прикладами, а у меня до сих пор болят кулаки, хотя я выбирал наиболее нежные и чувствительные места. Он, должно быть, в самом деле ничего не знает. Или уж если знает, то все равно ничего не скажет. Приклады и кулаки тут бесполезны. Его нужно повесить или отпустить. Лучше всего повесить. Это будет вернее.
— Ничего не скажет? — высокомерно произнес лейтенант. — Это мы увидим. Он еще ребенок. Его душа — воск, из этого воска умелыми руками можно вылепить все, что угодно. — Гросс щелкнул пальцами. — Я применю к нему педагогический метод.
— Вы, кажется, из учителей, господин лейтенант? — с едва скрытой иронией спросил Штиллер.
— Да, тридцать лет в школе. Я достаточно повозился с такими мальчуганами. Я знаю их характер. Пройдет несколько дней, может быть, неделя, и эта секретная мина будет лежать здесь, у меня на столе.
13. ПРОДОЛЖЕНИЕ СТРАННОГО РАЗГОВОРА
Когда возвращающаяся домой Оксана вошла в переулок, навстречу ей вынырнула из темноты фигура солдата. Это был Курт Мюллер.
— Ой, испугали вы меня, господин Курт! — сказала девушка, замедляя шаг. — Вы куда идете? Проводили бы меня…..
— Не надо шума, — торопливо и тихо заговорил солдат, беспокойно оглядываясь по сторонам. — Нас никто не должен видеть. Я назначен часовым. Буду стоять у сарая. Необходимо закончить с тобой разговор. Сейчас удобный случай. Этот мальчик. Его можно спасти… Мы ночью уйдем.
