Большой горизонт - Линьков Лев Александрович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Опасность грозила лишь от океана. Океан был сейчас единственным, но свирепым, всесильным противником. Один океан. Не видя его, трудно, почти невозможно предугадать направление волн, определить их высоту, а следовательно, трудно маневрировать ходом и с помощью руля.
Шторм раскачивает судно более или менее равномерно, и, судя по тому, что сторожевик заметался вдруг, несколько раз ухнул носом в водяные ямы и чуть ли не в то же самое время стал накреняться и вправо и влево, Баулин понял: это «толчея», их настиг тайфун:
Одинокая, далекая молния вспыхнула на мгновение, как будто бы лишь затем, чтобы показать людям всю безмерность предстоящих им испытаний. В призрачном ее всплеске Баулин увидел пятиэтажный гребень, загнувшийся над баком, головокружительный крен палубы. Боковое зрение успело схватить перекошенное страхом лицо рулевого Атласова.
Мгновение есть мгновение, и вновь все поглотила плотная, казалось, еще более непроницаемая тьма, черная пропасть. «Вихрь» лег на бок. дрожа, словно раненое живое существо. Нелепо ковыляя, кое-как выравнялся только затем,. чтобы тотчас же беспомощно завалиться на другой бок. Новая немыслимо огромная волна обрушилась на бак, подминая под себя корабль, втягивая его в свое холодное, ненасытное нутро.
Баулин вцепился в поручни. «Выбирайся, выбирайся...» Он разговаривал с «Вихрем», словно тот и впрямь был живым.
Бывают секунды, кажущиеся часами. Именно долгим, страшным часом показались мгновения,, в которые «Вихрь» выкарабкивался из тяжелой,
соленой волны.
В лицо наотмашь ударил упругий ветер... «Слава тебе, выкарабкались!»
А что же делается на кавасаки?!
Кто это хватает за ноги?.. На полу барахтался в воде помощник, лейтенант Гриднев.
— Спокойнее, спокойнее! Держитесь! — крикнул Баулин, схватив лейтенанта.
— Есть, спокойнее...— пробормотал Гриднев. И снова тяжелая волна лавиной ударила в рубку, и снова накрыла ее гребнем. Штормовые раскаты слились в сплошной грохот, перемешавшись с воем и свистом ветра. Океан распоряжался небольшим кораблем как хотел.
Надо держаться против ветра. Только бы не лопнули от перенапряжения приводы руля, не сдвинулись бы от чудовищных рывков и стремительного, резкого крена дизеля...
«Вихрь» должен выдержать, он выдержит!
Баулин любил свой корабль той строгой любовью, какая знакома лишь капитанам, летчикам и машинистам. Он знал корабль, как самого себя, знал весь, от форштевня до кормы и от киля до клотика грот-мачты. Он не уставал любоваться и гордиться им, как отец любуется и гордится единственным сыном. Но главное — Баулин знал свою команду, своих ребяток, смело мог на них положиться в любой, самой трудной, самой тяжелой обстановке.
— Так держать! — скомандовал он рулевому.
«...ать!» — едва расслышал Атласов, выравнивая корабль вразрез атакующим его волнам.
В «Вихре» Баулин не сомневался, но его не оставляла мысль о кавасаки, о находящихся на их борту четырех пограничниках. Целы ли они, не утонули ли? Нужно немедля отдать буксир — он не дает ботам свободнее взбираться на волну.
Каждый моряк на корабле, попавшем в свирепый шторм, думает о судьбе судна и о своей судьбе. Капитан, командир должен думать о всех. Один о всех. И решать один. Такова извечная обязанность командира, в этом его долг. Он не имеет права ошибаться, медлить, склонять голову перед разбушевавшейся стихией, какой бы грозной ни была опасность. И зная все это, даже не видя командира, экипаж судна верит в него, в его опыт, находчивость, мудрость, выполняя любые его приказы, не обсуждая и не оспаривая их.
— Отдать буксир! — крикнул Баулин помощнику. (Вахтенные на корме не услышали бы команду, кричи ее хоть в десять рупоров.)
«...буксир!» — скорее догадался, чем расслышал Гриднев.
Ухватившись за поручни, он соскользнул по трапу. Густая волна щепкой приподняла его над палубой и, не вцепись он в поручни, смыла бы в океан. В следующее мгновение «Вихрь» переложило на другой борт. Гриднева швырнуло на металлические ступени трапа.
Невольно вскрикнув и не услышав собственного голоса, он хлебнул горько-соленой воды. Отфыркиваясь, отплевываясь, нашел правой рукой протянутый вдоль палубы штормовой леер и тогда только рискнул расстаться с поручнем трапа.
Приняв попутно с десяток ледяных ванн, Гриднев добрался наконец до кормы и обнаружил, что буксирный трос болтается свободно. Однако лейтенант был еще на полпути к цели, когда в том же убедился и Баулин: «Вихрь» рванулся вперед, будто бы у него вмиг прибавилась мощность машины. Два кавасаки с четырьмя пограничниками остались где-то позади, в слепой ночи.
Гриднев вернулся на ходовой мостик, крикнул на ухо Баулину:
— Оборвало трос, оборвало!..
— Право руля на обратный курс! — скомандовал Баулин.
На обратный курс? На какое-то, пусть самое малое, время поставить судно бортом к волне? Игнату Атласову подумалось, что он ослышался, не так понял командира, но Баулин круговым взмахом руки повторил команду.
В рулевой рубке, сотрясаемой ударами волн и неистовыми порывами ветра, было так же мокро и пронизывающе холодно, как на палубе. Крупные, тяжелые, словно град, брызги слепили глаза, трудно было смотреть не только вперед по носу корабля, а и на светящуюся картушку компаса, который раскачивался и вертелся в кардановом кольце.
Сжимая ручки штурвала, силясь разглядеть на компасе курсовую черту, Атласов весь напружился, чувствуя, как немеют и руки, и плечи, и ноги. Не свалиться бы! Сердце колотилось частыми, порывистыми толчками.
Такого испытать Игнату еще не доводилось. Разве сравнить шторм, в который он попал три года назад у Командор, с тем, что творится в океане сейчас? Легкая болтанка была, не шторм, а ведь тогда скрепя сердце рыбакам пришлось повыбрасывать за борт весь улов. Отец (Игнат ходил в то время за сельдью в бригаде отца) начал было оправдываться перед председателем артели, когда они возвратились домой, а председатель в ответ: «Ты что, старина, сдурел? Кто вас винит? Людей спас — низкий поклон тебе, а рыбы в океане хватит, да еще и останется...»
— Оборвало буксир! Там кавасаки! — крикнул над ухом Атласова Баулин, встав рядом с ним за штурвал.
Четыре пограничника могут погибнуть или попасть в плен! Сколько уж раз иностранные разведки пытались насильно захватить советских граждан, как то по-пиратски учинили они с командой танкера «Туапсе».
Четыре пограничника... Боцман Семен Доронин — он Баулину всегда и во всем правая рука... Алексей Кирьянов, с которым так много было хлопот, прежде чем он как будто бы образумился... Иван Ростовцев, старшина 2-й статьи, обстоятельный и немногословный... Петр Левчук, горячий, но отходчивый, смекалистый одессит...
Что ответит Баулин в случае беды их близким, командованию? Чем оправдается перед своей совестью?..
Семен Доронин с детских лет отлично знал сетеподъемный бот кавасаки. Однако никогда еще ему не приходилось попадать на кавасаки в такой шторм, как сегодняшний, да к тому же имея на борту девять нарушителей границы, которые только и ждут, как бы свернуть тебе шею.
Кавасаки — суденышко маленькое, всего шестнадцать метров в длину, и экипаж его — обычно не более шести рыбаков — во время непогоды с трудом размещается в носовом кубрике. Сейчас же на борту, не считая Семена с Алексеем, было девять человек. Вероятно, для того чтобы побыстрее разлить креозот и смолу по лежбищу котиков, хозяева «Хризантемы» намеренно увеличили команду бота.
Семерых «рыбаков» Доронину кое-как удалось втиснуть в кубрик, заперев его снаружи на задвижку, двоих же пришлось оставить вместе с Алексеем в будке машинного отделения. Сам Доронин стоял на площадке рулевого, у румпеля, глядя то вперед, где в темноте были едва различимы два белых топовых огня «Вихря», то за корму: там тускло мигали зеленый и красный отличительные огни второго кавасаки с Левчуком и Ростовцевым.
Сдерживаемый буксирным тросом, кавасаки ковылял, то и дело зарываясь носом в высокие валы и черпая тонны воды. Хорошо еще, что удалось заблаговременно наглухо задраить трюм с бидонами, а то бы он в момент наполнился до краев — и гуляй на дно.
