Могила без памятника (СИ) - Поярков Владимир Евгеньевич "Irbis" (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Анатолий Романович прервал ход своих мыслей, прислушался к спору, грозившему затянуться и перерасти в драку, и прикрикнул:
– Тихо! Тихо! Что вы расшумелись?! Какой суд, что вы несете?! Ни один суд не будет этим заниматься – делить вам человека. Он что вам – вещь? Прекратите стрекотню и дайте мне сосредоточиться!
Наступила полная тишина; слышалось только напряженное дыхание участников конфликта. Все уставились на Куприянова. Со стороны казалось, что он увлеченно наблюдает в окно за прохожими.
Наконец он повернулся и обратился к Василию:
– Василий Сергеевич, вы тоже медик с высшим образованием? Вот Ирина, я знаю, врач-педиатр с институтским дипломом, а у вас что за плечами?
Вася смутился, зачем-то посмотрел на Иру и ответил:
– У меня неполное высшее, факультет «Защита информации в банковской сфере». Окончить не смог по причине некоторых жизненных обстоятельств. А что – это так важно?
– Да просто так спросил. В логике вам не откажешь, а мне всегда приятно общаться с образованными людьми. Давайте приступим к делу.
Куприянов открыл стол и положил перед Натальей и Ириной какие-то бланки.
– Что это? – спросили женщины.
– Небольшая юридическая формальность – нужно согласие родственников. Вы подписываете этот бланк, и тем самым даете мне разрешение на проведение электросудорожной терапии. Я знаю, как сделать Ларина Лариным, а Берестова Берестовым. Они получат воздействие одновременно – синхронно, так скажем. Процедура немного болезненная, но эффективная. Что-то мне подсказывает, что результат, возможно, будет положительным. Если нет – будем решать, что нам делать дальше.
Наталья взяла лист, прочитала и посмотрела на присутствующих. Лица у всех были серьезные и выжидающие. Ей показалось, что они сейчас набросятся на нее, особенно доктор с этой противной ухмылочкой на лице. Наташа не выдержала напряжения: руки у нее задрожали, и она положила бланк обратно на стол.
– А я ничего подписывать не буду! И никому не позволю сделать эту процедуру моему мужу! – громко и безапелляционно заявила Ирина.
– Простите, Берестова, я не понимаю причины, по которой вы отказываетесь. Вы же хотели получить своего Игоря назад? – растерялся врач.
– Хотела и сейчас хочу, но я слишком люблю своего Игоря, чтобы издеваться над ним подобным образом. Я врач и знаю, что это такое! Последствия могут быть самые непредсказуемые! Я больше не хочу участвовать в этом. Я поеду в Москву и найду грамотных специалистов, которые смогут оказать помощь, не прибегая к варварским приемам.
– Ирина! – воскликнул Куприянов. – У вас устаревшие представления об этом методе! Наука давно шагнула вперед и миллионы людей на планете регулярно получают эту терапию. Причем с очень стойкими результатами. Болевые ощущения за счет медикаментов при этом сводятся к минимуму. У нас новая аппаратура, опытные специалисты, которые несколько раз в неделю проводят подобные сеансы. И заметьте – ни одной жалобы!
Ирина встала и, ни на кого не глядя, направилась к выходу.
– Мой твердый ответ – нет! – сказала она и вышла, шумно хлопнув дверью.
– М-да… – расстроено прокомментировал ее уход Анатолий Романович. – А вы подписывайте, Наталья Григорьевна. Я попробую уговорить Берестову еще раз. В любом случае мне нужны две подписи. И не верьте человеку, который ничего не смыслит в психиатрии. Она всего лишь детский терапевт.
– Я тоже не подпишу… – тихо сказала Наташа. – У меня другая причина…
– Какая?
– Я с трудом перешагнула психологический барьер, привыкая к новому образу своего мужа. У меня не хватит сил пройти этот путь еще раз, я сама сойду с ума.
– Но вы же с Лариным прожили много лет, к чему тут привыкать? Вчера болел – завтра будет здоров. Не понимаю вас, Наталья Григорьевна.
– А вдруг не останется никого? Извините, Анатолий Романович. Дети, пойдемте домой, – сказала она, поднявшись со стула.
Белоснежный теплоход, везущий Куприянова в Стокгольм за Нобелевской премией, дал гудок и, развернувшись, поплыл обратно.
– Черт бы вас всех побрал! – крикнул Куприянов, оставшись в кабинете один.
***
Ларины ехали очень медленно, так как машин в этот час было видимо-невидимо. Они еле плелись в густом потоке, но Вася использовал любую возможность для обгона и, увеличивая скорость, быстро перемещался вперед. Лене показалось, что он слишком лихо все это проделывает – так недолго и кого-нибудь угробить. Это не входило в ее планы, так как еще надо было заехать в детсад за Полиной.
– Вася, не гони! – несколько раз просила Лена.
– Зря все это мы затеяли, ничего не получилось… – подала голос мать с заднего сиденья.
– Не зря, может, отцу перестанут давать всякие там транквилизаторы и прочую бяку, – не согласился Вася. – В конце концов, все должны были знать правду. А по поводу электрошоковой терапии…Я не верю Куприянову – после этой терапии еще один человек может стать инвалидом. Как ни крути, а тут Берестова права.
– Я потому и подписывать ничего не стала, – согласилась Наташа.
На перекрестке зажегся красный цвет и Вася остановился.
– Вась, а что ты там брякнул во всеуслышание про некоторые жизненные обстоятельства? – неожиданно спросила Лена.
– А что?
– Да я прекрасно знаю эти обстоятельства – прокувыркался в постели со своей бывшей подружкой Женькой Хорохориной весь семестр, пока мама на работе была. Тебя и отчислили – сессию не смог сдать. А сказанул – обстоятельства…
– Заткнись, дура! Не твое дело! – выругался Вася. Тут загорелся зеленый, и Василий резко тронулся с места.
– Мама! Ну что он все время меня оскорбляет? – возмутилась Лена, повернувшись к матери.
– Вася, ну как не стыдно! Чтоб я больше этого не слышала! Мне и без ваших ссор тошно – мы ведь проиграли. Ирина отвезет его в Москву и все – мы больше никогда его не увидим.
Вася обвел всех загадочным взглядом и сообщил:
– Не все так безнадежно. Вы пока там кричали, я все продумал – устрою отцу побег. Другого выхода у нас нет – с Ириной бесполезно о чем-то договариваться. Она считает, что можно удалить сознание нашего отца из тела Берестова, словно больной зуб, и все будет хорошо. А как же мы тогда? Только побег…
– Побег… ха–ха, мам, наш Вася – гангстер! Не смеши людей. Тебя охранники побьют дубинками раньше, чем ты зайдешь к нему в палату. Не хватало нам после этого тебя еще из полиции вызволять, – с нотками презрения бросила Лена.
– Лен, ты вещи шить не разучилась? – поинтересовался Вася.
– Тебе красный клоунский колпачок надо? Поехали ко мне – за пять минут сварганю. Бумбон пришить для красоты?
Ехидный смех сестры Вася пропустил мимо ушей.
– Нужно два голубых халата сшить: таких же, как в том учреждении. Сможешь?
Лена сразу уловила направление его мыслей и с заинтересованным видом повернулась к нему.
– Могу.
– В этом прикиде мы с тобой будем вызывать меньше подозрений. Самое главное вывести его из корпуса. А довести до машины – сущий пустяк. Спрячем на даче, а там видно будет.
– Васька, ты гений! Знаешь, иногда у меня просыпаются к тебе родственные чувства! – обрадовалась Лена, неслабо стукнув его при этом кулаком в плечо.
Мать, подавшись вперед, коснулась руки дочери и попросила:
– Лена, три халата, слышишь? Три! Я тоже пойду...
Брат с сестрой засмеялись, а с ними и Наташа. Появилась хоть какая-то надежда.
Ирина давно вернулась домой, но до сих пор ничего не могла делать – все валилось из рук. Дети почувствовали ее состояние и сидели притихшие. А она все ходила из комнаты в комнату и думала. Как переправить Игоря в Москву? Он ведь сейчас находится в образе Ларина, и неясно, как будет себя вести во время перелета. Два санитара еле с ним справились, когда забирали его от Лариных. Можно нацепить на него наручники и попросить друзей Игоря по мотоклубу помочь с транспортировкой. Будет лучше для начала самой съездить в Москву и поискать в институтах специалистов. Помогут ли в Москве? Кто знает… Что известно науке о человеческой душе? Практически ничего. Никто в мире не знает, где она в голове там прячется. Жаль, что правду о чужой душе, обосновавшейся в Игоре, все узнали, когда дело зашло совсем далеко. Сорок дней находился Игорь в коме. Число сорок… таинственная цифра… даже мистическая... А не душа ли Ларина вывела Игоря из комы или это всего лишь совпадение? Надо было ее тогда сразу как-то остановить, но ведь никто и предположить бы не смог, что такое вообще возможно. Скажи об этом кому-нибудь – засмеют. Никто в это не поверит. Как быть? Может все же согласиться на эксперимент Куприянова? Тогда и Ларины получат назад своего отца. А вдруг неудача? Получится два «овоща», как сказал бы Вася Ларин. Что же делать? С кем бы посоветоваться? Родители Игоря совершенно ничего не поймут, если рассказать всю правду. Она только добавит им страданий. Но все равно надо принимать какое-то решение... что же выбрать? Москву или Куприянова?
