Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе - Линдсей Вэчел (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Медвежонок скрючился в шалаше, сжимая лук с вложенной стрелой и прислушался. Ни звука. Ощущение непосредственной опасности отпало. Он подбросил еще дров в огонь и сел, скрючившись над ним; понемногу мышцы перестали дергаться. Каньон походил на огромную чашу, полную темного безмолвия. Медвежонок сидел, скрючившись над огнем, и густые тени роились у него в голове.
Потом поднялся рев. Густой и раскатистый. Рев разрастался, затихал и разрастался вновь. Прекращался, и начинался снова, и снова прекращался, и сноватаки начинался. Наступала тишина, потом раздавался рев, а один раз громадная кошка даже завизжала высоким, забиравшим все выше визгом, в котором звенела устрашающая ярость и устрашающий гнев. Проходили часы, медленные и тягучие, а он, скрючившись, сидел у костра, и темные тени вихрем кружили у него в голове:
Настало утро. Туманы ползли над холмами. Припекло их солнце, прогнало прочь и засияло над плато. Но в каньоне попрежнему висел туман.
Медвежонок очнулся от полусна, навеянного сковавшей его усталостью. В костре догорали последние угольки. Проникавший через отверстие вверху свет известил его, что настал день. Он потянулся, разминая затекшие мышцы, но внезапно выпрямился и вскочил на ноги. Снова поднялся рев. Хриплый, тягучий, доносился он из дальнего конца в нижней части каньона. Рев прекратился; Медвежонок стоял, содрогаясь от страха.
Он двинулся с места. Это было очень трудно, но он сдвинулся. Отвязав кусок шкуры, закрывавшей вход, выбрался наружу и надел лыжи. На правой ноге покоился в своих ножнах нож. На левом — колчан с тремя стрелами, в руках — лук со вставленной в него четвертой стрелой. Медвежонок посмотрел в нижний конец каньона, но изза клочьев тумана разглядел лишь там и сям отдельные его участки. Осторожно ступал он по своей тропе, добрался до торчавших из земли камней. Там были следы, четырехпалые следы большого кугуара. Они вели к плоскому камню, что принадлежал барсуку. Кусок мяса исчез. Обогнув камень, следы вдоль подножия отвесной кручи уходили в нижний конец каньона, куда умчались бизоны. Идя по следу. Медвежонок пустился вдоль отвесной кручи.
Он двигался медленно. Чем дальше — тем медленнее. Страх напал на него, охватил и крепко держал. Дыхание сделалось прерывистым. Было такое ощущение, будто ребра прогнулись внутрь и он вотвот задохнется. Наконец он остановился: не мог дальше идти.
Он стоял неподвижно, не в силах двинуться ни вперед, ни назад. Пока он стоял, солнце припекало, заходили легкие ветерки, развеяли туманы, и он увидел. Впереди, в нижнем конце каньона, в затишном углу он увидел бизонов. Они забились в самый угол, тесно сгрудились и не отрываясь смотрели остановившимся взглядом. В пятидесяти футах от них, низко распластавшись на снегу, лежал кугуар. Он смотрел на них, и черный кончик хвоста большого зверя мягко раскачивался из стороны в сторону. А между бизонами и огромной кошкой стоял молодой бык. Он тяжело дышал и, низко нагнув голову, выставил рога. Там, где Медвежонок проложил широкую дорогу между бизонами и кугуаром от одной стенки угла до другой, снег был плотно утоптан. На утоптанной дороге виднелась кровь. Кровь струилась и с крупной головы молодого быка, разодранной когтями сверху вниз. Но то была не только его кровь. На одном из рогов подсыхало темнокрасное пятно.
Медвежонок видел. Он видел, как кугуар повернул голову и принялся зализывать разодранный бок. Видел, как зверь встал и тенью скользнул вправо, и молодой бык развернулся ему навстречу. Видел, как зверь, увернувшись, скользнул влево, и молодой бык снова развернулся. Видел, как кугуар взметнулся в прыжке, и молодой бык подпрыгнул, вытянув ноги и выставив голову, тот увильнул, ринулся вперед, стараясь обойти быка сбоку и разогнать остальных бизонов, и молодой бык с отчаянной быстротой бросился наперерез.
Медвежонок все стоял. Но он будто стал выше, и страх, объявший его, треснул, точно старая, гнилая веревка. Воздух его каньона хлынул в легкие, пока ему не почудилось, что ребра вотвот выгнутся наружу. Мощным криком прогремел его голос:
— О бизон! Сражайся изо всех сил! Я иду к тебе!
Лыжи на его коротких ногах описывали над снегом мощные дуги. Он быстро летел вперед, и стрела в луке, оттянутая назад, чуть не касалась тетивы кремневым наконечником. Но гигантская кошка услышала его, подскочила, с рычаньем повернулась кругом и гигантскими скачками умчалась прочь.
Он остановился на том месте, где прежде, низко распластавшись на земле, лежал кугуар. Взглянул на молодого быка и увидел глубокие раны, из которых струилась кровь. И все же молодой бык бил ногами в землю на протоптанной им дороге и фыркал в его сторону.
— Подойди, — казалось, говорил он. — Я сражусь и с тобой.
Медвежонок взглянул на него, и сердце у него в груди сделалось большоепребольшое.
— О бизон, — сказал он. — Ты посрамил меня.
Медвежонок повернул и умчался прочь, идя по новым следам. Быстро летел он по снегу. Могучей силой налились его мышцы. Он увидел на снегу пятна крови, струившейся из бока кугуара, и порадовался. Прыжки были теперь не так велики, как прежде. Кугуар ослабел. Глубоко в боку у него засел каменный наконечник стрелы. На груди у него зияла длинная рваная рана.
Медвежонок видел уходящие вперед скалы. Они вели к кряжистой сосне. От сосны не вело никаких следов. От ран зверь сделался глупым. Он взобрался на дерево. Там стрелы настигнут его.
Осторожно приблизился Медвежонок к сосне. Ветки были очень густы. Он стоял уже почти под самой сосной, прежде чем увидел зверя. Тот лежал, растянувшись на суку, футах в двадцати над землей. Он зарычал и зашипел на него. Медвежонок оттянул стрелу в луке и спустил — послышался тихий свист. В тот миг, как он выстрелил, кугуар прыгнул с ветки. Он хотел прыгнуть далеко, перепрыгнуть через человека и убежать, но сук под его тяжестью спружинил, а мышцы занемели от ран. Ничего не вышло. С треском полетел зверь меж концами ветвей прямо на него. Медвежонок видел его приближение. Видел разверстую пасть и длинные выпущенные когти. Отбросив лук и вытянув левую руку, он ухватил кугуара за шею под челюстью и вытащил нож правой рукой, нож с железным лезвием, что острее и тверже любого камня. Спасаясь от длинных острых когтей кугуара, всей тяжестью навалившегося на него, он упал навзничь и глубоко вонзил нож ему под лопатку. Левой рукой отведя брызжущую слюной пасть, повернул и еще глубже вонзил нож, изо всех сил стараясь перевернуться и вырваться из впивавшихся в него когтей. Потом отпустил рукоятку ножа, обеими руками уперся в тело кугуара, отбросил его и освободился. Шатаясь, он поднялся на ноги, зверь корчился на земле, когтил снег и покрытую им траву. Движения его замедлялись и слабели. Глаза затянулись пленкой. Зверь дернулся и застыл.
Медвежонок стоял, покачиваясь из стороны в сторону и судорожно глотая воздух. Одежда была вся изодрана. Кровь струилась у него по груди и ногам. Он наклонился и, набрав по целой пригоршне снега, растер им раны. Драло сильно, но кровь пошла медленнее. Хорошо, что драло. Это хороший знак.
Он вытащил нож из тела кугуара и вытер его. Отвязал от лука тетиву и, стянув ею передние лапы зверя, потащил его по каньону, оставил неподалеку от входа в шалаш, где собирался разделать тушу. Вошел в шалаш, достал из запасов кусок вяленого мяса, отправился к выступающим из земли камням, где летом был малинник, и положил мясо на плоский камень.
— О барсук, — сказал он, обращаясь к камням, — знай, тот, что взял твое мясо, мертв.
Он посмотрел в нижний конец каньона. Там были его бизоны. Они вышли из затишного угла. Разрывая копытами снег, они добывали сухие пучки добрых трав, что росли по всей нижней части каньона. Раны молодого быка заживут скоро. Он будет жить и произведет много телят. Добрые будут телята, храбрые сердцем и сильные мускулами, которые достанутся им в наследство от отца. Доброе будет мясо. Их сила станет его силой.
Солнце ярко блестело на снегу и на ближнем каменистом обрыве. Оно победило туманы. Скоро исчезнут четырехпалые следы. Солнце растопит их, и новый снег запорошит места, где они проходили, а весной вырастут зеленые травы, словно следов вовсе тут не бывало. И он сказал окружавшим его камням:
