Неожиданная Россия (СИ) - Волынец Алексей Николаевич (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
«Наше смрадное отечество…»
Именно опыт полицейской работы с сектами подсказал начальству озадачить Липранди новой сферой агентурной деятельности. Довольно неожиданно для чиновника, погрязшего в различных «бегунах» и «беспоповцах», министр МВД поручил ему «разъяснить» широко известную в столичном Петербурге группу чиновников и интеллигентов-«разночинцев». Приказ был отдан весной 1848 г. – и тот год стал переломным, как в судьбе всей Европы, так и в судьбе отставного разведчика.
Речь в приказе главы МВД шла о Петрашевском и «петрашевцах» – уже к началу XX столетия в общественном сознании, а затем в советской историографии, эта группа лиц прочно займёт место главных революционных икон аккурат между декабристами и народовольцами. И главной причиной тому стали неуклюжие действия властей вкупе с вполне блестящими агентурно-аналитическими способностями Липранди. Масла в огонь подлило и то, что в составе «петрашевцев» оказался начинающий литературный гений Достоевский и ряд иных заметных в будущем фигур.
Сам Михаил Буташевич-Петрашевский, к 1848 г. чиновник МИДа средней руки 27 лет от роду, фигурой был любопытной и, пожалуй, в чём-то символической. Сегодня именно такие становятся популярными, скандально известными блоггерами и прочими «лидерами общественных мнений» в социальных сетях. Петрашевский, не лишённый талантов, был не лишён и странностей. «Однажды явился в Казанский собор переодетым в женское платье, не слишком усердно замаскировав свою густую черную бороду…» – мемуары очевидцев доносят нам такие, выражаясь современным языком, перформансы Петрашевского, которые позднее сильно мешали советским историкам лепить из него икону классического революционера.
Петрашевский происходил из семьи, весьма зажиточной даже по столичным меркам. Он был крестным сыном царя Александра I – отец Петрашевского, авторитетный в столице врач, лечил и императорскую семью. На руках Петрашевского-старшего умер генерал Милорадович, смертельно раненый пулей декабриста Каховского на Сенатской площади. В наследство от отца Петрашевскому-сыну досталась половина большого доходного дома, которую он с 1844 г. превратил в место регулярных собраний и посиделок многочисленных приятелей. По сути это был нередкий для столичного Петербурга «салон» – явление для людей XIX века с успехом заменявшее социальные сети.
Само собой в тех «салонах», дальних предшественниках диссидентских «кухонь», ругали власть и критиковали российские порядки, благо поводов хватало. «Наше смрадное отечество, где нет возможности, не говорю, думать, а кажется, дышать свободно, по-человечески…» – стилистические и смысловые аналоги этой фразы Петрашевского спустя почти два века можно без труда отыскать в русскоязычном фейсбуке.
Типаж некоторых посетителей Петрашевского тоже хорошо знаком нам по соцсетям – душещипательная история о том, как русское правительство систематически травит ядом немецких помещиков Прибалтики в целях распространения православия среди эстонских и латышских крестьян, показалась дурной сказкой отнюдь не всем «петрашевцам». Впрочем, некоторым всё же показалась – возникли бурные споры, закончившиеся вызовами на дуэль. Излишне говорить, что те дуэли не состоялись. Сегодня это был бы знатный хайп в интернете…
Выборы в столичную Думу
Вообще идеи самого Петрашевского были достаточно смутны. Он вроде бы выступал за «социализм» – еще тот, утопический домарксов – но притом громко требовал, чтобы государственная власть не вмешивалось в частный бизнес (при Николае I экономика была как раз серьёзно огосударствленна). Одним же из неизменно первых требований Петрашевского был призыв к отмене запрета курить на улицах… Любопытно, что петербургская полиция почти сразу обратила внимание на многолюдные собрания вольнодумцев Петрашевского и закономерно сочла, что они не стоят внимания. Но всё изменил 1848 г.
В тот год буквально всю Западную Европу накрыла череда социальных потрясений. Революции во Франции, Италии, Германии, Венгрии. Баррикадные бои в Париже, Вене, Праге… Нашим современникам достаточно вспомнить как не иллюзорно беспокоили власть пресловутые «оранжевые революции», чтобы понять, насколько монархический Петербург напрягли революции реальные. Царь Николай I был кем угодно, но только не глупым – двигателем западноевропейских потрясений и конституционных требований выступил средний класс той эпохи; не удивительно, что и в России власть стала с беспокойством присматриваться к его доморощенному аналогу.
На беду Петрашевского к тому времени у министра МВД возникли личные счёты к популярному столичному «блоггеру» и оппозиционеру. Ещё в 1846 г. столицу империи развлекли и взбудоражили выборы в Петербургскую городскую думу – да, в самодержавной «николаевской» России бывали вполне демократичные для той эпохи выборы (факт, который удивит многих наших современников!) Петрашевский на тех выборах выдвинул свою кандидатуру в секретари столичной Думы и оказался главным и шумным соперником кандидата, поддержанного властями.
Избирательная кампания Петрашевского была для той эпохи креативна – едва ли не первый оппозиционер-«урбанист» с массово распечатанной программой, рассчитанной на столичный middle-class в духе «за всё хорошее, против всего плохого». «Полиция будет устранена от многих хозяйственных распоряжений по городу, а домохозяева получат определенные гарантии относительно неисправных жильцов и против притязания полиции…» – так пересказывал программу Петрашевского благожелательный к нему современник.
Бюрократия и тогда имела навыки «управляемой демократии», но не факт что кандидат Петрашевский проиграл именно поэтому. Однако он стал активно судиться с МВД – выборы тогда входили в компетенцию этого министерства – и дошел аж до Сената, высшего судебного органа империи по гражданским делам.
Словом, у министра МВД Льва Перовского были причины – и практические, и стилистические – для нелюбви к Петрашевскому. Кстати, министр в прошлом был коллегой Ивана Липранди по армейскому делу: тоже в юности офицер-«колонновожатый», раненый в боях с Наполеоном. Стоит помнить, что все главные преследователи «петрашевцев», законопатившие на каторгу Достоевского, в молодости были героями войны 1812 г. – притом реальными героями, без кавычек.
«Такие агенты за деньги не отыскиваются…»
К «разъяснению» столичных «петрашевцев» Липранди приступил со всеми навыками турецких войн и борьбы с сектами. Для начала завербовал извозчиков и проституток, которыми пользовался петербургский middle-class, регулярно собиравшийся у Петрашевского. Затем сумел среди студентов завербовать подходящего агента, изящно подведя его к Петрашевскому – агента для начала устроили на работу в МИД бок о бок с Петрашевским. Здесь надо отметить, что это была первая в русской истории спецоперация такого рода – полиция в современном её значении внедряет информатора в оппозиционные круги. Оппозиционные тоже по-современному, не в смысле прежних дворцовых или армейских заговорщиков.
Уникальность момента понимал и сам Липранди, не зря он, выделяя некоторые слова, писал наверх царю и министрам: «Тут недостаточно было ввести в собрание человека только благонамеренного; агент этот должен был стоять в уровень в познаниях с теми лицами, в круг которых он должен был вступить… и наконец стать выше предрассудка, который в молве столь несправедливо и потому безнаказанно пятнает ненавистным именем доносчиков даже таких людей, которые, жертвуя собою в подобных делах, дают возможность правительству предупреждать те беспорядки, которые могли бы последовать при большей зрелости подобных зловредных обществ. Такие агенты за деньги не отыскиваются».
Своим подходом к информаторам-«доносчикам» Липранди явно опередил время, предлагая поставить их работу системно и на поток. Один из князей вскоре писал, что бывший разведчик «имел дерзость подать проект об учреждении при университетах школы шпионов, вменяя в обязанность директорам давать сведения о тех студентах, которых употребляют они, чтобы иметь данные о мыслях и действиях их товарищей». Словом, Липранди предвосхитил все особые и режимные отделы в НИИ и вузах будущего XX века. Не случайно первое в СССР историческое исследование об агентурной деятельности Липранди под названием «Полицейский сыск и кружок петрашевцев», при всём негативном отношении к царским сатрапам, вышло в 1976 г. именно как учебное пособие Высшей школы милиции. Однако для дворянства своей эпохи, жившего ещё феодальными понятиями сословной чести, все предложения Липранди о системе внутренних информаторов были именно «дерзостью».
