Малыш - Верн Жюль Габриэль (мир книг .txt) 📗
И она притягивает его к себе, прижимает к своему сердцу, покрывает поцелуями. Он все молчит. Она плачет, на этот раз настоящими слезами, и восклицает:
— Мой ребенок… это несчастное маленькое создание, просящее у меня милостыню!
Это начинает волновать Сиба, и, хотя ему запрещено разговаривать, он не выдерживает.
— Я ваш ребенок? — спрашивает он.
— Молчи! — говорит тихонько мисс Уестон.
Затем продолжает:
— Небо в наказание отняло его у меня и вот сегодня возвращает!
Она произносит все эти отрывочные фразы среди рыданий, покрывая Сиба поцелуями, обливая его слезами. Никогда никто не ласкал так мальчика, никто не прижимал так к своему трепещущему сердцу!
Герцогиня, прислушиваясь, вдруг вскакивает.
— Сиб, — кричит она — ты меня никогда больше не покинешь!
— Нет, мисс Анна!
— Да замолчи же! — говорит она, рискуя быть услышанной в зале.
В это время дверь в хижину неожиданно отворяется, и на пороге показываются двое мужчин.
Один из них муж, другой — судебный следователь.
— Возьмите этого ребенка, — говорит муж следователю. — Он принадлежит мне!
— Нет, это не ваш сын! — отвечает герцогиня, таща Сиба в другую сторону.
— Вы не мой папа! — восклицает мальчик. Пальцы мисс Уестон так сильно сжимают ему руку, что он не может удержаться от крика. Но крик этот приходится кстати и ничем не мешает ходу пьесы. Теперь герцогиня — это уже мать, защищающая своего ребенка, это львица, которая никому не отдаст своего львенка!
К тому же и львенок, принимающий все за правду, начинает сам защищаться и, вырвавшись из рук герцога, бежит к герцогине.
— Ах, мисс Анна, — говорит он, — зачем же вы мне говорили, что вы не моя мама!
— Да замолчишь ли ты, несчастный! Молчи же! — шепчет она, тогда как герцог и судебный следователь, видимо, совсем озадачены.
— Да, да, — отвечает Сиб, — вы моя мама… я ведь говорил вам, мисс Анна, что вы моя настоящая мама!
Зрители начинают догадываться, что это «не входит в роль». Слышится шепот, смех. Некоторые шутки ради аплодируют. А между тем им, скорее, следовало бы плакать, так как бедный ребенок, думавший, что нашел свою мать в герцогине Кендальской, был достоин сожаления!
Мисс Анна Уестон почувствовала всю смешную сторону своего положения. До нее доносились из-за кулис насмешливые замечания «добрых подруг».
Возмущенная, измученная, она почувствовала страшный прилив злобы… Причиной всему был этот дурачок, которого она хотела в эту минуту разорвать на части! Но тут силы ее покинули, и она упала без чувств в тот момент, когда опускался занавес при безумном хохоте зрителей.
В ту же ночь мисс Анна Уестон покинула город в сопровождении Элизы Корбетт. Она отказывалась от дальнейших представлений, назначенных на той же неделе, и уплачивала неустойку. Никогда более она не появится на лимерикской
Что же касается Малыша, то о нем даже не спросили. Она отделалась от него, как от надоевшей вещи. Нет такой привязанности, которая не порвалась бы, когда задето самолюбие.
Малыш, оставшись один, ничего не понимая, но чувствуя, что был причиной большого несчастья, ушел никем не замеченный. Он пробродил всю ночь по улицам Лимерика и зашел наконец в какой-то большой сад с разбросанными маленькими домиками и каменными плитами с крестами.
Посредине возвышалось огромное здание, совсем темное со стороны, не освещенной луной.
Это было Лимерикское кладбище с массой зелени, усыпанными песком дорожками, лужайками и ручейками, составляющими любимое место прогулок обывателей города. Каменные плиты были могилами, домики — надгробными памятниками, а здание — готическим собором св. Марии.
Малыш провел здесь ночь, лежа на камне под сенью церкви, дрожа при малейшем звуке, боясь появления этого противного герцога Кендальского, хотевшего его поймать. И мисс Анны нет здесь, чтобы защитить его! Его унесут далеко… далеко… в страны, где будут страшные звери. Он никогда не увидит своей мамы. И крупные слезы катились по лицу ребенка.
Под утро Малыш услыхал, что его кто-то зовет.
Около него стояли мужчина и женщина, фермеры, шедшие в контору дилижансов и нечаянно наткнувшиеся на него.
— Что ты здесь делаешь? — спросил фермер.
Малыш так сильно всхлипывал, что был не в состоянии отвечать.
— Скажи же, что ты здесь делаешь? — повторила фермерша более ласково.
Но Малыш продолжал молчать.
— Где твой папа? — спросила она тогда.
— У меня нет папы! — ответил он наконец.
— А твоя мама?
— У меня ее тоже больше нет!
И он с мольбою потянулся к фермерше.
— Это покинутый ребенок, — с болью в голосе сказал фермер.
Если бы Малыш был хорошо одет, фермер бы решил, что это заблудившийся ребенок, и, конечно, сделал бы все возможное, чтобы разыскать его семью; но, видя лохмотья, был убежден, что это одно из тех несчастных созданий, которые никому не принадлежат.
— Пойдем с нами, — помолчав, решил он.
И, посадив Малыша к жене на руки, сказал убежденно:
— Одним ребенком больше для нас ничего не составит, не правда ли, Мартина?
— Конечно, Мартен!
И Мартина осушила поцелуями крупные слезы Малыша.
Глава восьмая. КЕРУАНСКАЯ ФЕРМА
Что Малышу не особенно счастливо жилось в провинции Ульстер — об этом, кажется, нетрудно догадаться, хотя никто достоверно не знал, где и как провел он свои первые годы в графстве Донегаль.
Коннаутская провинция была для него тоже не особенно милостива, если вспомнить пребывание сначала у хозяина марионеток, а потом в Ragged school.
Когда в Мюнстерской провинции водворился у знаменитой актрисы, можно было, кажется, надеяться, что он покончил с нищетой. Ничуть не бывало! Теперь судьба забросила Малыша вглубь Керри, на юго-запад Ирландии. Хорошо, если бы теперь ему посчастливилось не расставаться более с добрыми людьми, приютившими его.
Ферма Керуан находилась в Керрийском графстве, в одном из северо-восточных уездов, близ реки Кашен. Милях в двенадцати — Трали, откуда, если верить преданию, отправился в шестом столетии С. Брендон открывать Америку до Колумба. В Трали соединяются многочисленные железные пути Южной Ирландии.
