Золото императора династии Цзинь (СИ) - Гусев Анатолий Алексеевич (книги без сокращений .TXT) 📗
Я ответил:
- Великий хан, это житель страны Восходящего Солнца. Мы, жители Поднебесной, называем их вадзин. Там далеко на востоке, за Восточным морем лежат большие острова и там живут такие люди.
- А кто ты?
- Я кормщик императора. Я вожу суда по морю.
- А где здесь море? Я прожил больше полусотни лет и моря никогда не видел, только слышал. Я говорю о солёное море, пресное северное море я видел (Байкал). Как вы двое здесь оказались?
Язык мой – враг мой! Ну, а что я мог сказать? Попавшись на лжи, я мог лишиться головы. А единственную голову жалко. Сильные мира сего сами врут и врут постоянно, но, тем не менее, не правды не любят. Пришлось рассказать о нашем путешествии на север и о цели его и о том, как мы здесь оказались. Чингисхан слушал с интересом, как и все остальные присутствующие, прищёлкивая языком от возбуждения и восхищения, особенно когда рассказывал о схватках с айну и с чаучу.
- Ну, что ж – сказал Чингисхан – за вашим золотом и костями я не пойду. Есть дела поважнее для меня и моих воинов. Пусть за ним идёт ваш император. А на Восточных островах мои люди когда-нибудь побывают.
Его люди – это его воины? Или он кого-то ещё имеет в виду? Интересует его ещё что-то кроме войны?
Глаза у Великого хана темно-синие, как море, внимательные, а взгляд тигра, самого сильного зверя, который привык побеждать, ничего и ни кого не боится и знает, что его боятся и беспрекословно ему подчиняются.
Он обратился к Учугану:
- Что было между нашими отцами, следует забыть. Но потомку славного Тэмуджина-Уге достойно занимать более высокую должность, чем десятник у Алтан-хана. Останься у меня, и ты будешь тысячник.
Учуган был поражён и удивлён до изумления. Он смотрел то на Чингисхана, то на Уба не зная, что ответить. Чингисхан пришёл ему на помощь, сказав:
- Потом решишь. Что же касается тебя, Увар-нойон, то нукеру Нилха-Сангуна надо занимать более высокую должность, чем сотник у Алтан-хана. От него ко мне пришли два полководца с войском и стали у меня здесь темниками. Ты предан ему. Ты достоин большего или того же. Останешься у меня, будешь – темником! А Учуган тысячником у тебя.
- Великий хан! У нас с Учуганом есть обязательства перед господином Лю Жуншу.
- Хорошо! Вы с Учуганом проводите господина Лю Жуншу до Срединной столицы.
- Благодарю тебя, Великий хан! Могу ли я ещё просить?
Чингисхан засмеялся, все заулыбались.
- Твоя просьба будет исполнена, Увар-нойон. Не ты, не Учуган здесь воевать не будете. У вас тут много друзей, знакомых и воевать вы будете плохо. А если тебя послать на запад, воевать с найманами, убийцами Нилха-Сангума, то воевать ты будешь хорошо! Ты этого хотел просить?
- Да, Великий хан – с удивлением ответил Уба, надо полагать, к большому удовольствию Чингисхана, который показал всем окружающим своё умение угадывать чужие мысли.
Интересно, а, как и где будут воевать Сяо Боди и Ши Тяньэл, ведь у них ещё больше знакомых и друзей в Поднебесной, чем у нашего Уба? Или предателей нигде не любят? Будут плохо воевать, просто убьют и их места займут монголы?
Приём был закончен. Нас отпустили к своим воинам.
Мы тронулись к Чжунду. Нас сопровождала тысяча монголов, как почётный эскорт.
- Извини, господин – сказал Уба, - но мне лучше быть простым воином у своих, чем полководцем у чужих. Тем более что все грехи наши нам с Учуганом простили.
- Не извиняйся, Уба. Человек ищет, где лучше. Я не осуждаю тебя, что попал под обаяние этого человека, у него взгляд завораживающий, как у тигра. Ты не предал нашего императора, ты вернулся к своим.
Повисло не ловкое молчание и я сказал:
- Какие странные тёмно-синии глаза у Чингисхана.
- Так он же борджигин – ответил Уба так, как будто я знал, кто такие борджигины.
Увидев моё недоумение, он пояснил:
- Борджигины - значить синеглазые. Борджигины почти все рыжеволосые да синеглазые или сероглазые. По легенде у Добун-Мэргэна была жена Алан-гоа. После его смерти, через какое-то время она стала рожать сыновей, утверждая, что через отверстие для дыма в её юрту проникает лунный свет. Он превращается в прекрасного юношу. Вот от этого юноши и рождаются дети.
- От лунного света дети не рождаются!
- Да, но монголам-нирун, что значить – собственно монголы, лучше этого не говорить, они вот уже сколько лет делают вид, что в это верят. Кереиты – монголы вообще. Так вот от последнего сына Бодончара и ведут своё происхождение борджигины.
- А как же Тулуй?
- Все сыновья Чингисхана рыжие и голубоглазые, кроме старшего сына Джучи и Тулуя. Эти получились как все - черноволосые и черноглазые. Не знаю, почему такой Тулуй. Нрав у него добрый, а не жестокий как у всех остальных сыновей Чингисхана. Ну а Джучи… - Уба помолчал. - Жена Чингисхана Борте родила его после того, как побывала в плену у меркитов. Может быть, Джучи от Чингисхана, а, может быть, и от Чильгир-Боко.
- Чильгир-Боко? – удивился я. – Но это же …
- Да, господин. Это отец нашего Чже. Возможно, что Джучи и Чже братья. Только Чингисхану ему лучше не попадаться. Его не то что наградят, но, даже, и не удостоят почётной казни без пролития крови: его не завернут в войлок, не сварят в кипятке, ему даже и не отрубят голову. Его просто тихо зарежут где-нибудь. А потом казнят тех, кто его зарезал.
- Какому мужу приятно напоминание о неверности его жены?
- Чингисхан очень любит свою первую и старшую жену Борте. Она – единственная его слабость. На остальных жён ему наплевать! А Борте не прияты воспоминания о плене. Она тоже любит своего мужа. Да и меркиты почти все уничтожены.
- Увидим ли мы когда-нибудь Чже? – вздохнул я.
- Я точно – нет! Ну а ты, господин? Не знаю. Всё в руках Господа! Видишь, тучи сгущаются над империей Цзинь. В следующем году похода джонок на север может и не быть.
- Тогда Чже погибнет там от голода и холода.
- Захочет жить – выход найдёт!- горячо возразил Уба.- Охотиться меркиты умеют – они больше лесовики, чем степняки. К тому же там далеко на западе, за горами живёт народ похожий на нас, на монголов. Так говорят эвенкил. Будет плохо – Чже уйдёт туда, эвенкил помогут
- Это будет тяжело!
- Умереть, конечно, легче! – философски сказал Уба.
Горы расступились, перед нами лежала покрытая снегом равнина. Впереди вдалеке виднелись стены Чжунду – Срединной столицы. Мы, я и Кин, тепло попрощались с Уба. Он со своими воинами поскакал к Чингисхану.
Друг стал врагом!
Привычный мир рушится!
Через день нас принял император. Перед этим, я послал ему отчёт о путешествии. Принял, как я и предполагал – в гневе. Он вёл себя не царственно, что, в общем-то, простительно и понятно, когда враг под стенами столицы. Император бегал взад вперёд, кинул в меня моим отчётом, который я сумел поймать, топал ногами, спрашивал: «Где Ингэ?» Отказывался верить, что он погиб, считал, что он предал его и перешёл на сторону монголов, как сейчас делают это многие чжурчжэни, забывая при этом, что и сам он чжурчжэнь. В результате меня заключили в темницу, как не сумевшего выполнить задание – доставить золото. Кина выгнали. Он, зная несколько наших слов, просит милостыню, рассказывает истории о стране Восходящего Солнца, о битвах на море, за это его кормят и одевают, а он подкармливает меня, пока я описываю наши приключения для потомков.
Времена наступают грозные!
Я думаю, раз меня сразу не казнили, значить есть надежда, что простят и освободят. Золото императору всё равно нужно. Великий учитель Кун нас учит: « Человек, который совершил ошибку и не исправил её, совершил ещё одну ошибку», а «единственная настоящая ошибка — не исправлять своих прошлых ошибок». Император умный и, надеюсь, мудрый человек, он всё поймёт. Верю, что скоро освободят меня, и мы с Кином поплывём на север.
«Мудрый не знает волнений, человечный не знает забот, смелый не знает страха» (Конфуций).
Рукопись окончена в год красной свиньи (1215 год), в чуньфень (конец марта).
