Люди Солнца - Шервуд Том (книга регистрации TXT) 📗
– Принеси, пожалуйста, шкатулку. Покупки в Лондоне предстоят.
Не выказав и тени удивления, Эвелин приняла от меня тяжёлые жезлы и ушла на женскую половину, за ширмы. Вскоре она вернулась к столу, и в руках её была шкатулка с небольшой долей нашего семейного капитала, а цилиндров уже не было. Я тепло улыбнулся любимой жене. Она так же улыбнулась в ответ. Ничего не надо было говорить: и я, и она понимали, что золотая посуда сегодня уже станет повседневным предметом, так что особенного соблазна не вызовет. А вот три или четыре сотни монет, извлечённые из двух цилиндров, вполне могли бы вызвать у некоторых присутствующих и вожделение, и алчность, и зависть.
Приняв у Эвелин шкатулку, я встал и перешёл к дальнему краю стола, кивком пригласив с собой Дэйла. Там мы сели, открыли шкатулку, я отсчитал три сотни фунтов и занёс эту сумму в расходный лист. Отделив от стопки лежащих в шкатулке кожаных кошелей подходящую пару, мы сложили серебряную и медную мелочь в тот, что поменьше, а золото – в больший.
– Верхом ездить умеешь? – спросил я его.
– Езжу прилично, – ответил Дэйл.
Тогда я окликнул Носатого и поручил ему выбрать для поездки в Лондон выносливого и спокойного жеребца.
Я пожелал Дэйлу доброго пути, кивнул Носатому и они вышли.
– Обедать будем на этой посуде? – спросил я у Эвелин.
– О да, Томас! – ответила она, радостно улыбаясь. – Я, признаться, переживала, что у нас такие драгоценные гости – а мы хорошей посуды из нашего бристольского дома не взяли.
– Это просто волшебно! – горячо воскликнула Власта. – Ярослав так любит прекрасное мастерство, а эту посуду делали непревзойдённые мастера. Да будет благословенна Англия!
Дамы и Грэта с Омелией отправились греть воду, чтобы перемыть всю золотую посуду (на мой взгляд, она и без того ярко блестела), а я подошёл к Таю и мы стали рассматривать то, что одновременно нас очень заинтересовало. Дно у подноса было необычно толстым, почти в четверть дюйма. Первый же взгляд говорил, что выполнен он методом холодной ковки. В середине отчеканены перегородки, образующие косые четырёхугольники и овалы. Углубления в каждом четырёхугольнике и овале залито эмалью – чёрной, жёлтой, белой, красной и синей. Все эти разрозненные разноцветные льдинки составляли невиданный, страшноватый узор, в котором пугающе узнаваемо прорисовывалась голова человека.
– Кетцалькоатль, – издалека сказала мне Эвелин.
– Не понимаю! – я с ожиданием взглянул на неё.
– У Генри, в нашей библиотеке, есть альбом с рисунками ацтеков. Так вот это – портрет одного из главных ацтекских богов.
– Кетцалькоатль, – повторил я, заворожено вглядываясь в изображение на подносе. – Лондонский музей охотно приобрёл бы и не поскупился.
– Не надо продавать! – почти испуганно попросила Эвелин.
– Нет, разумеется, – я поспешил завершить свою мысль. – Деньги – всего лишь временные слуги, готовые завтра уйти служить кому-то другому. А такой вот предмет – он будет всегда.
В этот момент отворилась входная дверь, и на порог ступили бывшие рабы Слика.
– Можно нам войти, мистер Том? – вежливо спросил Пит.
– Входите конечно! – я приветственно поднял вверх руку.
– Мистер Том, – снова сказал Пит, когда притихшие малыши переместились в помещение залы. – Можно нам увидеть посуду, за которую Дэйл оторвёт голову, если что-нибудь пропадёт?
Я рассмеялся.
– Конечно, смотрите! Можете даже потрогать. Омелия и Грэта сейчас станут мыть, а вы чистое относите и ставьте на стол.
Омелия, Грэта, а также присоединившиеся к ним Ксанфия и Файна стали сноровисто готовить мыло и воду.
Через минуту муравьиная цепочка, протянувшаяся от временной кухни до стола, азартно перемещала золотую листву в мыльный чан и обратно на стол.
Когда волшебная работа была закончена, я вдруг почувствовал сладкий укол в своём сердце.
– Тай! – сказал я. – За свою недолгую жизнь я успел узнать, что такое сокровища, и привыкнуть к ним, и сделаться почти равнодушным. Но сейчас горящие глаза этих мальчишек зажгли и меня. Давай поскорее отправимся в цейхгауз и посмотрим, что там закопано ещё у стены!
– Го-го!! Вперёд! Скорее! – заорал и подпрыгнул Чарли.
Пит быстро взглянул на него и приглушённо, но с нажимом сказал:
– А не заклеить ли вам рот, мистер Нойс? Жидким тестом?
– Горьким, солёным и очень противным! – хихикнула Файна.
Чарли, скривившись, смолчал. А Пит обратился ко мне:
– Позвольте выразить вам, мистер Том, что мы все были бы счастливы оказать вам лично, и вашей ищейке по золоту усердную помощь в раскопках и поднятии тяжестей.
Едва сдерживая порыв расхохотаться, я взглянул на ищейку по золоту и спросил:
– Нам, кажется, должна понадобиться помощь?
Тай кивнул.
– Пит, – сказал я. – Раздели своих на четвёрки. Первая четвёрка получит два заступа и две лопаты. Четвёрки меняются каждые пять минут. Ну, чтобы все могли поучаствовать.
Маленькая азартная толпа тотчас облепила Пита, и он, указывая пальцем, назначил:
– Чарли, Гобо, Баллин и Пенс. Первая четвёрка.
Тройка плутов быстро отошла в сторону, и с ними неуверенно шагнул худой, долговязый мальчишка с лицом потерянным и виноватым.
– Я, Шышок, Брюс и Бубен – вторая четвёрка, – продолжил Пит. – Дальше Джеймс, Тёха…
В этот миг кто-то потянул меня за рукав. Я посмотрел в поднятое ко мне личико Ксанфии.
– А девочкам можно? – неуверенно спросила она.
– Было бы неразумным пропустить такое событие! – воскликнул я. – Все пойдут, и дамы тоже, надеюсь.
Эвелин улыбнулась:
– Да, мы желали бы посмотреть.
– Тай! – скомандовал я. – Веди нас.
Спустя пять минут мы были в среднем цейхгаузе.
Честное слово, я бы тысячу раз прошёл мимо и ничего не заподозрил. А вот после объяснения «ищейки по золоту» картина стала отчётливой и понятной. Действительно, четырёхугольная линза, лёгкое углубленье в земле. До мурашек на коже пришла уверенность: под ним закопан сундук.
С лихорадочным блеском в глазах, раскрасневшиеся, два пигмейчика, малыш Чарли и карлик Баллин ударили заступами. В холодный воздух из их ртов вылетали клубочки пара. Покатились к их ногам комья мягкой земли, и угрюмый, с лиловыми щеками горбун Гобо и долговязый Пенс торопливо приняли эти комья в лопаты.
Прибежал Носатый и, жестом дав понять, что Дэйла благополучно отправил, азартно спросил:
– Ещё сундук?
Привалившись к моему плечу, он жарко дышал мне в шею. Раздражение быстро пленило меня, и я, каюсь, это плененье позволил. Едва сдерживая резкое слово, я терпел это маленькое, это невыносименькое безчинство, лихорадочно перебирая мысли – как побеспощадней, но не роняя достоинства, поставить на место зарвавшегося слугу. Послать его перекладывать сложенные мальчишками камни? Наковырять и привезти пару бочек угля из шахты? Воды наносить в кухню из ручья чайной ложкой?
И тут неожиданно для себя самого я едва не расхохотался. Закашлявшись от смеха, я молча сказал: «Ну и дурачок же ты, Томас. Нашёл из-за чего изводиться!»
Повернулся к Носатому, одной рукой обнял его и негромко сказал:
– Пошли в дом.
И мы зашагали обратно, в каминный зал, и Носатый послушно и радостно шёл рядом, и как не бывало никакого на него раздражения.
– Принесём два стула, – пояснил я ему, – и скамью для девочек. Копать-то не меньше, чем полчаса.
– Не два, а три стула? – вопросительно поправил меня Носатый.
– Почему три?
– Ну как же. Две дамы и вы, мистер Том.
– Пусть будет три.
Не прошло и десяти минут, а я и мой матрос принесли скамью и три стула, и девчоночки, нежноголосые милые птички, поспешно устроились на ней, Ксанфию посадив в центре, и дамы присели на стулья, отчего я получил тёплый, родственный взгляд от Власты, и такой же – от Эвелин, а потом дамы так же взглянули друг на друга, и, улыбаясь, как маленькие, взялись за руки.
Запалённые, стирая с лиц обильные капли пота, Чарли и Баллин отдали Питу и Брюсу тяжёлые заступы. Пенс и Гобо также передали лопаты, и дело продолжилось.
