Медвежонок Железная Голова - Эмар Густав (мир книг .txt) 📗

— Как в себе самом; я выбирал их по одиночке; будь спокоен, самый тихий из нас — сущий дьявол во плоти.

— Славно! Ребята, — прибавил капитан, возвысив голос и обращаясь к вновь прибывшим, столпившимся на шкафуте бакборта, — располагайтесь между пушками и в шлюпках и выспитесь; часа через три рассветет. Тогда мы и потолкуем.

Флибустьеры молча отошли и как истые моряки в несколько минут расположились для ночлега, кто в шлюпках, кто на носу, но так, чтобы не мешать производить необходимые маневры.

«Задорный» уже снова шел.

— Пойдем, матрос! — сказал Медвежонок Олоне. — Мне надо поговорить с тобой.

Оба спустились в каюту, где заперлись и шепотом обсуждали что-то более часа.

Потом Медвежонок пожелал товарищу доброй ночи и бросился, не раздеваясь, на свою койку. Что же касается Олоне, то он просто растянулся на полу и закутался в свой плащ. Спустя короткое время оба приятеля спали мертвым сном.

В половине пятого взошло солнце. Ночью ветер все свежел; море было бурное, по нему ходили глубокие волны. Земля вдали казалась одним голубоватым облачком.

«Задорный» сильно раскачивало с боку на бок, хотя почти все паруса были убраны.

Тем не менее фрегат шел быстро.

Капитан поднялся на палубу в сопровождении некоторых самых близких приятелей, как например Олоне, Польтэ и своего любимого слуги Александра.

Пьер Легран в качестве лейтенанта нес вахту с четырех часов утра.

Внимательно поглядев на компас и осмотрев мачты, капитан подошел к своему лейтенанту и сказал что-то шепотом.

Лейтенант кивнул головой и, приставив свисток к губам, нагнулся над большим люком и крикнул громовым голосом:

— Все наверх!

Через пять минут экипаж, неподвижный и безмолвный, выстроился по шкафутам, приставив ружья к ноге и устремив взгляд на командира, который стоял, скрестив руки, немного позади большой мачты.

Эти люди с загорелыми и энергичными безмятежными лицами представляли странное зрелище на корабле, который сердитое море перебрасывало с боку на бок.

Наивная простота и скромные размеры их костюмов еще более способствовали поразительно живописному характеру этой необычайной сцены. Их одеяние состояло из рубашки и коротких штанов, доходящих до колен. Присмотревшись к этой одежде, можно было заметить, что она некогда была сшита из холста, теперь пропитанного кровью и жиром настолько, что сделалась непромокаемой.

У одних торчали взъерошенные волосы из-под тульи шляпы с обрезанными вокруг полями, кроме переда, где ими заменялся козырек; другие носили волосы перевязанными. Все были с бородами, и некоторые—даже с очень длинными.

Каждый авантюрист носил на поясе с одного боку топор и короткую прямую саблю с широким лезвием, называемую бычьим языком, мешочек с пулями и рог, набитый порохом; с другого же боку висели ножны из крокодиловой кожи с четырьмя ножами и штыком; сверх того у каждого было по ружью, как сказано выше, и через плечо надето по скатанному куску тонкого холста для палаток на случай, если придется располагаться лагерем.

Ружья этих людей заслуживают отдельного описания: они изготовлялись во Франции исключительно для авантюристов, у Бражи в Дьеппе и Желена в Нанте. Дуло их имело четыре с половиной фута длины; приклад почти прямой, массивный и весь в серебряных украшениях. Эти ружья били чрезвычайно метко, особенно в руках буканьеров, которые славились своим искусством в стрельбе.

Капитан стал на свое место на шканцах и движением руки подозвал флибустьеров подойти ближе.

Это приказание было исполнено в величайшем порядке.

Резким и продолжительным свистком дали знать, что требуется молчание.

Капитан Железная Голова снял шляпу, поклонился Береговым братьям и заговорил. Его голос, спокойный, отчетливый и звучный, раздался среди свиста ветра в снастях и глухого рева разъяренных волн, ударявшихся о бока корабля.

Собаки и кабаны, неразлучные спутники капитана, лежали у его ног, не обращая внимания на качку и глядя на авантюристов наивно грустным взглядом, который Господь вложил в глаза животных, созданных жить с человеком или для него, как безмолвный и невольный укор его жестокости по отношению к ним.

Медвежонок провел рукой по лбу и гордо вскинул голову.

— Береговые братья, — начал он, окинув присутствующих молниеносным взглядом, — мы старые знакомые, среди вас нет ни одного, кто не плавал бы со мной. Итак, вам известно, кто я, на что я способен. Едва ступив на эту палубу, вы уже, вероятно, знали, что я поведу вас на завоевание, которое умеют замышлять и приводить в исполнение одни только обитатели Черепашьего острова! Вы не ошиблись, братья, эта экспедиция, говоря откровенно, самая безумная, самая отчаянная из всех, когда-либо до сих пор предпринимаемых флибустьерами. Словом, мы идем к испанцам в их сильнейшее убежище, идем похитить у них галионы в порту, который они в своей надменности считают неприступным, потому что нам еще не приходила мысль завладеть им! Братья! Мы идем в Картахену!

— В Картахену! В Картахену! Да здравствуют Медвежонок Железная Голова! — вскричали флибустьеры, восторженно размахивая оружием.

— Я не стану говорить, — продолжал капитан, — о бесчисленных преградах, которые нам предстоит побороть; о тех опасностях, которые подстерегают нас на каждом шагу! Какое нам дело! Мы Береговые братья! Ястребы с Черепахи! Мы победим!

— Да, да, победим! — неистово закричали флибустьеры в порыве восторга от надменных слов, значение которых вес отлично понимали.

— Разумеется, — продолжал капитан с убийственной иронией, — я легко мог бы последовать примеру Моргана во время его экспедиции в Пуэрто-Бельо 8 и снарядить эскадру; но гуси летают стаями, орел же всегда один. И мы одни исполним нашу задачу! Неприятель ничего не подозревает и будет поражен как громовым ударом. Он падет, не успев даже подумать о защите!

— Да здравствует Медвежонок Железная Голова! — снова перебили флибустьеры с восторженностью, доходившей до исступления.

— Но вам известно, — продолжал капитан, — что чем экспедиция славнее, тем больше опасности и тем строже должна быть дисциплина. Я составил договор о разделе добычи, выслушайте его внимательно; я потребую вашей подписи.

— Договор! Скорее договор! — заволновался экипаж. Капитан вынул из кармана сложенную вчетверо бумагу, жестом потребовал тишины, развернул лист и стал читать:

Пункт первый. Все Береговые братья, находящиеся на фрегате «Задорный», клянутся капитану Медвежонку Железная Голова, возглавляющему экспедицию, и офицерам его штаба в безусловном повиновении под страхом смерти.

— Клянемся! — вскричал экипаж в один голос.

Пункт второй. Капитан оставляет за собой исключительное право назначать офицеров, которые будут находится под его командой, вплоть до боцмана и констапеля 9.

— Клянемся!

Пункт третий. Кто сорвет неприятельский флаг с крепости и заменит его трехцветным флагом флибустьеров, получит, помимо своей доли, пятьдесят пиастров.

— Клянемся!

Пункт четвертый. Кто захватит пленника, когда понадобятся известия о неприятеле, получит, помимо своей доли, сто пиастров; гренадеры за каждую брошенную в форт гранату получат по сто пиастров; тот, кто возьмет в плен неприятельского штаб-офицера, получит двести пиастров.

— Клянемся!

Пункт пятый. Капитан имеет право на одного пленника из ста, остальные командиры — по одному из двухсот. Королю поступит десятая часть всей добычи, другая десятая доля будет отложена для вдов и сирот Береговых братьев, убитых во время экспедиции.

— Клянемся!

— Теперь же, братья, о том, что касается изувеченных и раненых. Для них будет отделено вознаграждение до раздела добычи.

— Браво! Да здравствует капитан! Послушаем, послушаем! — вскричали флибустьеры, сильно заинтересованные этим последним пунктом.