Пришедшие издалека - Хват Лев Борисович (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
У Шеклтона нет мрачных мыслей о будущем, но все же он дает Мёррею точные указания «на случай невозвращения Южной партии»: «Самый крайний срок, до которого вы должны оставаться, — 10 марта 1909 года; если мы не вернемся к этому сроку, то, очевидно, с нами случилось несчастье».
К Южному полюсу! В неизведанные края! Тысяча четыреста километров туда и тысяча четыреста километров обратно…
Как только они вышли с зимовки, начались неприятности. Захромал пони Соке. Во время короткого привала, когда люди сидели на санях, Гризи ударил копытом по ноге метеоролога Адамса, кость почти обнажилась.
В первую неделю ноября пурга вынудила трое суток провести в палатках. Вспомогательная партия повернула к зимовке; в тот день полюсный отряд продвинулся на полтора километра.
Потом дела улучшились — ежедневно проходили 25–27 километров, но давались они нелегко. При густой облачности трещины ледника были невидимы. Маршалл, сопровождавший пони Гризи, удачно перебрался через незаметный провал почти двухметровой ширины. Заглянув вниз, Шеклтон увидел зияющую пропасть. Но и его подстерегала опасность. В подозрительном месте Шеклтон остановил своего Квэна секундой-двумя позже, чем следовало: сам он, лошадь и сани с продуктами уже находились в центре снежного моста, прикрывавшего трещину. Квэна отпрягли и тихонько перевели на другую сторону, осторожно вытянули и сани. Спустя час едва не угодил в пропасть пони Чайнамен, которого вел Адамс.
— Лишь по счастливой случайности не погибли Чайнамен, сухари, половина керосина, все кухонные принадлежности, — невесело заметил Шеклтон. — Еще немного, и нашему путешествию пришел бы конец…
Людей терзала снежная слепота. Сперва появлялся насморк, затем все вокруг расплывалось, предметы двоились в глазах, возникало ощущение, будто под веки попал песок. Защитные очки запотевали, а когда их снимали, белизна становилась нестерпимой. На лошадей надели предохраняющие козырьки.
Километрах в восьмидесяти южнее барьера путешественники услышали сильный глухой гул. Словно великан, зажатый в недрах ледника, пытался сбросить давящую его тяжесть. По-видимому, от барьера оторвался огромный айсберг.
Ночь прошла беспокойно — маньчжурские лошади не давали спать: они разгрызали и пожирали все, что могли, — упряжь, веревки, неосторожно оставленную одежду, разбрасывали по снегу приготовленный для них фураж, объедали друг другу хвосты.
В пути они нередко глубоко проваливались сквозь снежную корку. Старый Чайнамен изнемогал, его пришлось застрелить. За 81-й параллелью появился очередной склад — «депо № 2», где оставили сорок килограммов конины, часть сухарей и жестянку с керосином.
23 ноября отряд с тремя пони одолел рекордное расстояние — около 30 километров.
— Если все пойдет как сегодня, мы через пять-шесть недель будем у цели, — сказал довольный Шеклтон.
Он внимательно разглядывает горы, к которым пробирался с такими мучениями прошлый раз, сопутствуя Роберту Скотту и Эдварду Уилсону. Теперь у него совсем другое настроение. Все чаще Шеклтон отмечает в дневнике: «Поверхность ледника неплохая»… «Дорога значительно лучше»… «Погода восхитительная»…
Торжественным днем было для Шеклтона 26 ноября: его отряд миновал самую южную точку земного шара, достигнутую людьми. Со Скоттом и Уилсоном он шел сюда почти два месяца, а теперь добрался до этой широты за четыре недели.
Путешественники предвидели, что очень скоро расстанутся с лошадками. У Гризи и Квэна пропал аппетит, силы их иссякли; они пережили старого Чайнамена лишь на несколько дней. Мясо пони оставили в путевых «депо», часть взяли с собой.
Люди охотно питались кониной, ели ее сырой, замороженной, варили похлебку. Вкусно было слегка разогретое мясо, но приходилось экономить керосин.
Начальник экспедиции ведет отряд через глетчер, сползающий из прохода Шеклтона. Справа тянется горная цепь с могучими пиками, покрытыми вечным снегом. Мало кому выпадает увидеть страну, не известную ни одному человеку!
Все выше взбираются они по леднику Росса, кое-где спускаются по обледенелым склонам. В дороге складывают из снеговых плит двухметровые гурии — вехи для возвращения. После пурги, задержавшей отряд в начале ноября, погода все время благоприятствует путешественникам. Они довольны, обидно только ограничивать себя в пище; аппетит у всех отличный, однако надо бережно расходовать провизию.
Отряд вступает в область, где с шельфовым гигантом Росса смыкается неведомый миру ледник. Шеклтон дает ему имя Уильяма Бирдмора, своего покровителя. Под мощным давлением в этом месте возникли колоссальные белые гребни, бесчисленные трещины разверзли свои темные пасти. Необходимо чрезвычайное внимание! Пропасти расширяются книзу. Люди смотрят в сине-черную ловушку, бросают в бездну куски льда, но отзвука нет.
Глетчеры, сползающие по склонам гор и в долинах, обтачивают скалы, увлекают с собой огромные валуны и обломки. Первобытный хаос!
— Вероятно, так выглядела Северная Европа во времена Великого оледенения, — говорит Маршалл.
— Скорее бы добраться до другого берега этой ужасной ледяной реки, — откликнулся Шеклтон.
У отряда теперь двое саней с грузом. Впрягшись в лямки, люди тянут первые сани, позади идет единственный уцелевший пони Сокс со вторыми. Скорость уменьшилась, но, к счастью, нет пурги. Температура 5–8 градусов мороза, солнце обжигает, люди вспотели, хотя поверх белья на них только рубашка и легкие штаны, а вот ноги мерзнут.
Если светит солнце, трещины удается заметить, но в пасмурные дни трудно распознать перекинутый над пропастью снежный мост, и то мгновение, когда люди ступят на него, может стать роковым.
Беда пришла 7 декабря. Уайлд вел Сокса. Трое шедших впереди услышали возглас: «Помогите!» Они бросились назад. Передний конец саней повис над бездной. Уайлд, раскинув руки, держался за ее края, а Сокс исчез. Путешественники помогли товарищу выбраться и подползли к провалу. Ни звука не доносилось из черной пропасти, поглотившей последнего пони, ничего нельзя было разглядеть в ее глубине.
— Я шел по вашему следу и вдруг почувствовал как бы сильный порыв ветра, повод выхватило из руки, — рассказал Уайлд. — Дышло саней обломилось под тяжестью Сокса…
Но беда могла быть несравнимо большей. Человек спасся от гибели. А если бы вместе с пони в пропасть рухнули сани, четверо исследователей с двумя спальными мешками и мизерным запасом продуктов вряд ли добрались бы до зимовки.
Люди тащат двое саней — 450 килограммов груза — и все же в следующие три дня проходят по 19–20 километров.
Показалась вершина, над нею нависло облачко. Неужели это действующий вулкан? Так далеко на юге?! Отряд подходит к подножию вершины. Нет, это не вулкан! Гору назвали Клаудмейкер — «Делающий облака». Шеклтон поднимается метров на двести и приносит образцы горных пород. Его спутники тем временем приготовили ужин, теперь они перетирают между камнями остатки маиса — «наследство», доставшееся от пони; в таком виде лошадиный корм можно сварить быстрее.
Голод изводит путников. На стоянках и в пути они вспоминают вкусные блюда, придумывают необычайные яства и вполне серьезно рассказывают о них. Ночами людям снится еда, а пробуждаются они с чувством острого голода.
Дорога ухудшилась. 12 декабря отряд продвинулся к югу лишь на пять километров. Все выше взбираются путешественники. За полтора месяца они достигли 85-й параллели и поднялись на 2000 метров над уровнем моря. А горы еще тянутся к юго-востоку.
Люди часто падают, ушибаются, у всех синяки. То один, то другой проваливается в трещину и повисает на лямках, прикрепленных к саням. Товарищи шутливо кричат: «Достал до дна?» Потерпевшего вытаскивают и продолжают путь. Голод с каждым днем усиливается. Когда же удастся поесть вдоволь? Отросшие бороды превращаются в комки льда, он оттаивает только на ночевках. «Напрасно не взяли с собой ножниц», — досадует Шеклтон.
Фрэнк Уайлд ушел разведать местность и вернулся с новостями:
— Я взобрался на высокий холм и увидел к югу плато.
