На острове Колибрия - Кофмен Реджинальд (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Я знал принцессу в Америке.
– Слышал об этом. Но это не имеет серьезного значения.
– Тогда дайте мне общий обзор положения дел на вашем острове. Быть может, я тогда что-нибудь соображу.
– Это длинная история, – сказал Загос, зажигая папиросу.
– Выкладывайте ее, – потребовал Билли. И Загос начал.
Как выяснилось из его рассказа, существовали две ветви колибрийского правящего дома, связанные между собой отдаленным родством. К старшей ветви, Стратилатосам, принадлежали покойный король Григорий VII и единственное оставшееся в живых его дитя, принцесса Ариадна. Младшая ветвь, Миклоши, была представлена герцогом Воденой. Этот джентльмен в свое время был обвинен в интригах с Австрией, которая должна была посадить его на островной трон, и в 1894 году он принужден был удалиться в ссылку в Швейцарию, куда за ним последовали Раслов и другие его приверженцы. Далее, в 1914 году, когда король Григорий объявил себя на стороне союзников, флоты Берлина и Вены прогнали его с острова, после чего он поселился на юге Франции.
– Тогда герцог воспользовался благоприятным случаем, – рассказывал Загос – Он вступил в переговоры с центральными державами, стараясь склонить их в свою пользу, и почти преуспел в этом. Но Жоффр разбил его планы.
– Жоффр?
– Да, задержав немцев на Марне. После этого они были слишком заняты на западном фронте, чтобы интересоваться нашими делами. А потом Черчилль послал свой флот в Галлиполи.
– Да, это был хороший ход, – вставил Билли. Загос продолжал:
– В Колибрии имела силу разновидность салического закона: только мужчина мог наследовать корону, пока в роду оставались мужчины. В продолжение дальнейших лет войны и вплоть до 1923 гоода страной правил совет министров с генералом Обрадовичем во главе, преданный Стратилатосам. В то же время на острове получили распространение республиканские идеи. Этим движением руководил Тонжеров. Как раз перед Версальским миром, – Загос называл его «смехотворным миром вашего Вильсона», – умер король Григорий, оставив только дочь – ее высочество принцессу Ариадну. Между тем у герцога Водены в 1895 году родился сын – нынешний король Павел III. Он был единственным законным наследником. Союзники предпочитали для Колибрии республиканский образ правления, но юркий барон Раслов побывал в Париже и Лозанне, но одновременно начал заигрывать с турками.
– Он обещал Кемалю-паше, – объяснил Загос, – обеспечить колибрийским магометанам пропорциональное представительство в парламенте. Он наобещал еще много другого. Кемаль отлично понял, что наш остров – ступенька, откуда можно шагнуть на Балканы. Обрадович противился из патриотических побуждений, митрополит – из религиозных. Ничто не помогло. После неудачной Лозаннской конференции турки осмелели и посадили нам нашего благополучно царствующего возлюбленного монарха.
Кое-что из этого Билли знал еще до своего отъезда из Нью-Йорка. Но то, что дальше рассказал Загос, было для него ново.
– Теперь, конечно, Раслов на коне. Он в очень плохих отношениях с Обрадовичем, который на стороне принцессы и ненавидит его. Оба они косо смотрят на Тонжерова, все еще надоедающего союзникам со своей идеей республиканского переворота. Народ волнуется. Теперь вы понимаете? Барон решил прибегнуть к объединению обеих монархических партий против Тонжерова посредством этой женитьбы.
Билли понял.
– Принцесса бежала, – продолжал Загос. – Ее выследили, настигли и поймали. Ей предоставили выбор: вернуться добровольно или быть увезенной в одурманенном состоянии. Подробностей я не знаю, она мне их не рассказала. Как бы то ни было, она здесь. Насколько она является пленницей, вы можете судить сами, но, по-видимому, она стремится к тому, чтобы в стране установился мир и была сохранена династия. Это вполне понятно.
– Гм, – сказал Билли.
– Проливает ли это свет на вашу маленькую проблему? – спросил лейтенант. – Если нет, то быть может, вы расскажете мне все, что вы за это время делали, и возможно, что я сам тогда найду нить. Скажите мне подробно, чем вы занимались с той минуты, когда я вчера потерял вас в толпе.
Билли откинулся назад на своем стуле, собираясь ответить. При этом движении что-то слегка хрустнуло в его кармане. Это был пергамент, пакет «валькирии». Тот самый пакет…
– Послушайте, – воскликнул Билли, – вы умеете читать по-датски, или по-шведски, или по-норвежски?
– Никогда не изучал этих языков. Почему вы спрашиваете?
– Потому что… – начал Билли.
В тот же миг он увидел Фредерика Доббинса, выходившего из автомобиля перед ступенями террасы. Американский представитель был в очевидном волнении. Копперсвейт встал.
– В чем дело? – спросил Загос. Вместо объяснения Билли сказал:
– Немедленно идите и передайте мой вызов. Я через полчаса вернусь сюда и встречусь с вами. Доббинс, очевидно, ищет меня, и мне необходимо увести его отсюда, прежде чем он войдет, а то он услышит о столкновении с Корвичем и помешает дуэли. Покинув меня, вы не нарушите ваших инструкций: в обществе дипломата я буду в безопасности. Кроме того, раз дело идет к дуэли, против меня сейчас ничего не предпримут: и так ни одно страховое общество не возьмется застраховать мою жизнь.
Он рассуждал логично. А кроме того, какой колибриец потерпит, чтобы расстроилась дуэль? Загос готов был согласиться. Билли продолжал:
– Где торчит обыкновенно этот Корвич?
– В казармах – в те часы, когда он не дежурит по охране принцессы.
– Отлично. Пойдите туда к нему. Идите, как только вы допьете ваш кофе. Заплатите по нашему счету – мне теперь некогда; потом я с вами рассчитаюсь. Мы увидимся через полчаса.
Он поспешил к лестнице террасы.
Увидев его, Доббинс провел дрожащей рукой по своим слишком черным волосам и снял с них часть краски на свои влажные пальцы.
– Где, ради создателя…
– Я был? – со смехом докончил Билли его вопрос. – Вы говорите таким тоном, как будто мы муж и жена. Что ж, я вам скажу: в качестве простого туриста я осматривал достопримечательности города.
– Гм! – промычал Доббинс. – Я искал тебя везде. Ты оставил миссию, ни слова не сказав мне, и я был уверен, что ты опять полез в… в… какую-нибудь историю.
– Вы видели собор?
– Нет, не видел.
– Вам необходимо его осмотреть. Это единственное в своем роде византийское здание, заложенное в том году, когда…
– Билли, – сказал Доббинс, – ты сведешь меня с ума. Садись в автомобиль.
В дороге он возобновил свои увещевания, но Копперсвейт оставался тверд как алмаз. Он сказал, что возвращается в миссию только за своими чемоданами. Он возьмет их в «Сплендид-отель», который намерен сделать впредь своей резиденцией.
– Ты не должен этого делать!
– Я должен поступить так в ваших интересах, – подчеркнул Билли. – Я уже достаточно испортил вам отношения со двором.
Доббинс был выдержанный человек, но теперь он был искренне расстроен. Он положил руку на плечо своему молодому спутнику:
– Ты должен уехать домой.
Наблюдалось ли где-нибудь и когда-нибудь такое единодушие мнений, как по вопросу о необходимости для Билли возвратиться в Америку? Принцесса, партия короля, Доббинс – все они могли расходиться в остальных взглядах, но в этом отношении между ними не было ни малейшего разногласия! Оппозиция всегда только укрепляла Копперсвейта в его намерениях; а тут еще ему предстояла восхитительная дуэль, не говоря уж о том, что перед самым уходом из ресторана у него мелькнула мысль, которая заставила его поверить в то, что, может быть, не так уж безнадежны мечты его сердца…
Впрочем, эту мысль он временно отбросил в сторону. Он был тронут нежностью Доббинса, но сохранил свою непреклонность:
– Вам нечего беспокоиться. Я ведь уже в отставке.
– Как мой секретарь, но не как мой опекаемый. Ты ведь фактически находишься под моей опекой. Я обещал твоим родителям…
– Хорошо, я подаю в отставку как ваш опекаемый, – рассмеялся Копперсвейт, но ласково взглянул на Доббинса. – И я напишу домой, чтобы с вас сняли эту заботу.
