Тайные чары великой Индии - Эмар Густав (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Десять дней уже прошло, как Красный Нож пришел на свое обычное место. Мы говорим «на свое обычное место» — потому что, чтоб избежать ссор, эти места выбирались заранее и принадлежали на долгие лета каждому племени.
Между разными поверьями индейцев существует одно очень странное, которое мы должны здесь упомянуть: каждое племя думает, что происходит от какого-нибудь животного, поэтому каждый из воинов носит его изображение, более или менее похожее, на груди или, раскрасив красным цветом на кусочке воловьей кожи, его привязывают к пике и всю покрывают перьями во всю длину, что и называется тотем, или священное знамя племени; это изображение очень уважаемо и во время походов доверяется только заслуженному воину.
Каждое племя носит название какого-нибудь животного; есть племя Бобров, Лосей и т. д.
Это поверье у индейцев не мешает, однако, им, когда они находятся на охотничьей земле, убивать то животное, от которого они полагают свое происхождение; но этого никто из них не делает, не извинившись предварительно и не объяснив своей жертве, что только крайность принудила их к этому и что Ваконда, или Великий Дух, позволил им умертвить его и т. д.
Иногда между индейцами и животными ведутся очень странные разговоры. Я помню, в одну из экспедиций, в которой я участвовал с племенем Бобров Команисей, которое приняло меня, наш отряд встретил на пути своем пруд, где жила целая колония бобров.
Сахем сейчас же остановился; все воины повернулись к пруду лицом и начали кланяться бобрам, говорить им разные приветствия и поздравления, называя их добрыми братьями, верными друзьями; и это в продолжение более часа, к большему страху сидевших у входа в свои норы бобров.
Все эти заявления, однако, не помешали сахему прийти шесть месяцев спустя, во время охоты, со своим племенем и совершенно уничтожить мирную колонию тех, от кого они происходят.
Племя Красного Ножа было убеждено, что их прадед был серый медведь; они носили его имя, и вот почему каждый год они становились лагерем на берегу реки Медведя.
В одно прелестное утро, в последних числах сентября, когда солнце уже встало, индейцы, давно проснувшись, небрежно занимались утренними работами. Воинам обыкновенно противны эти работы, которые они предоставляют в селениях женщинам.
Лагерь, хорошо устроенный на самом берегу реки и защищенный со стороны берега двойным рядом свай, имел вид грязный и запущенный, как все жилища краснокожих.
Великолепные мустанги, привязанные к кольям, ели вьющийся горох, составляющий их пищу. Красный Нож важно сидел на корточках около зажженного огня против своей палатки, курил трубку, полузакрыв глаза и опустив голову на грудь. Два главных начальника племени, но меньшей известности, чем сахем, неподвижно стояли около него и из почтения, или так же озабоченные, приняли такое же положение, как и он.
Когда лошади наелись, их повели поить; потом воины занялись приготовлением завтрака; люди, по индейскому обычаю, всегда ели после животных.
Скоро поставили перед начальником назначенные для его завтрака кушанья; эти очень простые кушанья состояли из пемикана, или сушеной говядины, истолченной в порошок, из нолщаски, стерляжьих яиц, стертых с дикой смородиной и малиной, из гомини, густой маисовой похлебки, приправленной медвежьим или бычачьим салом и которую обыкновенно посыпают пемиканом.
Когда гашесто, или разносчик племени, подал кушанья, Красный Нож пригласил величественным жестом обоих вождей участвовать в его завтраке.
Они изъявили свое согласие наклонением головы, отложили свои трубки и начали есть все трое, не говоря ни слова.
Этот завтрак, который, конечно, не польстил бы вкусу европейца, был приправлен индейской водкой.
Когда у них есть продовольствие, индейцы едят с жадностью. Количество пищи, которое их желудок может вместить, изумительно; когда они приглашают чужестранца к себе на обед, он может прослыть полным невежей, если не съест все то, что поставят перед ним в изобилии.
Прибавим также, что в противном случае индейцы переносят очень терпеливо всякие лишения.
Несмотря на множество блюд, поставленных перед ними, вожди недолго продолжали свой завтрак, в пятнадцать или двадцать минут все было кончено; гашесто, который за ними наблюдал, прибежал, когда заметил, что они кончили, и подал им зажженные трубки.
Другие воины также уже кончили свой завтрак и, завернувшись в меха, легли к огню и скоро заснули.
У краснокожих только два серьезных занятия: охотиться или воевать; кроме этого, они едят, пьют, спят и курят.
Только три вождя бодрствовали.
Два часа прошло, спокойствие в лагере не было нарушено никаким необычайным происшествием, и три вождя не переменили положения.
Было около одиннадцати часов, когда послышался галоп нескольких лошадей. Гашесто встал и пошел ко входу в лагерь.
Три индейских всадника, воинственно вооруженные и которых по многочисленным лисьим хвостам, которые висели у них до пят, да по перу серого орла, воткнутому за левым ухом, сейчас же можно узнать, что они вожди, быстро приблизились.
Когда они достигли изгороди из свай, они остановились. Тогда тот, кто казался старшим и держался немного впереди других, поднял правую руку над головою, вывернул ладонь снаружи, сжал четыре пальца вместе и согнул большой палец.
Гашесто сделал тот же жест, потом подошел к приезжим, поклонился очень почтительно и тихим, сдержанным голосом спросил, что они желают.
Быстро обменявшись несколькими словами с приезжими, гашесто с таким же почтением им опять поклонился, потом вошел в лагерь, чтоб уведомить сахема об их приезде.
Красный Нож спокойно выслушал слова гашесто, потом приказал ввести приезжих.
Услышав лошадиный топот, воины проснулись.
Незнакомцы сошли с лошадей и, передав их приблизившимся воинам, пошли, предшествуемые гашестом, к трем вождям племени, которые спокойно ожидали их прибытия.
Красный Нож поднял голову и тогда заметил, что хотя всадники и были вооружены, но не было никакой воинственной разрисовки на их лицах.
— Добро пожаловать, братья, — сказал он, — Агнимики — великий вождь своего племени, он сядет рядом со своим братом Красным Ножом и выкурит с ним трубку мира.
Агнимики, это было имя главного вождя чужестранцев, был действительно грозный сахем кроу. Агнимики грациозно поклонился после этого приветствия, присел и принял предложенную ему Красным Ножом трубку.
Последний движением руки пригласил и других сесть.
Несколько минут воины молча курили. Индейский обычай — не обращаться никогда с вопросом к чужестранцам, пришедшим к их костру. Они одни только могут начать разговор.
Когда Агнимики совершенно докурил трубку, поданную ему сахемом, он высыпал пепел себе на большой палец, потом, приветливо наклонившись к Красному Ножу, поклонился ему с улыбкою.
— Я желаю моему брату изобилия дичи и встретить много серых медведей, — сказал он.
— Я благодарю моего брата, — ответил Красный Нож, улыбаясь не менее приветливо, чем Агнимики, — но, к несчастью, медведи стали редки. Бледнолицые хозяйничают в саванне; краснокожим остаются только остатки.
— Да, — проговорил Агнимики, горько улыбаясь, — Длинные Ножи Запада берут всю дичь, как будто Ваконда создал ее для них одних. Соха бледнолицых приближается с каждым днем все более и более к охотничьей земле Красных воинов. Скоро земля исчезнет из-под ног детей Великого Духа, они будут умирать с голоду от недостатка дичи. Сердце мое разрывается, когда я думаю о несчастьях, ожидающих мое племя. Мне кажется, что кровь не так быстро течет в моих жилах; я спрашиваю себя, неужели Великий Дух, который так справедлив, допустит, чтоб всеми этими богатствами завладели одни белые, тогда как они были даны и нам также.
— Мой брат умный воин, — ответил грустно Красный Нож, — слова, выходящие из его груди, подсказаны ему Великим Духом; мой брат Агнимики не косноязычен; слова, которые он произнес, глубоко тронули его друга, Красного Ножа; пусть он говорит; уши вождя открыты, друг его слушает.
